Новые крепостные. Неофеодализм и современное рабство

В условиях неофеодализма нет необходимости привязывать крепостного к земле, напротив, такие взаимосвязи должны полностью отсутствовать. Скорее, он или она будут прикреплены к определенной функции или функциям, которые они будут вынуждены беспрекословно выполнять для своих хозяев. Это также обеспечит мобильность новых крепостных. Поэтому в случае необходимости их будет легко как перемещать в любую нужную их хозяевам точку на земном шаре, так и заменять.

Вторая задача – это не допустить активного противодействия планам властных кругов со стороны общества. Для этого необходимы значительные полицейские и прочие силовые структуры. Также для ее решения требуется обеспечить тотальный контроль и слежку за всем населением и всеми аспектами его жизни, чтобы иметь возможность заранее предпринять необходимые меры для полной ликвидации даже потенциальной возможности какого-либо бунта или сопротивления власти неофеодалов со стороны новых крепостных.

Третья задача – обеспечить постепенное снижение образовательного уровня населения, поскольку малограмотными проще управлять.

И наконец четвертая задача заключается в снижении общей численности населения планеты и такой его трансформации, в результате которой оно выполняло бы свои трудовые функции и не представляло бы угрозы правящему слою.

Целью всех этих процессов можно считать создание неофеодального общества, в котором будут существовать два основных класса – неофеодалы и новые крепостные. На время сравнительно короткого по историческим меркам переходного периода какое-то время еще будут существовать свободные люди и силовики, но и те, и другие постепенно исчезнут, также став новыми крепостными. Да, кстати. Нынешние представители российской высшей законодательной и исполнительной власти и олигархии, вероятно, рассчитывают, что и они в дальнейшем смогут попасть в слой неофеодалов. Это совершенно напрасно. Они могут питать любые иллюзии, но они в дивном новом мире не нужны. Все, что у них пока еще есть, будет изъято на вполне законных основаниях в рамках борьбы с отмыванием доходов, полученных преступным путем, и тому подобного. Примеры именно такого развития событий на Западе есть уже сейчас.

Но хватит об этом. Посмотрим более детально, как мир дошел до нынешнего состояния, как перечисленные выше задачи реализуются на практике и что можно этому противопоставить.

Об экономике, финансах и процессе финанциализации реальной экономики, или Как мир дошел до нынешнего состояния

В результате Второй мировой войны и Бреттон-Вудского соглашения 1944 года, заменившего существовавший до этого золотой стандарт, американская валюта была объявлена мировой резервной валютой, которая обменивалась на золото по фиксированному курсу. Одновременно были установлены твердые валютные курсы для валют стран-участниц к ключевой валюте. Конференция, на которой было принято соглашение, положила начало таким наднациональным структурам, как Международный валютный фонд (МВФ) и Международный банк реконструкции и развития (МБРР). В результате этих преобразований американский доллар стал базой валютных паритетов, преобладающим средством международных расчетов, валютных интервенций и резервных активов, а частный американский центральный банк – Федеральная резервная система США – начал играть ключевую роль в валютно-денежном обращении. Период с 1944 по 1971 год можно рассматривать в качестве переходного периода от твердых обеспеченных денег к необеспеченным бумажным валютам.

На втором этапе, с 1971 года, после отказа правительства США от обмена американских долларов на золото, на место денег пришли бумажные необеспеченные валюты, которые центральные банки могли печатать в любых необходимых для правительства количествах. Необходимость их зарабатывать фактически отпала. Единственным сдерживающим фактором оставалось противостояние двух социальных систем – социализма и капитализма.

Во второй половине XX века на Западе довольно популярной была теория «золотого миллиарда». Согласно ей, природных ресурсов, необходимых для комфортного проживания на земле, хватает только на 1 миллиард человек, и в течение ста – ста пятидесяти лет на земле должен остаться «золотой миллиард», который на это «имеет право». В этот «золотой миллиард» включали население США, Канады, Западной Европы, Израиля и Японии. Ничего удивительного не было в том, что население России в этот миллиард не попадало. Противостояние Советского Союза и Запада было в полном разгаре и шло по всем фронтам: финансово-экономическому, политическому, военному, социальному, идеологическому и прочим.

В 1985 году западные правящие круги сформулировали программу в отношении СССР, одной из целей которой было к 2020 году вдвое сократить население нашей страны. В результате предательства определенных представителей советского высшего политического руководства эта цель была вполне достигнута. Из 300 миллионов населения бывшего СССР в России на момент написания этой книги осталось менее 147 миллионов человек, и в результате политики, проводимой нынешней российской колониальной администрацией, это количество продолжает уверенно сокращаться. Если дело так будет продолжаться и дальше, то заявления М. Тэтчер и М. Олбрайт о том, что «по оценкам мирового сообщества, экономически целесообразно проживание на территории России 15 миллионов человек», вполне могут оказаться реальностью. Кто-то ведь должен качать нефть и газ, валить лес, добывать металлы и так далее для своих иностранных хозяев.

После распада СССР и социалистического лагеря ситуация в мире существенно изменилась. Она затронула не только проигравшую сторону, но и «победителей». Победа оказалась пирровой. Особенно для населения западных стран. Несмотря на все свои негативные стороны, противостояние двух систем в конечном итоге служило прогрессу мирового сообщества. Когда оно прекратилось, исчез сильнейший стимул для этого. Западные элиты достигли поставленной цели. Равный по силам противник исчез, им не к чему стало стремиться.

Распад СССР и прекращение военного и экономического противостояния сняли последнее критически важное ограничение в сфере финансов. Власти и центральные банки получили возможность печатать бумажную валюту в любом необходимом для решения их целей и задач объеме. Транснациональная финансовая олигархия одержала решающую победу на своем пути к абсолютной власти.

По сути, у западных правителей остались лишь две довольно примитивные цели: еще больше денег и еще больше власти. Классическую индустриальную экономику сменила так называемая постиндустриальная, ведущую роль в которой играет финанциализация (в научной литературе это слово обычно пишут через «с» – «финансиализация», но автор полагает, что именно его вариант написания этого термина более корректный с позиций правил русского языка. Мы же говорим и пишем «цивилизация», а не «сивилизация», как это звучит и пишется на Западе).

Реальная экономика начала терять свое значение, поскольку гораздо большие прибыли и без каких-либо особых хлопот банки, финансовые компании и прочие могли получать за счет доступа к источникам валют – центральным банкам – и все более масштабных спекуляций.

В классической индустриальной экономике наиболее типичной формой получения доходов были: вложение средств в производство, покупка сырья, его переработка и изготовление продуктов, а затем продажа этих товаров на рынке. Этот процесс требует значительных трудовых, финансовых и временных ресурсов и предполагает систематический контроль на протяжении всего цикла. Развитие финансового рынка открыло новые возможности не только получения доходов, но и значительного увеличения прибыли. Альтернативой реальному производству стало вложение средств в финансовые активы, в определенных случаях управление ими и дальнейшая их продажа с целью извлечения прибыли. Процесс – купить дешево, чтобы продать дорого – называется спекуляцией. Этот способ гораздо более простой и привлекательный с точки зрения возможной прибыли.

Отказ от использования в денежном обращении твердых обеспеченных денег и переход на необеспеченные бумажные валюты еще больше повысил привлекательность спекуляции на финансовых рынках по сравнению с традиционным производством реальных товаров. Постепенно стоимость реальных активов перестала зависеть от их реальной ценности, а стала определяться лишь спросом и предложением ценных бумаг на рынке. Если раньше образование финансовых пузырей сдерживало существование золотого стандарта, а затем система фиксированных валютных курсов, то в настоящее время финансовые операции перестали коррелировать с денежной массой в целом, так как большинство сделок происходит в безналичной форме. Количество игроков на этом рынке стремительно росло. Кроме ранее существовавших банков, инвестиционных фондов, традиционных бирж и брокеров, на рынок вышли страховые компании, пенсионные фонды, трасты, паевые инвестиционные фонды, хедж-фонды. Управлять такими компаниями стало выгоднее, чем заниматься реальным производством.

Другим существенным моментом стало то, что раньше перераспределение капиталов обеспечивало более эффективное функционирование реального сектора и всей экономики за счет перетекания средств от кредиторов заемщикам, теперь же оно стало неконтролируемым. Не менее важно и то, что финансовый капитал как таковой практически исчез в результате отказа от твердых обеспеченных денег и их замены необеспеченной бумажной валютой, обладающей лишь одной функцией денег из пяти – расчетной. Если твердые обеспеченные деньги необходимо было реально заработать и накопить, то есть сформировать финансовый капитал для реализации какого-либо проекта или производства, то необеспеченную бумажную валюту можно напечатать в неограниченном количестве, и у руля стоит не тот, кто производит, а тот, в чьих руках находится этот печатный станок. В результате средства сосредотачиваются в руках финансовых групп или отдельных участников рынка, обладающих наилучшим доступом к тем, кто владеет печатным станком.

Если бы финанциализация затрагивала только рынки ценных бумаг или финансовые рынки, это было бы не столь критично для мировой экономики. В конце концов, конечного потребителя реальных товаров мало волнует, если кто-то поменял одни якобы ценные бумажки на другие. Но финанциализация в полной мере затрагивает и товарные сырьевые рынки. Цена на основные виды сырья – топливо, металлы, продовольствие, древесина и т. д. – определяется биржей, то есть на финансовом рынке. На нее влияет множество самых разнообразных факторов, а следствием этого становится зависимость себестоимости продукции реального сектора экономики от биржевых цен. За биржевые спекуляции реальными товарами в итоге платит конечный потребитель, хотя есть и отдельные исключения из общего правила.

Как мы все хорошо знаем, главной целью любого капиталиста является максимальное снижение издержек и максимизация прибыли. В финанциализации для нас более всего интересно то, что в этом процессе извлечения и максимизации получаемой прибыли требуется гораздо меньше людей, чем в процессе реального производства. Более того, в условиях проведения сделок безналичным путем все это довольно легко автоматизируется и роботизируется, что позволяет еще больше сократить численность необходимого персонала. И это, в отличие от, например, того же сельского хозяйства, в подавляющем большинстве своем высококвалифицированные специалисты.

Финанциализация ведет к тому, что количество рабочих мест в реальном секторе экономики неуклонно сокращается. Причем этот процесс затрагивает в большей степени не только низкоквалифицированный труд, но и высокооплачиваемых и квалифицированных наемных работников, мелких и средних предпринимателей, то есть тех, кого обычно относят к понятию «средний класс».

Именно этот социальный слой представляет особую опасность для новой аристократии, поскольку в силу своей активности, образования и относительной финансовой независимости способен выступить в качестве организующей силы для менее обеспеченных слоев населения. Поэтому свою первоочередную задачу элиты видят в том, чтобы нейтрализовать и ликвидировать прежде всего средний класс, в первую очередь лишив его финансовой и экономической независимости.

Этот процесс особенно активизировался после первой волны глобального финансово-экономического кризиса в 2008–2009 годах, когда лишь чудом все не рухнуло, а для мировой финансовой аристократии прозвенел первый звонок. Мировая экономика начала быстро сокращаться в реальном выражении, но в финансовом продолжила свой медленный, но вроде бы как рост.

Иллюзия такого роста обеспечивалась эмиссией все больших объемов необеспеченной бумажной валюты центральными банками всех стран и непосредственно связанным с этим ростом биржевых индексов и фондовых рынков, но реальный сектор мировой экономики активно деградировал.

Основные причины первой волны глобального финансово-экономического кризиса 2008–2009 годов так и остались неразрешенными, что неизбежно вело к новой вполне ожидаемой, но еще более мощной второй волне. Финансовая олигархия, сидящая у печатного станка, выиграла некоторое время, в течение которого шел активный поиск средств и методов, с помощью которых она сможет не только сохранить, но и еще более усилить свою власть. К тому же научные и технологические достижения последних лет позволяли посмотреть на будущее совершенно иначе, чем двадцать или даже десять лет назад.

После десятилетий создания кредитов и денег из воздуха центральные банки построили колоссальную долговую пирамиду. По оценкам Института международных финансов (IIF), в первом квартале 2020 года глобальный долг составлял 331 % мирового ВВП. Обремененный долгами режим с использованием декретных необеспеченных денег все более увеличивал нестабильность мировой финансовой системы.

По оценкам института, ожидалось, что к концу 2020 года мировой долг вырастет до рекордных 277 триллионов долларов, тогда как общий долг развитых стран – государственных, корпоративных и частных – в третьем квартале подскочил до 432 % ВВП. Отношение долга развивающихся стран к ВВП в третьем квартале составило почти 250 %, в Китае – 335 %, а в течение года ожидается, что это соотношение достигнет примерно 365 % мирового ВВП. Большая часть этого огромного роста долга на 15 триллионов долларов за один год объясняется действиями властей и корпораций в ответ на пандемию. Однако следует помнить, что общий объем долга уже в 2019 году, до какой-либо пандемии и в период формального роста экономики достиг рекордных значений. Схема с коронавирусом лишь была использована в качестве благовидного предлога для того, чтобы залить мировую экономику свежеотпечатанными фантиками.

Основная проблема существовавшего долга заключалась в том, что большая его часть – это непродуктивный долг. Правительства используют необеспеченную бумажную валюту для все большего раздувания своих текущих расходов, которые не приносят реальной экономической отдачи. Вне зависимости от того, будет ли коронавирус, как и его «эпидемия», объявлены побежденными или нет, при сохранении текущего положения в экономике долг будет продолжать расти. Причем следствием этого роста долга и дальнейшей финанциализации экономики является еще большее сокращение ее реального сектора, что окончательно сводит на нет любые надежды реально расплатиться по созданным долгам за счет роста производства и производительности труда.

С этим, пока все само по себе не рухнуло, властям необходимо было что-то срочно делать. В качестве благовидного объяснения причин неизбежного финансово-экономического кризиса была задействована схема с коронавирусом и политически продиктованная изоляция и «самоизоляция» населения. Дескать, это не вина совершенно конкретных людей, что все так произошло, а все из-за какой-то некой непреодолимой силы – вируса.

Однако такое решение политических проблем привело к резкому ухудшению состояния реальной экономики. Без экономического роста инвесторы все больше опасаются того, что заемщики больше не смогут обслуживать свой долг, поэтому они спешат покинуть кредитный рынок. По мере того, как предложение кредита иссякает, многие заемщики становятся не в состоянии рассчитаться по подошедшим к погашению ссудам или перекредитоваться.

Стремясь не допустить краха режима бумажных денег в условиях изоляции, центральные банки снизили рыночные процентные ставки и напечатали новые фантики, чтобы предотвратить дефолт по платежам в государствах, банках и фирмах, испытывавших финансовые трудности. Центральные банки монетизировали и продолжают монетизировать государственный долг в больших масштабах. До сих пор такое можно было наблюдать только во время войны.

Временно удержав систему на плаву, центральные банки нанесли серьезный ущерб тому немногому, что оставалось от экономической системы свободного рынка.

Искусственно заниженные процентные ставки и огромные суммы вновь созданных необеспеченных декретных денег приводят к неэффективному инвестированию в больших масштабах. В нынешних обстоятельствах это дает возможность правительствам и тем, кто стоит за ними, взять еще больше власти в свои руки, одновременно ограничивая права и свободы обычных людей и постепенно все более отказываясь от своих социальных обязательств перед обществом.

Неудобная правда заключается в том, что система бумажных денег и все политические усилия по предотвращению ее краха ведут к ужесточению всех форм давления на обычных людей, делают их беднее и приносят с собой хаос, угнетение и насилие.

Режим бумажных необеспеченных денег является удобным инструментом для тех политических сил, которые хотят трансформировать, переформатировать мировую экономику. Политический истеблишмент, включающий в себя организаторов и участников Всемирного экономического форума в швейцарском Давосе, жизненно заинтересован как в продолжении функционирования механизма необеспеченных бумажных валют, так и разрушении с их помощью системы свободного рынка, поскольку такой подход увеличивает возможности вмешательства государства в жизнь людей.

Так называемый новый мировой порядок, заменяющий систему свободного рынка политически спланированной экономической системой, где обычный человек полностью теряет в случае его реализации на практике свою самостоятельность, представляет серьезнейшую угрозу свободе и процветанию миллиардов людей во всем мире.

Если людей и дальше будут принуждать использовать бумажные необеспеченные валюты вне зависимости от их формы, свободный экономический и свободный общественный порядок не выживут. А движение происходит именно в этом направлении, когда на смену нынешней экономической формации обществу пытаются навязать неофеодализм, где общество будет разделено на две неравные части: узкий слой финансовой и технологической аристократии и подавляющее большинство не имеющих ничего своего новых крепостных.

Всемирный экономический форум и дивный новый мир

Именно в этом контексте состоявшийся в швейцарском Давосе Всемирный экономический форум (ВЭФ) 2020 года представил план или, как модно сейчас говорить, дорожную карту под названием «The Great Reset».

На русский язык это словосочетание обычно переводится как «Великая перезагрузка». Однако английское слово «reset» имеет и другие не менее показательные значения и может переводиться также как «обнуление» или «сброс». Поэтому в дальнейшем в данной работе будут использоваться все три варианта перевода приведенного выше английского словосочетания: «Великая перезагрузка», «Великое обнуление», «Великий сброс».

План направлен на то, чтобы воспользоваться текущей возможностью и, согласно официальной формулировке, «сформировать экономический подъем и будущее направление глобальных отношений, экономик и приоритетов». Согласно Всемирному экономическому форуму, мир также должен адаптироваться к нынешней реальности, «направляя рынок к более справедливым результатам, обеспечивая, чтобы инвестиции были нацелены на взаимный прогресс, включая ускорение экологически безопасных инвестиций, и чтобы начать Четвертую промышленную революцию, создавая цифровую экономику и общественную инфраструктуру».

На поверхности поставленные цели выглядят вполне благими. Вряд ли кто-то скажет, что не разделяет их. К тому же реальность показывает, что эти идеи уже реализуются на практике, а технологии, инвестиции в возобновляемые источники энергии и планы устойчивого развития, согласно программе ООН, в той или иной степени воплощаются в жизнь во всем мире.

Общий посыл ВЭФ внешне звучит вполне многообещающе. Лишь пара слов портят всю картину – «управление рынком».

Это вполне совпадает с позицией подавляющего большинства стран, все более усиливающих влияние государства на экономику. В результате реализации программы ВЭФ будут усиливаться протекционизм властей в отношении своих ведущих компаний и контроль над экономикой, а также еще быстрее расти инфляция.

Эти три момента фактически в корне опровергают официально декларируемые ВЭФ идеи нового мира с лучшими и более доступными товарами и услугами для всех, с более высоким уровнем благосостояния самых широких слоев общества, более низким уровнем безработицы и процветающим высокопроизводительным частным сектором.

Есть и еще более негативный момент. Многие приветствовали это предложение как возможность погасить существующие долги. Это звучит привлекательно, если не понимать, что это на самом деле влечет за собой. Власти могут использовать в качестве предлога списание части или всего своего долга для того, чтобы аннулировать большую часть имеющихся у населения сбережений. Кто-то может вообще лишиться всех своих сбережений.

Причем этот подход даже теорией заговора назвать не получится. Большинство сторонников усиленно продвигаемой в жизнь современной теории денег исходят из того, что государственный дефицит соответствует сбережениям домохозяйств и частного сектора, так что нет никаких проблем с его погашением. Единственная мелкая и незначительная проблема – это соответствие одного долга сбережениям другого. Если рассматривать этот подход в рамках всей глобальной финансовой системы, становится очевидно, что ликвидация триллионов государственного долга одновременно означает ликвидацию триллионов сбережений граждан.

Этим дело не ограничивается. В результате схемы «Великое обнуление» элиты хотят за бесценок, желательно за 10 % от реальной цены или еще дешевле, забрать в свои руки всю ту собственность, которая им пока еще не принадлежит.

Антиутопии Дж. Оруэлла и О. Хаксли и им подобные произведения из своего рода предупреждений стали превращаться во вполне реальные программы практических действий по преобразованию мира и его социальной структуры таким образом, который позволил бы обеспечить господство одной, крайне небольшой группы лиц над всем остальным человечеством на дальнейший неограниченный период времени. С учетом даже современных технологий феодализм и крепостное право прошлого могут показаться настоящим раем по сравнению с возможным неофеодальным будущим.

Основной вопрос момента заключается в том, готовы ли наши современники сегодня пожертвовать своим будущим и будущим своих потомков, если им позволят их иметь, сделать их новыми крепостными ради корки хлеба? Или, вспоминая Священное писание, решат ли они променять свое первородство на миску чечевичной похлебки или готовы бороться с этим нарождающимся новым феодализмом ради счастья своих детей и внуков?