Лабиринт

Со всем можно смириться. Смирились с такой жизнью и старики. Они уже привыкли к тому, что вся их жизнь, выражаясь словами известного юмориста, превратилась в три «Д»: доживаем, доедаем, донашиваем. Смирилась с такой жизнью и коренная жительница деревни Пущинская – Клавдия Михайловна Иванова. Она уже привыкла к тому, что всё хозяйство ей нужно тащить на себе одной. И дом на ней, и скотина на ней, и внук-пьяница, посадивший на шею Клавдии Михайловны свою сожительницу Юлю. Внучек Коленька и Юля не просыхали, хронически находясь в состоянии глубокой заспиртованности. Но и к этому Клавдия Михайловна давно привыкла. Она тащила на себе этот крест, в тайне моля Бога, чтобы он забрал её к себе. Но Бог, похоже, не слышал её молитвы или просто проверял бабу Клаву на прочность. Жизнь показала, что запаса прочности у Клавдии Михайловны было много, на десятерых бы хватило. Если бы ни больные суставы и спина, которые изводили бабу Клаву, особенно при перемене погоды, жила бы она счастливо и на жизнь бы не роптала.

Как-то ночью проснулась Клавдия Михайловна от нестерпимой боли в спине и в коленях. Коленные чашечки ныли так, словно кто-то протыкал их раскаленными иглами. Спина гудела непрекращающейся болью.

Когда Клавдия Михайловна лежала на спине, болела спина. Стоило ей перевернуться на бок – тут же давали о себе знать колени. И так всю ночь.

За окном сверкало. Обычно спина и колени болели к перемене погоды, но стука капель дождя по крыше не было слышно. Только вспышки сверкали так, словно за окном стоял фотограф, снимающий бабу Клаву фотоаппаратом с фотовспышкой. Но кому она, дряхлая старуха, доживающая свои дни, нужна? Станет ли её кто-то фотографировать? Какому безумцу придет в голову такая мысль?

Вспышки повторялись через каждые десять секунд, а дождя всё не было. В воздухе не пахло озоном, как обычно это бывает перед дождем.

Старушка присела на кровати, помассировала свои костлявые колени, размяла руками спину. Это не помогало. Колени ныли противной болью. За окном опять сверкнуло. В какой-то момент любопытство победило боль.

– Что ж это там сверкает? – кряхтя, баба Клава встала с кровати.

Опираясь на палку, она подошла к окну. За стенкой раздавался храп. Это храпели Коленька с Юлечкой. Хорошо, хоть не дерутся и стекла в окнах не бьют.

Стоя у окна, Клавдия Михайловна вдруг поймала себя на мысли, что спина и колени стали болеть меньше. В огороде что-то сверкало так ярко, будто молния била в одно и то же место. Стараясь не стучать по полу палкой, баба Клава вышла из дома и ахнула от удивления. Прямо над картофельной грядкой зависло оранжевое облако, из которого в середину поля била молния. Такого Клавдия Михайловна ещё никогда в своей жизни не видела. Перекрестившись, она опустилась на завалинку. Оранжевое облако вдруг исчезло. На грядке с картофелем остался лежать большой камень, по форме похожий на куриное яйцо. Баба Клава поднялась с завалинки, стала приближаться к яйцу. От яйца исходил приятный белый свет. Он был теплым, придавал силы. Колени вдруг перестали болеть. Покалывания в спине, к которым баба Клава давно уже привыкла, вдруг прекратились. С каждым шагом она чувствовала себя на десять лет моложе, её тело наливалось силой.

– Это что ж такое? – Клавдия Михайловна приближалась к камню. Распрямившись, она отбросила в сторону палку, на которую опиралась уже больше двадцати лет, которую ей выстругал покойный муж, и вплотную подошла к камню, присела рядом с ним, вытянув руки.

«Прикоснись ко мне, не бойся», – прозвучал голос в её голове.

Она прикоснулась к камню. Он тут же раскрылся, как бутон цветка. Из бутона вылетели серебристые мухи, которые стали кружиться над Клавдией Михайловной, залетая ей в рот и в уши.

«А теперь иди! Ты должна обойти всю деревню. Молодых нужно убить. Только старые и опытные смогут властвовать!»

– Да! – баба Клава улыбнулась, слушая голос в голове. – Молодую поросль вырвать с корнем. Только мы можем править!

Поднявшись на ноги, она пружинистой походкой вошла в дом, в углу нашла топор. Её глаза засветились нежно-голубым светом. В темноте она видела абсолютно всё. Ей даже не нужны были очки. Зайдя в спальню внука, она несколькими мощными ударами размозжила голову ему и его сожительнице, потом направилась в дом соседа. Над ней и впереди её летали серебристые мушки.

«Вы будете править, – шептал голос в её голове. – Только пожилые и опытные смогут завоевать этот мир и подчинить всё себе!»

– Да! – вслух говорила Клавдия Михайловна. – Мы всех их убьем и будем властвовать!

Из соседского дома Клавдия Михайловна вышла в сопровождении престарелой пары – Нины Ивановны и Петра Ильича. В их руках были окровавленные топоры, с которых на землю капала красная кровь. В доме остались разрубленные тела детей и внуков Петра Ильича и Нины Ивановны. Над престарелой троицей кружились серебристые мухи. Глаза стариков светились в темноте. Не проронив ни звука, они зашли в соседний дом, через десять минут вышли из него. Теперь их было четверо. К ним примкнула Мария Александровна, сжимающая в руке красный от крови нож для разделки мяса. В доме Марии Александровны остались куски мяса, плавающие в лужах крови. Это то , что осталось от Наташи – дочери Марии Александровны.

Безмолвно толпа некогда дряхлых, никому не нужных стариков перемещалась от дома к дому, увеличиваясь в размерах. Над ними летали серебристые мухи, в их руках были топоры, вилы, ножи.

Виктор Жихарев в ту ночь занимался любовью со своей подружкой Людой, на которой, разумеется, не планировал жениться. Он двигался быстро-быстро, она стонала и извивалась под ним. В какой-то момент Виктор остановился, чего с ним раньше никогда не было. Он увидел толпу стариков со светящимися глазами. Толпа сломала забор и ринулась в дом напротив, где жил друг Виктора – Петька по кличке Урка. Хотя уркой Петька ни когда не был. Он даже в тюрьме не сидел. Своё прозвище он заслужил благодаря привычке сидеть на корточках, короткой стрижке и худощавому телосложению. Ещё у него была татуировка на плече – ничего не обозначающее переплетение линий. Просто узор, похожий на орнамент на ковре или на шторах.

Старики ворвались в дом Петьки, вытащили его во двор и стали рубить топорами, колоть вилами и штыковыми лопатами. Крик Урки больно резанул по ушам Виктора.

– Что там такое? – спросила Люда. Жихарев ей ничего не ответил. Тогда Люда спихнула Виктора с себя, надела халатик и тоже стала смотреть в окно. Когда отрубленная топором голова Урки, разбрызгивая кровь, упала в метре от хлипкого забора, огораживающего дом Виктора, Люда закричала.

– Тихо ты, дура! – Жихарев стал быстро одеваться. – Собирайся, мы уезжаем в город!

Не говоря ни слова, Люда переоделась и собрала все свои вещи, которые уместились в одну сумку, которую Люда купила две недели назад на барахолке у низкорослого кавказца.

Они выскочили из дома через черный ход как раз в тот момент, когда толпа стариков сломала забор и через парадный вход ринулась в дом. Двигатель мотоцикла заревел, оглашая окрестности . Люда устроилась сзади, положив руки на широкие плечи Виктора. На мотоцикле они выехали на главную улицу деревни Пущинской. И тут Виктор понял, что его дни сочтены. Всю улицу заполонил живой поток, состоящий из стариков и старух. В их руках были топоры, ножи, вилы. Воздух был пропитан кровью и враждебностью. Мощный удар жердью сбил с мотоцикла Виктора и Люду. Толпа стариков обступила их. Тут же на молодых людей обрушился град смертоносных ударов. Ни Виктор, ни Люда даже не кричали. Они умерли мгновенно, превратившись в кровавое месиво.

Разделавшись с очередной молодой парочкой, старики двинулись дальше, ведомые внутренним голосом и серебристыми мухами.

«Вы будете править», – шептал голос в их головах. Их изрытые морщинами лица были устремлены вперед. Они, как гончие, чувствовали запах молодых и шли от дома к дому, оставляя за собой растерзанные трупы. Им не было жалко своих сыновей, дочерей и внуков. Голосу в их головах была чужда жалость. Он твердил только одно: «Убейте молодых и правьте миром». Этому голосу было трудно сопротивляться.

Светало. Убив всех, кому было меньше шестидесяти, толпа стариков потекла по пыльной дороге от деревни Пущинской в коттеджный поселок, находящийся в каких-то десяти километрах южнее. Им не нужно было есть, пить, они не знали усталости. Им хотелось только убивать.

У дома на отшибе толпа вдруг остановилась. Тот дом принадлежал девяностолетнему Никифору Оглоблину. Старики чувствовали, что именно здесь есть враги, которых нужно уничтожить. Несколько серебристых мух устремились к дому Никифора, через щели проникли внутрь.

Дверь старого сарая слетела с петель, дверной проем засветился зеленоватым светом. Из темноты сарая повеяло прохладой, послышались детские крики. Из сарая вышли три мальчугана лет девяти-десяти. Дверь дома, построенного после Великой Отечественной войны, распахнулась. На крыльцо вышел Никифор с кочергой в руке.

«Он с нами», – зазвучал голос в голове стариков.

Никифор открыл калитку, впуская жаждущую крови толпу к себе во двор.

Мальчишки испуганно смотрели по сторонам.

– Это Челябинск? – крикнул вдруг один из пацанов, обращаясь одновременно и к старикам, и к своим друзьям.

«Убейте их», – прозвучал в старческих головах безапелляционный голос.

Толпа устремилась к мальчикам. Каждый из стариков хотел разорвать их в клочья, выпить их кровь и разбросать внутренности по заросшему травой двору.

Глава 15. Спасение мальчишек

– Только без паники, – сказал Аникеев женщинам, входя в дом. – Иначе всё испортим.

Лица Тамары и Натальи были белыми, как мел. Они не произнесли ни звука. Осторожно ступая, Иван продвигался вглубь дома по длинному коридору, заваленному мусором. Женщины безропотно следовали за ним. В доме было тихо. Дойдя до лестницы, ведущей в подвал и на второй этаж, Аникеев остановился, раздумывая.

– Я думаю, что нужно спуститься вниз, – сказала Наталья.

Где-то наверху послышался шум.

– Похоже, что ты ошибаешься, – Аникеев побежал наверх, перепрыгивая через ступеньки, старательно огибая кучи мусора и трупы животных.

– Кажись, я слышу голос Костика, – сказала Тамара после того, как послышались очередные отдаленные крики.

– Я тоже что-то слышала, – Наталья кивнула головой.

Они поднялись на второй этаж, где было множество комнат. Иван замер, не зная, куда идти дальше. Но тут снова раздались детские крики. Отчетливо слышалось: «Помогите! Помогите!»

– Они там! – Аникеев побежал по коридору. Звуки раздавались из-за приоткрытой двери в конце коридора. На двери была золотистая круглая ручка. Этой ручкой трудно было удивить современников Ивана, но в восьмидесятых годах двадцатого века в Советском Союзе таких ручек не было.

– Ого, – произнесла Тамара, разглядывая дверную ручку. – Импортная…

Аникеев распахнул дверь и оказался в лабиринте. В том самом лабиринте, в который он вошел в Минске. Его ноздри раздулись, улавливая знакомый запах. Его глаза увидели знакомый полумрак. Еще Иван поймал себя на мысли, что он обрадовался, когда снова оказался здесь. Для него это означало, что он не останется в прошлом.

– Ого! – произнесла Тамара. – Это что такое?

– Это лабиринт, – тихо ответил Иван, оборачиваясь к женщинам. – Тамара, пожалуйста, постойте у входа и через каждую минуту что-нибудь кричите.

– Зачем? – не поняла Тамара.

– Чтобы мы с Натальей не заблудились, – ответил Аникеев, роясь в своем мешке.

В руку легла зажигалка. Иван повертел её в между пальцами.

– А почему бы и нет? Пламя хорошее…

– Что ты там бормочешь? – спросила Наталья.

– Да так, своё. Не обращай внимание.

– Мне уже кричать? – спросила Тамара.

– Через минуту. У вас есть часы?

– Да! – Тамара показала миниатюрные часики на полной руке. – Я засеку время…

Аникеев кивнул головойДержа в вытянутой руке зажигалку, он продвигался вперед. Наталья шла за ним.

– Как такое возможно? – прошептала она. – Лабиринт в сто раз больше дома.

– Уже кричать? – послышался сзади голос Тамары, от которого Иван с Натальей вздрогнули.

– Да! – крикнул Иван Тамаре, а потом посмотрел на Наталью. – Я потом тебе всё объясню, если получится.

Детские крики послышались где-то впереди. Аникеев побежал, слыша за спиной цоканье каблучков Наташи. Крики повторились где-то справа. Повернув, Иван увидел яркий свет в конце коридора и существо, которое сочетало в себе признаки человека и краба. Щелкнув большими клешнями, человек-краб побежал навстречу Ивану с Натальей. Оттолкнув Наташу, Аникеев нажал на кнопку на зажигалке. Из зажигалки вырвалось пламя. Человек-краб загорелся, пронзительно засвистел и отступил назад, прикрыв голову клешнями. Пламя было ярким, но не долгим. Оно быстро погасло. Человек-краб опять щелкнул клешнями и кинулся на Аникеева. Наталья закричала, откуда-то издалека послышался голос Тамары:

– Что у вас там происходит? Может, милицию вызвать?

– Помогите! – кричал детский голос где-то рядом.

Иван снова нажал на красную кнопку зажигалки. Человек-краб снова загорелся, засвистел. Но, похоже, пламя не причиняло ему особого вреда. Сбив пламя клешнями, он снова ринулся на Ивана.

– У тебя есть с собой духи? – спросил Аникеев у Натальи, пряча зажигалку в мешок.

– Духи? – удивилась Наташа, роясь в небольшой дамской сумочке, которую до этого момента она сжимала под мышкой. – Есть!

– Давай их сюда! – Иван протянул руку. Как только в его руке оказался флакон, он тут же начал брызгать им на краба. Краб завизжал. Духи прожгли дыры в костяном панцире. Из дыр повалил дым, запахло гарью. – Получи, тварь!

Духи попали на лицо человека-краба. Оно задымилось. Визжа, краб стал слепо биться об стены лабиринта, потом упал на пол, дергая своими многочисленными ножками, и затих. Дыры от духов на его теле увеличивались, плоть пузырилась, издавая жуткую вонь. Духи действовали на краба не хуже серной кислоты. Они разъедали его, превращая в серую кашицу.

– Ничего себе, – произнесла Наталья, прижав ладонь ко рту.

– Спасибо, – Аникеев протянул ей полупустой флакон. Наталья быстро убрала его в сумочку.

Детские крики повторились. Дети кричали где-то рядом.

– Наташа, Ваня, – послышался отдаленный крик Тамары. – Что там?

– Всё нормально! – прокричал Иван и устремился навстречу детским крикам.

– Тома, стой там и никуда не ходи! – крикнула Наталья.

Иван выскочил на свежий воздух, сделал глубокий вдох и посмотрел на небо. Светало. Потом взгляд Аникеева упал на толпу стариков, глаза которых светились голубоватым светом. Толпа окружила трех перепуганных мальчишек. В руках стариков были палки, ножи, лопаты, вилы, грабли, топоры. Кто-то из них был с бензопилой, одна старушка сжимала в руке кочергу. В костлявых руках другой старушенции, стоящей ближе всех к мальчикам, было коромысло.

Из груди Натальи вырвался крик.

– Что там? – послышался встревоженный голос Тамары из глубины лабиринта, принесенный потоками холодного воздуха.

– Стой здесь, – сказал Аникеев Наталье, выходя из сарая и направляясь к толпе стариков.

– Не трогайте нас, – молил один из мальчиков.

– Мы не сделали ничего плохого, – говорил второй мальчуган. – Мы просто зашли в лабиринт.

Третий просто плакал, с ужасом глядя на топор, который сжимал в руке беззубый старец с длинной седой бородой.

В этих трех мальчишках Иван без труда узнал Костю Сидорова, Алёшу Шишкина и Мишу Тихонова. Они учились в одной школе, часто играли во дворе, пока не пропал Костя Сидоров. После пропажи Кости два его друга куда-то пропали. Кто-то говорил, что Алёша и Миша с родителями уехали жить в другой город, кто-то говорил, что мальчишек и их родителей расстреляли за измену Родине. Кто-то рассказывал, что мальчишки и их родители сошли с ума, и их поместили в психиатрическую больницу. Иван никогда не верил байкам, которые ему рассказывали дворовые пацаны. Но, чем старше он становился, тем интереснее ему было узнать, что произошло с тем или иным его другом или просто знакомым. Именно по этой причине Иван Аникеев зарегистрировался во многих социальных сетях и вел переписку со своими друзьями, которых знал с детства. Алёшу Шишкина и Мишу Тихонова он не нашел в сетях. Друзья по социальным сетям ничего о них не знали и не слышали. Алёша и Миша после пропажи Кости будто под землю провалились, исчезли.

Палки, жерди, лопаты взметнулись вверх, готовые нанести пацанам смертоносные удары.

– Нет! – заорал Аникеев. Он побежал, на бегу роясь в своем серебристом мешке. Его глаза были устремлены на толпу. Его правая рука рылась в содержимом мешка, но ничего, пригодного для защиты, не находила.

Старики замерли. Их светящиеся злобой глаза осветили Ивана. Алёша и Миша, воспользовавшись заминкой, прорвались сквозь толпу и побежали навстречу Аникееву. Старики побежали за ними. Град ударов посыпался на Костю. Он закричал. Кричала Наталья за спиной, кричали Алёша с Мишей, убегая от стариков. А странные старики рычали беззубыми ртами, что-то бормотали. Их губы шептали лишь одно слово. И это слово – смерть.

Рука Аникеева наткнулась на что-то очень горячее. Он остановился и наконец-то посмотрел на свой мешок. Внутри серебристого мешка что-то горело, излучая яркое свечение. Это был кристалл. Тот самый кристалл, который Ваня Аникеев подарил повзрослевшему Ивану. Кристалл нагревался всё сильнее и сильнее. Его свечение с каждой секундой становилось всё ярче и ярче.

Толпа стариков зашипела, закрывая глаза руками. Старики стали пятиться.

Кристалл прожег дыру в мешке и упал на изрядно поношенную туфлю Ивана. Мешок загорелся, Иван отбросил его в сторону. Ногу обожгло нестерпимой болью. Аникеев вскрикнул и дернул ногой, от чего кристалл, горя всеми цветами радуги, полетел и упал в самый центр толпы. Толпа стала разбегаться в разные стороны, оставив на земле неподвижное тело Кости.

Кристалл завертелся вокруг своей оси и взорвался, осветив окрестности нестерпимо ярким белым светом. После громкого хлопка во все стороны пошла голубая волна, которая опрокинула Ивана, Наталью и мальчишек на спину. В воздухе слышался свист, от которого болели уши.

Иван лежал на земле, зажав уши руками и закрыв глаза. Всё произошло так быстро, что Аникеев даже не понял, что это было.

«Неужели это конец? – подумал Иван. – Я не хочу умирать. Я не хочу сдохнуть непонятно где, в столь молодом возрасте. Я хочу жить, хочу создать семью. Господи, не дай мне умереть».

Внезапно всё стихло. Аникеев открыл глаза. Он увидел над собой лицо Наташи, убрал руки от ушей.

– Так и будешь тут валяться? – спросила она.

– Нет, – Иван поднялся на ноги, отряхнулся.

– Ты можешь мне объяснить, что это было? – брови Натальи вопросительно поползли вверх.

– Да, – ответил ей Иван. – Но позже.

Пошатываясь, он подошел к лежащему на земле Косте, опустился на колени. Их стала опять окружать толпа стариков. Только сейчас это были обычные люди, их глаза не светились. Они с удивлением оглядывались, разглядывали друг друга и то, что они сжимали в руках, то, чем не так давно могли убивать. Слышались голоса: «Кто-нибудь объяснит мне, почему мы здесь?.. Что я здесь делаю? Что происходит?»

Глядя на растерянные лица пожилых людей, Аникеев понял, что они уже не опасны. Он, Иван Аникеев, принес им то лекарство, которое их всех излечило. Значит, не зря он снова нашел кристалл. Значит, не зря лабиринт привел его на окраину этой деревни. Всё не случайно, всё происходит не просто так. А это значит, что он не выйдет из лабиринта, пока не выполнит то, что от него требуется. А что он должен ещё сделать – одному Богу известно.

– Ты как, Костя? – прошептал Иван.

Мальчик открыл глаза. Его лицо было залито кровью, рубашка на нем была порвана, сквозь дыры в рубашке виднелись синяки и ссадины.

– За что они на нас напали? – из глаз Кости хлынули слезы.

– Они были больны, – прошептал Иван, подхватывая мальчика на руки и поднимаясь с колен. – Я их вылечил. А что у тебя болит?

– Всё, – ответил Костя.

– Терпи. Ты же мужик…

– Я вас знаю? Кто вы?

– Дядя Ваня, – просто ответил Аникеев.

Дорогу им преградили несколько старичков. Иван почувствовал, как Костя напрягся, прижавшись к нему всем телом.

– Мужчина, вы нам скажете, что здесь происходит? – спросила старушка с косой в руках, на которой запеклась кровь.

– Это была утечка газа на газопроводе, – не задумываясь, ответил Аникеев, почему-то вспомнив фильм «Люди в черном». – Вы надышались газом, поэтому пришли сюда, так как здесь концентрация газа меньше. В данный момент утечка устранена, опасности нет. Вы можете возвращаться домой.

– Вот оно как! – произнес старик в кепке, в руке которого был топор, заляпанный кровью. – А я-то думаю: а почему у меня голова болит? Утечка газа, говоришь? Вот, как оно бывает!

Поток стариков направился к виднеющейся вдали деревне. Иван опустил на траву Костю, подошел к горящему мешку, пнул его носком туфли. Из мешка высыпались горящие вещи. Зажигалка и бритва оплавились, источая жуткую вонь, но кинжал выглядел так, будто огонь его не тронул. Подняв кинжал, Аникеев достал его из ножен, осмотрел блестящее острое лезвие, вогнал кинжал в ножны. Потом он закрепил его на брючном ремне. Когда Иван приблизился к Косте, тот попытался подняться, но, охнув, упал на траву, схватившись за лодыжку правой ноги.

– Я донесу тебя, – Аникеев взвалил Костю себе на плечо и направился к входу в лабиринт. Наталья, Миша и Алёша шли за ним. Все молчали. Уже в лабиринте Наталья спросила:

– Ты мне расскажешь, что тут происходит или так и будешь молчать? Только не нужно мне про утечки газа рассказывать.

– Расскажу, почему бы и нет. Через лабиринт я попал в ваше время. Я не знаю зачем, но внутренний голос подсказывает мне, что я должен был спасти Олесю Мороз и Костю Сидорова. Потом я вас покину. Я должен идти дальше, а вам нужно остаться в своем времени. Только помните о том, – Иван обвел взглядом лица Натальи, Миши и Алёши, – что вы не должны никому об этом рассказывать. Иначе вас сочтут сумасшедшими. Советским людям нечто подобное чуждо. Советские люди о таком даже думать не должны. Вы ведь даже поучаствовали в этом. Как только вы начнете рассказывать правду, вами может заинтересоваться КГБ. В этом случае и вам, и вашим родственникам придет полная жо… В общем, плохо вам всем будет. Нужно будет постараться на какое-то время выкинуть эту историю из головы, забыть о ней…

Мальчишки согласно кивнули.

– Пожалуй, ты прав! – Наташа шумно вздохнула. – Но разве такое забудешь?

Глаза Алексея и Натальи встретились. В глазах Наташи на мгновение зажглись бесовские огоньки. Эти огоньки Алексей видел в её глазах, когда они занимались любовью. В тот момент Ивану вдруг захотелось опустить Костю на пол и поцеловать Наташу в губы, вновь ощутить вкус её помады. Но голос Тамары – громкий, близкий и визгливый от волнения – вернул Аникеева с небес на землю.

– Костя! Наташа! Иван? Это вы?

Костя, до того момента молчащий, прохрипел: «Мама! Это мы!»

– Костя, с тобой всё в порядке? – кричала Тамара. Её фигура уже отчетливо выделялась на фоне лабиринта, подсвеченная зеленым свечением. За её спиной виднелась обшарпанная стена, испещренная пошлыми рисунками и нецензурными надписями.

– Мы вернулись, – произнесла Наталья, выскочив из лабиринта и сделав глубокий вдох. – Какое счастье.

– Костя упал, запнувшись об кирпич, – Иван передал мальчика Тамаре.

– И скатился с лестницы, – добавила Наталья, пристально посмотрев на Алешу и Мишу. Те молча стояли, склонив головы и глядя в пол.

– Нужно вызвать «скорую помощь», – сказал Аникеев, вспомнив, как старики наносили Косте удары. – И чем быстрее – тем лучше!

Но Тамара, похоже, не слышала его слова.

– Костенька! – женщина положила сына на пол, стала аккуратно ощупывать его тело . – Где болит, мальчик мой? Где? Как это случилось? Да не молчи же ты! Посмотри на меня!

– Ай! Да не трогай ты меня! – захныкал Костя, когда мать коснулась его бедра. – Упал я… С лестницы грохнулся!

– Дай посмо…

– Да больно мне! – закричал Костя. – Больно!

Аникеев взял Наталью за локоть, отвел её в сторонку.

– Спасибо тебе, Наташа, за всё спасибо! – он поцеловал её в губы, прижав к себе, снова почувствовал привкус её помады у себя во рту и ощутил быстрое биение её сердца. С трудом оторвавшись от неё, он направился к мерцающему входу в лабиринт, стараясь не оглядываться. В его памяти вдруг всплыло одно воспоминание: в две тысячи девятом Иван встретил на улице Костю Сидорова. Костя с Иваном никогда не были друзьями. Даже приятельскими их отношения можно было назвать только с большой натяжкой. Но Костя тогда повёл Ивана в ресторан, кормил и поил, всё рассказывал о себе, говорил без умолку. А рассказывал он Аникееву о том, что у него семья, трое детей, своя строительная фирма и «Хаммер», оформленный в лизинг. « У меня всё хорошо!» – несколько раз повторил тогда Костя. В тот вечер Аникеев не мог понять, что нужно было от него Косте Сидорову. Иван думал, что Костя хотел через него получить кредит в Челябинвестбанке на выгодных условиях. Но после того вечера Костя не звонил Аникееву, а только добавил его в друзья во всех социальных сетях, в которых был зарегистрирован Иван. Тогда Аникееву это казалось странным, но сейчас он понял, что, скорее всего, Костя догадался, кто спас ему жизнь. Но как он до этого додумался? Аникеев не знал ответ на этот вопрос и старался об этом не думать. Он шел по коридорам лабиринта, уходя как можно левее.