Трон на двоих

ABBA – фантастическое, невыносимое, тотальное поглощение самого тайного девичьего «Я»… пугающее, властное погружение сопротивляющейся души в композицию «Arrival»…

… и выворачивающий тебя наизнанку, потрясающий призыв в песне «One Man One Woman», от которой Маринке всегда хотелось плакать – она никогда не будет такой красивой и свободно летящей сквозь разноцветную бесконечную жизнь, и никогда Лёнька не будет её так любить. И когда она начинала реветь, Ирина ставила на магнитофоне тысячу раз слышанную (и действующую магически!) песню «So long!» всё той же волшебной ABBA, и они слушали, как далёкие северные девчонки презрительно прорываются сквозь равнодушный мир, наплевав на всё! Наплевав на проклятые прыщи и угловатые, исцарапанные коленки, на противное ощущение собственной неуклюжей девичьей беспомощности. И на эти странные, украдкой скользящие по телу, взгляды мужиков, вечно забивающих во дворе козла!

Эти девочки пели о том, что в мире есть гордые белизна и полёт. Они пели о том, что сёстры-погодки Марина и Ирина – красивы… и пусть поганый, старый, отвратительный Грызмаг поберёт тех, кто не видит этого!

И всё понимающее и уравнивающее обеих сестёр, освобождающее, возвышающее время «Танцующей Королевы» – открыто и вольно летящей из многоваттных колонок.

«Dancing Queen»! – орали они с Иркой, беснуясь и скача, и кружась по комнате, окутанные вселенной потрясающих звуков, смешные, красивые, юные, гордые и счастливые девочки, дико и смешно размалёванные маминой косметикой.

«Dancing Queen»! И пошли вы все!

«Dancing Queen»! И пусть звучит музыка, даже когда вся Вселенная завернётся в потрясающий апокалипсический хвост, погибая в чёрной дыре!

«Dancing Queen»! Танцующие королевы выбирают кавалеров и могучие, закованные в холодное железо рыцари преклоняют перед ними колена и покорно опускают огромные стальные шлемы, украшенные разноцветными, иссечёнными в боях перьями!

– Мы были красивыми и счастливыми, – прошептала Марина, вдруг ощущая странную, поднимающуюся от самого сердца гордость. – Мы были Повелительницами Вселенной! Мы слушали грусть «The Way Old Friends Do» и отчаяние «SOS», и вместе с далёкими и столь близкими Агнетой и Анни, вместе со всеми девчонками мира, плевать хотели на то, что на свете есть смерть, болезни и старость!

Она кончиком кухонного фартука вытерла дурацкую, повисшую на ресницах слезу, и упрямым шёпотом сказала:

– Мы были королевами!

«Вы королевы навсегда!» – ответил ей чей-то мучительно знакомый, тихий голос.

«Medley» – тем летом, когда Марина думала, что жизнь её кончена, Ирка (разлучница… виноватая, притихшая сестра… друг, который никогда уже не будет только твоим) раз за разом ставила эту песню, перематывая и перематывая назад плёнку магнитофона. Колонки, выставленные на подоконник, яростно кричали – бросали вызов! – в жаркую пыльную листву: Medley!! – слышите, вы?! Вы – все!.. когда гремят колонки… это – СВОБОДА!

И это означало: Свобода, Любовь, Свобода! И именно в этом порядке. Именно в этом порядке, да! Для неё и для Ирки.

И это означало – «прости меня, сестрёнка». И однажды, перед пришедшей в город томительной, омывающей всё и вся грозой, Маринка обняла свою старшую сестру… и они обе ревели…

Но даже сквозь очищающие слёзы Марина знала, что это – конец, что никогда уже не будет так, как прежде, что на троне останется только одна из танцующих королев… а вторая уйдёт в пугающий мир реальности. Какой-то иной, суховатой и скучной реальности, где нет места ярким волшебным чудесам, но в котором есть своя, взрослая, магия. И где – она не знала об этом, нет! – всё забывается и стирается в памяти почти навсегда.

Они сидели друг напротив друга. Игорь упрямо сжимал губы и хмурился. В глазах Андрея снова застыла безнадёжная тоска – такая глубокая, как омут, из которого не выбраться даже самому сильному мужчине. Марина устало прислонилась к косяку дверного проёма.

– Когда человек уходит, мы думаем, что это навсегда. Горькая потеря и мы жалеем себя. Не того, кто ушел, а себя, оставшегося в одиночестве, тоскующего. Сильные мужчины… – она иронически усмехнулась. – Какие красивые слова вы говорите: надо жить дальше, надо быть сильным, надо помнить. Кому это всё надо? Вам? Чтобы чувствовать себя несломленным героем? Или чтобы найти оправдание своей слабости? Чушь собачья!.. Знаете что – помощь нужна не вам, а Ирине. Я знаю это, и не спрашивайте откуда.

Андрей и Игорь удивлённо уставились на Марину. Совсем одинаково, как два родных брата. Игорь даже привстал.

– Да, что вы смотрите на меня? Думаете – Марина с ума рехнулась? Ну, может и рехнулась когда-то, но сейчас я твёрдо знаю, что говорю. Ирина жива! Но она не здесь. Она никогда не будет здесь и никогда не займёт свой трон ЗДЕСЬ. Но и там, где она сейчас, она тоже не на своем месте. И ей нужна помощь.

Марина села на диван рядом с Игорем и продолжила, глядя Андрею прямо в глаза.

– Однажды, много лет назад, я предала сестру. Оставила её одну. Забыла свой долг и уступила своей слабости… такой обыкновенной девчачьей мечте. Я жила своей жизнью – заурядной серенькой жизнью среднестатистической бабы… не перебивай меня! – Марина протестующее остановила попытку Игоря что-то возразить. – Ирина тянула лямку одна, за нас обеих. Она была… нет, она и сейчас!.. очень сильная, но – сил не хватило. А сейчас я должна исправить всё. Сейчас я – на своём месте, и должна навести во всём порядок. И должна помочь сестре занять подобающее её место. Но мне не справиться с этим одной, мне нужна ваша помощь. Вас обоих.

Марина встала и горделиво выпрямилась. Мужчинам показалось на мгновение, что на голове её сверкнула маленькая серебряная корона, а где-то далеко затрубили фанфары и прохладный ветер коснулся их разгоряченных лиц, напрочь выветрив из голов хмель, скорбное ожесточение и растерянность.

– И не делайте вид, что вы не понимаете того, о чём я вам говорю. Ты, Охотник, и ты – Рыцарь Маренго – вы оба сопричастны той самой магии, о которой сами же и упоминали сегодня. Вы оба разъединены… вы оба представляете собой некую половинчатую сущность, обитая одновременно в двух мирах. И сами почти не помните этого, разве что во снах.

Если Андрей и походил на здоровенного медведя-шатуна, то сейчас, в этот момент он был больше похож на медведя, принявшего пулю прямо между глаз и ещё не осознавшего это. А вот выражение лица Игоря вселяло надежду – он вдруг стал спокойнее и собраннее.

– Андрей, я жду Вас в понедельник утром с машиной. В четверть девятого возле дома. Не опаздывайте. И ещё – я слышала о вас от Ирины. Слышала, как о Рыцаре Маренго, так и о её верном друге и телохранителе, при котором она всегда чувствовала себя в безопасности.

Андрей поднялся с продавленного кресла и резко кивнул головой «да».

– Сейчас мы с Игорем прогуляемся пешком. Машину оставляем здесь – стоянка рядом. Завтра сами определитесь, где Вам удобнее парковаться, заправляться… ну и все дела. Наверное, там, же где и раньше. Телефоны все я вам дала, звоните в любое время. На кухне на столе – аванс на всякий случай.

Прощаясь в дверях, Марина протянула Андрею руку. Игорь уже вышел на лестничную площадку и закуривал сигарету. Тихо, так чтобы слышно было только им двоим, она сказала: «До встречи, верный Рыцарь Маренго!» и улыбнулась. Андрей осторожно и почтительно поцеловал её руку.

Глава 20. О том, какие чудеса происходят в густом кустарнике

Всю дорогу до дому Игорь и Марина шли рядом, почти не разговаривая. Марина куталась в теплое пальто. Игорь грел руки в карманах куртки и, по-видимому, не решался взять Марину под локоть. Один раз он обмолвился: «Ты такая же сильная, как Ирина». На что Марина, улыбнувшись, ответила: «Мы сёстры. Но Ирина намного сильней. Поэтому я знаю, что она не сдалась». Игорь опять закурил.

– Извини, что спрашиваю. Что случилось между вами, Марина? Почему вы расстались с сестрой? Поссорились, не поделили что-то?

– Я расскажу, Игорь. Не сейчас, но обязательно расскажу. В общем – всё довольно банально, наверное, но… не сейчас. Как ты думаешь, он приедет завтра?

– Конечно. Не сомневаюсь. Как можно ослушаться приказа королевы? – Игорь улыбнулся.

– Я вовсе не хотела приказывать, – Марина рассмеялась. – Неужели так выглядело? Приказ… получилось случайно.

– Ничего не бывает случайно. Я же всё-таки его давным-давно знаю, – всё пытался привести Андрея в чувство, вернуть к нормальной жизни, к работе… в общем, по-мужски… А тут приходишь ты и делаешь это в нескольких словах.

– Я всего лишь подытожила то, о чём ты ему говорил полгода. Игорь, в следующую пятницу этот дурацкий юбилейный приём на комбинате. Я хотела, чтобы ты сопровождал меня.

– Непременно. Там на тебя будут смотреть с пристрастием, учти. Впрочем, такая, как ты была в эти дни, ты никого не испугаешься. Есть там, кстати, вполне толковые люди, но навалом и гнилых.

Так, в разговорах, они спокойно шли через густой городской парк и через полчаса дошли до заросшего ивняком и дикой малиной фундамента Старого Кукольного Театра, сгоревшего в незапамятные времена, когда ещё сёстры бегали во второй класс. Удивительно, но бетонная дорожка к театру так и не заросла. Без неё развалины театра незнающему человеку было бы непросто найти. Сейчас для случайного пешехода дорожка просто упиралась в кустарник.

Одинокая скамейка обособленно перегораживала путь, как бы ставя точку на этом тупиковом отрезке. А ведь Марина ещё помнила времена, когда именно по нему вы подходили к ступеням деревянного, красивого бело-зелёного здания, в котором весёлые куклы разыгрывали спектакль «Буратино».

– Я сегодня всю дорогу надеялся, что ты позовёшь меня сюда, чтобы провести остаток дня на романтически уединённой скамейке, – сказал Игорь. Видно было, что ему хочется вести себя свободней, шутить, но он чересчур волновался.

– Всё может быть, почему бы и нет – поддразнила его Марина и взяла за руку. – Но пока мы с тобой должны закрыть глаза и ждать.

– И что произойдёт?

Игорь явно хотел казаться скептичным, но у него это не вышло. Вопрос получился тревожным и где-то даже нервным. Марина сама чувствовала, как нарастает напряжение – в кронах деревьев шумел совсем уж не по-здешнему суровый ветер. Где-то на грани слышимости послышался вой алмасты, который они всегда издавали перед битвой. Мимо в обрывках листвы пролетел, кувыркаясь, обрывок пергамента, блеснув на мгновение огненными письменами. В зарослях подлеска таились дриады, внимательно наблюдая за людьми…

– Я не знаю, Игорь, что именно произойдёт, – просто ответила Марина. – Но что-то случится.

Они закрыли глаза. Марина почувствовала, как напряглась рука Игоря и ответила слабым успокаивающим пожатием. Ветер взвыл и почти сразу стих. Марина открыла глаза. Игорь стоял, старательно зажмурившись и закусив губу. Ничего не изменилось. Стало просто тихо, а у скамейки пламенел раскрывшийся молодой цветок отважника.

– Пойдём, – сказала Марина. Игорь молча подчинился.

Они углубились в густой кустарник, скрывавший в себе развалины фундамента бывшего театра. Приходилось протискиваться между тонкими стволами рябины и берёз. За пару шагов скамейка и тупиковая дорога скрылись из глаз. Впрочем, Марина не оглядывалась, а Игорь пробирался за ней молча. Один только раз он тронул Марину за плечо. Обернувшись, она увидела, как он показывает ей бутон отважника. Вдруг он притянул её к себе… на одно мгновение ей показалось – поцеловать. Но он просто продел ей в петлицу цветок, как она сделала это сама давным-давно.

– Мало ли что, – сказал Охотник. Свой плащ он расстегнул, – на груди поблескивали готовые серебряные дротики.

Продолжая идти, – странно, фундамент уже давно должен был показаться, – Марина думала не о том, что стволы деревьев становились толще, а кустарник распался на отдельные непроходимые скопления дикой малины и колючего шиповника с яркими крупными ягодами, а о том, что принцесса Марина чувствовала, как где-то рядом идёт и Иринка, вновь одевшая свою любимую кожаную куртку со множеством потускневших серебряных заклёпок и высокие сапоги с уже сбитыми от долгой дороги каблуками. Её волосы небрежно заплетены в косичку и узкий меч готов в любое время с тонким шипением вылететь из ножен.