Великие страхи прошлого

Лучшие средневековые врачи в своей практике опирались на достижения античной медицины. В случае с чумой это было ошибкой, ведь, по мнению греческих мудрецов, любая эпидемия возникает потому, что при определенных условиях в окружающей среде распространяются, миазмы (греч. р[аора – «нечистоты»). Эти вредные вещества отравляют воздух и воду. Люди вдыхают их или заражаются ими, когда пьют воду из источников. Образуются миазмы в жаркое время года – под действием солнечных лучей тогда испаряется вода в болотах, разлагается падаль, портятся и гниют остатки еды. В этой падали и гнили, среди стоячих болотных вод плодится зараза. Отсюда она перекидывается на людей.

Основателем учения о миазмах слыл знаменитый древнегреческий врач Гиппократ (460–370 гг. до н. э.). Это учение считалось непогрешимым вплоть до тех пор, пока биологи не открыли рядом с нами целый мир невидимых невооруженным взглядом вирусов и бактерий. Античные и средневековые врачи были уверены в том, что страшные эпидемии распространяются по воздуху при помощи миазмов. Зловонные запахи, принесенные порывами ветра, могут так же легко лишить нас жизни, как и языки пламени, ветром же раздуваемого. Невидимый яд болезни столь же опасен, как зримое жало огня.

Сами «атомы заразы», ее мельчайшие элементы, античным врачам не удалось выделить. Однако с тех пор, как возникла эта теория, медики были убеждены в том, что она верна. Итак, заражение чумой, если довериться этому античному учению, было сродни массовому отравлению. Только яд в этом случае попадал в организм жертвы не с пищей, а с воздухом или водой – он был распылен в воздухе или растворен в колодце, откуда берут воду для питья. Потому лучшим способом спастись от болезни – от ядовитого мора – было бы бежать из страны. Подобный поступок – не постыдный порок паники, он вполне разумен, он порожден научным императивом.

Страх перед миазмами подчас побуждал власти объявлять карантин в случае прихода эпидемии. Впрочем, подобная мера, пусть и принятая по ошибочным соображениям, все-таки помешала тому, чтобы та же чума выкосила все население Европы. Иногда и мифический домысел бывает так же спасителен, как правда.

Учение о миазмах было общепризнанной тогдашней истиной, а вот среди простого люда было популярно суеверие особого рода. Считалось, что некоторые болезни – допустим, та же чума – каким-то образом передаются от человека к человеку. Многие боялись зачумленных больных как огня; старались не приближаться к ним. Механизм передачи недуга, правда, никто не мог объяснить. Говорили о некоем «клейком яде», что источали тела несчастных. Этот яд пропитывал одежду больных, предметы, до которых они дотрагивались. Яд попадал в окружающую среду вместе с естественными выделениями организма. Его пытались нейтрализовать уксусом и ароматическими веществами.

Распространилось и другое суеверие. После того как были опробованы все известные методы и средства – карантин, изгнание больных, лечение снадобьями, даже переселение людей из районов, которым грозит бедствие, – и это не принесло никакого спасения, стали подозревать неладное. Возможно, кто-то нарочно насылает на людей эту болезнь, специально заражает их чумой, тайно отравляет источники воды, например колодцы? Кто это может быть?

Нашлось лишь одно «разумное» объяснение. Раз от чумы массово гибнут христиане, значит, виной всему иноверцы, живущие среди них. Имя этим нелюдям — евреи. Их издавна считали способными на любые преступления против человечества. Они тайно травят весь христианский люд, чтобы вольготно жить по своей вере.

Всюду разлетелся слух о том, что евреи чем-то отравляют колодцы и другие источники. Любой человек, испивший оттуда воды, неминуемо заболевает. Большинство простых людей действительно поверили в эту «теорию заговора».

Чужой – это враг

К середине XIV века евреи жили в большинстве немецких княжеств и во всех имперских городах. Жили с согласия властей и находились под их защитой, что гарантировало им определенные права и свободы, пусть они и были отделены от христиан, селились в особых кварталах – гетто – и не имели права заниматься некоторыми видами деятельности. В 1236 году император Фридрих II даже взял евреев под свою личную защиту, объявив их «камеркнехтами», то есть слугами императорской казны.

Подобная забота о евреях объяснялась, впрочем, корыстными интересами властей. Евреев обязывали уплачивать грабительский налог – буквально выжимали у них деньги.

В первой половине XIV века, например, сумма налога, уплачиваемая евреями в Ротенбурге-об-дер-Таубере, была в восемь раз выше той, что платили христиане. Во многих местах с евреев дополнительно требовали деньги на «защиту города» или «нужды городских властей», хотя их самих не привлекали к управлению городом и не давали им в руки оружие, когда городу угрожала опасность.

Находясь в стесненном положении, евреи соглашались со всем, что от них требовали, и смиренно платили нужную сумму. Однако когда пришла чума, быстро выяснилось, что вся их свобода и безопасность, которую они так долго оплачивали, не стоит ровным счетом ничего.

Чума породила панику, а та – массовый психоз. Первые обвинения в адрес евреев зазвучали в 1348 году, когда чума распространилась на севере Испании и в Провансе. Обвинения казались разумными. Чтобы победить чуму, надо было избавиться от евреев – изгнать или убить их.

Там же вспыхнули и первые еврейские погромы. Вскоре убийства евреев начались в Италии и Швейцарии. Нападениям предшествовали слухи о том, что «евреи-то совсем не болеют чумой». В них сразу увидели убийц.

В этих слухах была доля правды. Похоже, что евреи тогда вели себя осторожнее большинства христиан. Они догадывались, что чумой можно заразиться от другого, больного человека и избегали нежелательных контактов с людьми. «Чужой – это враг», «Враг – это ты» – отныне они стали жить по этому мрачному закону.

Их же, хитроумных чужаков, и обвинили во всеобщих бедах. Под пытками они признавались, что подбрасывали отраву в колодцы. Сыпали туда красные, зеленые и черные порошки, принуждаемые к тому раввинами. Под пытками же уверяли, что все евреи начиная с семи лет были посвящены в эту тайну и причастны к отравлению колодцев. Признаний было достаточно для скорого суда.

(Отметим в скобках, что в этой догадке у обвинителей была своя логика. С античных времен в практику военных действий входило уничтожение колодцев. Для этого, например, туда кидали трупы животных, чтобы извести врагов трупным ядом. Вот и в разгар эпидемии напрашивался схожий вывод: люди болеют и умирают потому, что кто-то отравляет колодцы.)

Тем временем появились вещественные доказательства. Среди евреев было много врачей. При обыске в их домах, среди запасов снадобий, легко находились странные порошки – предполагаемые яды.

Всех подозрительных евреев начали бросать в тюрьмы и пытать. Они признавались в страшных преступлениях, ими совершенных или готовящихся. Следовали новые аресты. С изобличенными же евреями расправлялись и извещали об этом власти соседних городков.

Уже тогда во многих городах Европы имелись еврейские общины. Им и пришлось испытать на себе убийственные нападки толпы. Словно некий неумолимый план был приведен в действие. У евреев оставалась одна надежда на спасение – предать веру отцов и креститься. Но немногие соглашались на это.

В ряде случаев, стремясь упредить расправу, евреи кончали с собой. Еврейский историк и философ Яков бен Ханан, автор книги «Евреи и немцы: долгий путь в Освенцим», охарактеризовал эти самоубийства, о которых сообщали хронисты, как акт отчаяния и своего рода религиозное мученичество: «Еврейская религия запрещает самоубийство, дозволяя его лишь тем, кто в противном случае, сохранив себе жизнь, будет вынужден отречься от Бога. А вынужденное крещение было для тех евреев отвержением Бога, самоубийство же означало в подобной ситуации прославление Бога» (Y. Ben-Chanan. «Juden und Deutsche: Der lange Weg nach Auschwitz», 1993).

В результате этих гонений были убиты сотни тысяч евреев (согласно «Judisches Lexikon», Bd. 2, 1987). В одной только Германии погибли примерно две трети всех евреев, проживавших в стране. Около 350 еврейских общин за время эпидемии были полностью уничтожены – не чумой, а людьми (статистика заметно разнится. – А. В.). Большая часть из этих общин располагалась на территории Священной Римской империи, а также на юге Франции.

Как отмечает немецкий историк Кристиан Шолль, автор очерка «Преследования евреев во время “черной смерти” на примере верхненемецких имперских городов Ульма, Аугсбурга и Страсбурга», еврейские погромы во время эпидемии 1348–1352 годов были «самыми страшными в Европе вплоть до Холокоста» (С. Scholl. «Die Judenverfolgungen zur Zeit des Schwarzen Todes am Be I spiel der oberdeutschen Reichsstadte Ulm, Augsburg und StraBburg», 2019).

Лишь события Второй мировой войны вытеснили в коллективном сознании евреев память о тех страшных средневековых погромах.

Пляска смерти

В Центральной Европе первые признания от евреев были получены в сентябре – октябре 1348 года.

15 сентября 1348 года по приказу герцога Савойского допросили первых евреев на предмет отравления ими колодцев. Под пытками французский врач Бавиньи сознался в этом преступлении.

Таких же разоблачений добились бальи Лозанны (фактически бальи выполнял обязанности главы судебного округа. – А.В.) и кастелян Шильонского замка, лежавшего на берегу Женевского озера. По их приказам начали задерживать евреев и подвергать их пыткам, стремясь дознаться, кто отравляет колодцы.

Наконец некий врач признался, что среди евреев составился грандиозный заговор. Они задумали извести всех христиан и уничтожить христианскую веру. Один испанский еврей, столковавшись с французским раввином, приготовил с ним вместе загадочный яд. Его дозы были разосланы по всем еврейским общинам, чтобы повсюду, вблизи от еврейских кварталов, этот яд подсыпали в те колодцы и источники, из которых забирают воду христиане. По словам допрашиваемого, этот яд якобы и сегодня можно легко найти, если зайти к любому врачу-еврею и порыться среди его припасов («Encyclopedia Judaica», Bd. 4, 1971).

15 ноября 1348 года бальи сообщил о коварном замысле властям ближайших городов – Берна, Фрайбурга и Страсбурга («Germania Judaica», Bd. 2/1). Тотчас же дознаватели взялись за работу во всех окрестных землях. Вскоре из разных городков в Швейцарии и на юге Германии стали сообщать об их успехах.

Так известие о «коварном заговоре» евреев стало распространяться с тою же скоростью, что и чума.

Во время обысков в местечке Цофинген (ныне – Швейцария) яд нашли в доме еврея Трестли. Под пытками еще четверо евреев признались в том, что давали яд собакам, свиньям и курам, пишет Клаус Плаар в «Исследованиях по истории евреев Цофингена» (К. Plaar. «Studien zur Geschichte der Juden in Zofingen», 1993).

Уже в ноябре запылали костры в Берне и Штутгарте. Произошли погромы в Алльгое, Аугсбурге, Нердлингене, Линдау, Эслингене-ам-Неккаре и Хорбе-ам-Неккаре.

В некоторых городах, например в Золотурне (сегодня это Швейцария), сперва щадили крещеных евреев, но затем, поскольку эпидемия после расправы над остальными евреями так и не стихла, решили сжечь и их («Germania Judaica», Bd. 2/2).

В немецком городе Фрайбурге один из евреев под пытками сказал, что имел при себе яд. Яд же сильнейший, рек он, мучимый, был привезен из-за моря, из Иерусалима-города, и убивает он только христиан, не причиняя вреда евреям. Слишком долго христиане властвовали над миром, а теперь пришло время евреям стать господами («Germania Judaica», Bd. 2/1).

Другой врач поведал, что разослал яд во все еврейские общины, чтобы всюду травить добрых христиан («Germania Judaica», Bd. 2/1).

В актовой книге Фрайбурга сохранилась запись от 23 января 1349 года: «…Все евреи, кто был во Фрайбурге в городе, сожжены».

Иначе поступили власти Базеля. Они поначалу не поверили слухам, доходившим из Берна и Цофингена. Сами провели следствие и убедились, что евреи ни в чем не виноваты. Пришлось изгнать из города нескольких рыцарей, учинивших самосуд. Однако это «соломоново решение» не успокоило горожан. Начались беспорядки, цехи ремесленников Базеля взбунтовались, и тогда власти отменили свой приговор.

На песчаной отмели у берега Рейна был построен огромный деревянный сарай. Туда в середине января 1349 года загнали шесть сотен евреев и сожгли. Позднее в Базеле взялись за крещеных евреев. Под пытками те признавались, что отравляли не только воду в колодцах, но также масло и вино. Всех их либо колесовали, либо сожгли. Сто тридцать осиротевших еврейских детей насильно крестили («Germania Judaica», Bd. 2/1).

В Страсбурге на все происходившее тоже сперва реагировали сдержанно, даже затребовали образец яда из Цофингена, сообщает Клаус Плаар. Однако тамошние власти отказались это сделать и предложили ознакомиться с ядом прямо у них на месте.

Тогда в Страсбурге задержали группу евреев и заставили их выпить воды из источника, который был, как считалось, евреями же и отравлен. Однако три недели испытаний не подтвердили мрачную догадку. Все испытуемые оставались живы. Тем не менее недоверие к евреям не уменьшилось. Власти города распорядились взять под охрану все источники и колодцы, раз они не были отравлены. Вот только эту меру восприняли как веское доказательство вины евреев, ведь охрану выставили явно для того, чтобы они не отравили воду. Значит, евреи не оставляют попыток подсыпать туда яда? Логично? («Germania Judaica», Bd. 2/2).

Тем временем власти Кёльна обратились с письмом к коллегам из Страсбурга, призывая их не допускать расправы с евреями, раз те невиновны, – иначе в городе может вспыхнуть бунт, если позволить простолюдинам убивать всех, кто им не мил. Рано или поздно чернь истребит тогда и всех уважаемых горожан. Вслед за домами евреев разгромит и их дома («Germania Judaica», Bd. 2/2).

Однако предостережения были напрасны. Все кончилось плохо и для Кёльна, и для Страсбурга. Беспорядки вспыхнули в обоих городах. В Страсбурге вооруженные ремесленники заставили уйти в отставку членов городского совета. Люди, пришедшие им на смену, распорядились 13 февраля 1349 года сжечь всех евреев, кто не пожелает креститься.

Несколько дней спустя, в субботу, обвиняемых (около 1800 человек) привели на еврейское кладбище, раздели, обыскали их одежду в поисках денег, а затем всех их сожгли на огромном костре. Синагога была отдана под госпиталь («Germania Judaica», Bd. 2/2).

Страсбургский хронист написал по поводу тех событий: перед казнью евреям вернули все их закладные, а их деньги взяли себе городские власти и распределили их среди ремесленников. «Daz was ouch die vergift, die die Juden dote», «Это была именно та отрава, что погубила жидов» (цит. по книге S. Rohrbacher, М. Schmidt. «Judenbilder. Kulturgeschichte antijudischer Mythen und antisemitischer Vorurteile», 1991).

В Кёльне городские власти вплоть до лета 1349 года пресекали все попытки расправиться с евреями. Узнав об этом, многие евреи из других городов устремились в Кёльн, на спасительный островок, еще не захлестнутый волнами ненависти. Однако и здесь росло ожесточение среди горожан. В ночь на 24 августа 1349 года начался еврейский погром. Беспорядки продолжались несколько недель. Квартал, где жили евреи, выгорел, синагога была снесена, а земля под ней перерыта, поскольку распространились слухи о спрятанных там сокровищах («Germania Judaica», Bd. 2/1).

Разгромлены были общины и в других крупных городах Германии – в Вормсе, Шпайере, Майнце, Кобленце, Франкфурте, Нюрнберге. Их синагоги где-то уничтожали, где-то, как в Юбер-лингене, переоборудовали в христианские церкви и часовни: из надгробий разрушенного еврейского кладбища стали возводить дома в Мюнстере. В Нюрнберге, где в 1349 году сожгли всю еврейскую общину (560 человек), на месте синагоги возвели церковь в честь Девы Марии – Фрауэнкирхе.

Если христиане пытались защитить евреев, убивали и их, считая пособниками «дьявольского заговора». В Эвиане, на южном берегу Женевского озера, таких строптивцев четвертовали. В Аугсте, под Базелем, с них сдирали кожу. Но обычно расправлялись только с евреями, поскольку те не находили поддержку ни в ком.

В Майнце евреи, вооружившись, пытались дать отпор, но перевес был на стороне толпы («Germania Judaica», Bd. 2/2). Случаи вооруженного сопротивления евреев были отмечены и в некоторых других городах – в Кёльне, Франкфурте, Магдебурге, Эрфурте, где имелась огромная еврейская община.