Бабочка в ладони

Правда, с одной печальной оговоркой: после грехопадения человек отчетливо видит зло, но – только в других людях, а ненавидит он теперь – чужие грехи. Такое духовное устроение и порождает отношение к окружающим, которое принято назвать в православной традиции – грехом осуждения.

Неправильно употребленная способность, словно чудовищный бинокль неимоверно увеличивает перед нашим духовным взором все недостатки и злые дела окружающих.

Но когда мы через этот же бинокль пробуем взглянуть уже на самих себя, он начинает столь же неимоверно уменьшать все наши грехи, делая их в наших глазах мелкими и не заслуживающими внимания.

Как ни странно, такое стремление видеть себя только хорошим и добрым тоже имеет основание в чистой богоданной природе человека и является ни чем иным, как – искаженным чувством святости, которая была свойственна нашему естеству до грехопадения.

Что мы знаем друг о друге?

Парадокс греха осуждения заключается в том, что взявшись судить о недостатках и грехах другого человека мы на самом деле судим себя, хотя, как правило, даже не подозреваем об этом. Осуждая кого-либо, мы устанавливаем некий уровень нравственной оценки человеческого поведения, ниже которого и сами не имеем права опускаться. Скажем, осудив в душе грубияна-начальника орущего на подчиненных по поводу и без повода, мы тем самым, и для себя определяем категорическую недопустимость подобного поведения. Однако, вернувшись с работы домой, можем тут же сорвать накопившиеся за день раздражение и усталость на ни в чем не повинных родственниках. И поэтому осуждение, которое днем было адресовано нами несдержанному начальнику, теперь с полным правом должно быть употреблено по отношению к нам самим. Так проявляет себя удивительный закон духовной жизни, который преподобный Иоанн Лествичник формулировал следующим образом: Если в самом деле истинно, что…каким судом судите, таким будете судимы(Мф 7:2), то конечно, за какие грехи осудим ближнего, телесные или душевные, в те впадем сами; и иначе не бывает.

Причина такой жесткой зависимости проста: в другом человеке мы можем опознать и осудить лишь те греховные наклонности, которые уже есть в нас самих. Мы не видим души человека, не знаем его внутреннего мира, поэтому очень часто приписываем чужим поступкам то значение, которое нам подсказывает наш собственный греховный опыт. Так, например, увидев человека, входящего среди ночи в круглосуточный магазин, бандит может принять его за своего коллегу, который собрался ограбить эту лавочку. Пьяница, глядя на этого же позднего покупателя, решит, что тот прибежал за очередной порцией выпивки.

А любитель амурных приключений подумает, что этот человек собрался к любовнице и хочет купить по дороге торт и цветы. Каждый судит о нем в меру своих представлений, обусловленных их собственным навыком к тому или иному виду греха. А человек-то всего-навсего пришел купить молока для больной дочки…

Так чего же он стоит, такой наш суд? Ведь все, что мы можем знать друг о друге, по большому счету укладывается в эту печальную схему: мы видим лишь внешность чужих дел, но совершенно не представляем себе их смысла и внутренней мотивации. Наблюдая чужие поступки, мы наивно пытаемся по ним дать справедливую оценку человеку и его делам. Но не так судит Бог, который смотрит не на дела, а на сердце человека, знает все обстоятельства его жизни, движения его души, и совсем по-другому оценивает даже то, что, вне всякого сомнения, является грехом в наших глазах.

Очень хороший пример, поясняющий как это может быть, приводит в своих поучениях преподобный Авва Дорофей, христианский подвижник живший в седьмом веке. Он рассказывает, как на невольничьем торге были выставлены на продажу две совсем маленьких девочки, и одну из них купила благочестивая христианка, мечтающая воспитать ее в чистоте и благоухании святых заповедей Христовых.

Другую малышку купила развратная блудница, с тем, чтобы научить ее своему мерзкому ремеслу. И, конечно, же, первая девочка выросла чистой душой и телом, боголюбивой и исполненной всяческих добродетелей. А вторая… Вторую ее злая наставница сделала орудием дьявола, научив самым изысканным и грязным видам разврата.

И вот, Авва Дорофей восклицает: «Обе были малы, обе проданы, не зная сами, куда идут, и одна оказалась в руках Божиих, а другая впала в руки диавола. Можно ли сказать, что Бог равно взыщет как с одной, так и с другой? Как это возможно! Если обе впадут в блуд или в иной грех, можно ли сказать, что обе они подвергнутся одному суду, хотя и обе впали в одно и то же согрешение?

Возможно ли это? Одна знала о Суде, о Царствии Божием, день и ночь поучалась в словах Божиих; другая же, несчастная, никогда не видала и не слышала ничего доброго, но всегда, напротив, все скверное, все диавольское; как же возможно, чтобы обе были судимы одним судом?

Итак, никакой человек не может знать судеб Божиих, но Он один ведает все и может судить согрешения каждого, как Ему Единому известно».

«…О, худо он сделал»

«Ненавидь грех, но люби грешника» – вот принцип православной аскетики, не позволяющий отождествлять человека с его злыми делами. Но даже ненависть к чужому греху может оказаться духовно опасной, а тот, кто внимательно рассматривает поведение других, и сам рискует через осуждение греховных поступков незаметно для себя впасть в осуждение того, кто их совершает. В Древнем Патерике упоминается поучительный случай подобного рода.

Один старец святой жизни, узнав о некоем брате, что он впал в блуд, сказал: «О, худо он сделал». Через некоторое время Ангел принес к нему душу согрешившего и сказал: «Посмотри, тот, кого ты осудил, умер; куда же прикажешь поместить его – в Царство, или в муку?» Потрясенный этим святой старец все оставшееся время своей жизни провел в слезах, покаянии и безмерных трудах, молясь, чтобы Бог простил ему этот грех.

Старец осудил не брата, а лишь его поступок, но Господь показал ему недопустимость даже такого, казалось бы, справедливого и праведного суда.

Грех достоин ненависти, но каждому, желающему своего спасения необходимо научиться ненавидеть грех, прежде всего – в себе самом. О чужих же грехах и о правильном отношении к ним Авва Дорофей писал следующее: «Действительно случается, что брат погрешает по простоте; но имеет одно доброе дело, которое угодно Богу более всей жизни, – а ты судишь, и осуждаешь его, и отягчаешь душу свою. Если же и случилось ему преткнуться, почему ты знаешь, сколько он подвизался и сколько пролил крови своей прежде согрешения? Теперь согрешение его является пред Богом, как бы – дело правды. Ибо Бог видит труд его и скорбь, которые он, как я сказал, подъял прежде согрешения, и – милует его. А ты знаешь только сие согрешение, и тогда как Бог милует его, ты – осуждаешь его и губишь душу свою. Почему ты знаешь, сколько слез он пролил о сем пред Богом? Ты видел грех, а покаяния его не видел».

Синдром Паниковского

Даже очень грязный человек может почувствовать себя чистым и опрятным, если встретит бедолагу, еще более грязного и неряшливого, чем он сам. Беда в том, что наша поврежденная грехом природа все время стремится к самоутверждению за счет признания другого человека более низким, плохим, греховным. И еще одна лазейка для этого больного стремления очень часто видится нам в словах Нового Завета об обличении греха: