Электрик

«Вот здорово, сначала телик, теперь во всем доме свет погас!»

Она уже смывала шампунь с волос, когда сквозь шум воды услышала звуки голосов, доносившиеся из гостиной. Света намотала второе полотенце на голову как тюрбан и направилась туда. С обувной полки взяла папин ботинок и, приготовившись для удара, вошла в комнату. Но там никого не было. Телевизор показывал полуобнаженную девушку, убегающую от маньяка в маске. Света не часто смотрела фильмы подобного рода, но ее всегда поражало стремление режиссеров убить молодую красивую раздетую девку. Как будто не было бы страшно, если бы жестоко расправились с почтальоном-пенсионером в телогрейке. Несмотря на свои семнадцать лет, Света иногда задумывалась о смерти и не видела никакой разницы между порнозвездой в трусиках на размер меньше и пенсионеркой с мусорным ведром. Более того, она была уверена, что и Старуха с косой тоже не видит разницы. Смерть по своей сути – страшное явление. А если жизнь отбирает кто-то, кроме Бога, то это не просто страшно, это кошмарно.

Света подошла к телевизору и нажала кнопку «Power». Крик порнозвезды смолк на высокой ноте.

«Если б на мне были такие неудобные трусики, я б и без ножа в спине закричала».

Она улыбнулась своим мыслям, поставила ботинок на место и… Из комнаты раздался крик. Свету начала раздражать эта чехарда с электричеством. Она словно ураган ворвалась в комнату, подбежала к ненавистному телевизору, развернула его и выдернула все провода, которые поместились в руку. Экран потух, и Света облегченно вздохнула. Она победоносно смотрела на сплетение кабелей, будто на поверженных ядовитых змей. Но вдруг улыбку сменило недоумение.

«Стоп! Я же буквально то же самое проделала около часа назад. Или нет?»

Света засомневалась. Потом махнула рукой и вышла из комнаты. Наверное, дежавю. Странное дело, неизученный эффект, названный французским словом, успокаивал многих людей. Света не стала исключением. Она прошла в ванную, взяла расческу и фен. Ее мысли снова вернулись ко вчерашнему вечеру.

Света пришла к кинотеатру в семь двадцать. Опоздание было намеренным – чтобы пококетничать и одновременно успеть на последний сеанс, начинающийся в семь тридцать. Сережка стоял на крыльце у касс. В руках у него была роза. В обычной ситуации (ну, когда ее приглашают и все такое) это ничего не значило, но вчера, ввиду сложившихся обстоятельств, цветок в руках того, кто еще несколько часов назад собирался чем-то заниматься (онанизмом?), значил только одно – он намерен отвлечься от своего занятия. И Света с удовольствием собиралась ему в этом помочь.

Несмотря на выключенный свет в зале и билеты на последний ряд, в кинотеатре ЭТИМ, конечно же, заняться не получилось бы, но Светка рассчитывала хотя бы на поцелуй. Единственное, на что решился этот дрочун… тьфу ты, занятой человек, так это взял ее за руку. Да и то с таким видом, будто она пенсионерка, а он из благотворительной организации и собирается вести ее в поликлинику.

«Черта с два я пенсионерка!»

Ее возмутило это тогда и продолжило возмущать сейчас.

– Я ему покажу, кто из нас пенсионер, – произнесла Света и включила фен.

Вчера она уговорила Сережку пойти с ней к Маше Стрельцовой. Он согласился на удивление быстро. Сегодня святки, и они с друзьями решили погадать. Вызвать духов и заниматься всю ночь разной лабудой. Но Светлана Колтун для себя уже решила, чем именно она займется. И, вполне естественно, не одна.

«Мне нужно заниматься», – вспомнила девушка слова Сергея.

– Я тебе покажу, что такое настоящее занятие, – улыбнулась Света и выключила фен.

Он буквально взорвался у нее в руках. Она вскрикнула и отбросила его. Прибор для сушки волос искрил и подрагивал, а потом и вовсе вспыхнул. Света завизжала и побежала на кухню. Схватила с мойки кружку, набрала воды и побежала тушить пожар. Но фен уже потух. На полу лежала бесформенная оплавленная масса. Света глотнула из кружки, подняла пластмассовую лепешку и пошла в кухню.

– Сегодня что, восстание машин, что ли?

Лепешка упала на дно мусорного ведра, а кружка вернулась на свое место на раковине.

Света подошла к зеркалу, улыбнулась своему отражению и пошла одеваться. Нет, ничто не сможет омрачить сегодняшнюю ночь – ни телевизоры, ни фены. Она оделась, еще раз посмотрелась в зеркало и вышла из квартиры.

Как только захлопнулась входная дверь, по кабелям, лежащим за телевизором, прошлась голубая искра. Кабели шевельнулись, словно змеи, и поползли к задней панели. Вспышка, и все провода встали в свои гнезда. Голубые волны искр прошлись по всему корпусу телевизора, и он включился. На экране маньяк разделывал жертву.

* * *

Как только Стас переступил порог бара, понял: быть беде. За столом у окна сидел Паровоз в компании двух рыженьких девиц. Стас усмехнулся – девицы, и именно рыженькие, были слабостью Паровоза. Вообще, всё, во что тот без особого труда мог засунуть свой хер, было его слабостью. Стас не смог припомнить ни одного человека женского пола, знакомого с Паровозом, который рискнул бы повернуться к нему спиной. Образно говоря, разумеется. Удручало то, что некоторые находили его соблазнительным. Особенно Маша.

– О, Стасик пожаловал! – заорал Паровоз. – Давай к нам!

Стас подошел, обнялся (надо признать, с опаской) со старым приятелем и присел на свободный стул. Старый приятель – это было не просто выражение, метафора. Станислав Любимов на самом деле считал Паровоза старым. Разница в возрасте была в шесть лет. В целых шесть лет! Цифра незначительная, если тебе за сорок, но когда тебе шестнадцать, а твоему другу двадцать два, он для тебя старик.

– Ну, Стасик, какая твоя? Выбирай, – без стеснения предложил Паровоз.

Девушки захохотали. Стас уже привык к выходкам старшего приятеля, но все равно почувствовал неудобство, будто это его обнаженного вывели на показ девицам.

– Давайте, может, поедим для начала, – робко предложил он.

– Правильно, Стасик, надо белочками подкрепиться к сегодняшней вечеринке, – сказал Паровоз и захохотал. Девушки тоже засмеялись.

Стас заказал себе двойной гамбургер и колу, девушки взяли по молочному коктейлю, а Паровоз куда-то вышел. Стасу это не очень-то понравилось. Он был не из стеснительных, но компания двух похотливых девиц его смущала. Вернулся Паровоз. В руке у него была банка «Ягуара». Он шумно отпил, гыгыкнул и подмигнул Стасу:

– Вот это другое дело.

– Ты хотя бы сегодня мог не напиваться, – раздраженно произнес Станислав, подняв тем самым свой рейтинг в глазах этих рыжих дур.

– Стасик, об чем базар! Еще парочку – и все, я в завязке, – уверил его Паровоз и подмигнул одной из девиц.

– А куда мы идем, Паровозик? – спросила та, у которой грудь больше (Стас по-другому и не знал, как их отличить – как сестры, блин), и надула губки.

Стас даже перестал жевать.

– Паровоз, они что, с нами идут?

– Станислав, спокойствие, только спокойствие.

– Да мне вообще-то насрать, но там народу и так…

– Много не мало, Стасёк.

– Я же сказал, мне насрать, только с Машкой сам будешь разговаривать, – сказал Стас и откусил кусок гамбургера.

Девушки, до этого сидевшие, открыв рот, снова захихикали.

«Где он их взял? Наверно, на той же ферме, где вывели и его. Как можно быть таким безмозглым и вести к девушке, которая млеет от каждого его движения, двух крашеных дур? Ведь не для игры же в подкидного он их туда ведет. Да и Машка тоже хороша. Вокруг нее парни вьются, а она на этом недоразумении зациклилась».

Стас посмотрел на Паровоза. Тот, будто в подтверждение его мыслям, отрыгнул и уже хором с рыжими засмеялся. Развитие этой троицы остановилось еще в пятилетнем возрасте. Станислав попытался представить себе придурка с банкой «яги» в дошкольном возрасте. Перед мысленным взором предстал пухленький сопливый малыш все с тем же алкогольным коктейлем. Стас улыбнулся и посмотрел на подруг Паровозика. Их он даже и не стал представлять. Такие, по мнению Стаса, рождались сразу с сиськами, без мозгов и с крашеными волосами.

– Ну что, Стасик, какие планы? – Паровоз снова отрыгнул.

«Ну не придурок?!»

– Я это к тому, что еще шести нет, а мы же к восьми договорились.

– Нам надо зайти в «Копилку» и взять чего-нибудь на ночь. – Стас допил колу, встряхнул стакан и, убедившись, что он пуст, поставил его на поднос. – Ты ж, наверное, без «яги» на стену полезешь?

– Есть такое дело. – Паровоз достал из кармана кошелек, вынул тысячную купюру и положил на стол перед Любимовым. – Стасик, братан, купишь мне упаковочку?

– Ничё не треснет? – поинтересовался парень.

– Да ну брось ты. От чего трескаться-то? – Паровоз встал и посмотрел на подруг: – Ну что, прелестницы, у нас есть часик для утех, а потом… Стас, как это слово?

– Святки.