В долине бабочек
– Так как челка короткая, а волосы мягкие, лучше ее чем-то фиксировать. – Он открыл шкафчик, извлек оттуда какую-то баночку и протянул мне. – Вот тебе подарок от меня. Пусть этот мудак поскорее забудется.
– Спасибо, но вряд ли я с этим справлюсь, – промямлила я, показывая на баночку.
– А тут и справляться нечего: разотри между ладонями немного и нанеси на влажные волосы, будет как сейчас. Гарантирую! – Он улыбнулся и, как тореадор, изящным жестом снял с меня накидку.
Айрин захлопала в ладоши.
Стрижка стоила недешево – пятьсот турецких лир. Моя подруга сказала, что, как и обещала, за все заплатит, но ее карта не сработала, потом еще раз и еще… Она выругалась матом и обратилась ко мне:
– В этой стране вечно какие-то проблемы, моя американская карта работает через раз. Ты можешь заплатить? А я вечером сниму и отдам.
Я прикинула: на моей карте было примерно семнадцать тысяч, пятьсот лир по нынешнему курсу получалось около двух тысяч в рублях. Я протянула свою, и деньги списали.
Мы уже уходили, когда Макс спросил:
– Ну что, теперь следующая стадия?
– А какая следующая стадия? – повернулась я к нему.
– Как какая? Уйти в отрыв! – удивился он. – Ты в Турции – веселись! Напейся!
– Тамам! – воскликнула я, Макс засмеялся, а Айрин непонимающе взглянула на нас, и я сказала ей, что позже объясню, что это значит.
Мы прогулялись по пляжу, выпили апельсинового фреша, затем я пошла в номер, а она – «разбираться с картой».
Я смотрела на себя в зеркало в ванной и не могла поверить, что это я. Как будто вместе с остриженными волосами в урну сгребли и выбросили часть моих проблем. Красавицей я не стала, но выглядела значительно лучше. Мне захотелось показаться матери. Все же произошли кардинальные перемены во внешности. Я позвонила ей по видеосвязи. Первое, что я увидела, – это ее ухо.
– Мама, я звоню по видео, не надо прикладывать телефон к уху.
Далее изображение описало круг, и передо мной появилось вытянутое лицо матери, с этого ракурса она выглядела старой и некрасивой.
– Что случилось? – спросила она. Я видела ее ноздри и часть потолка за ее головой.
– Ты не можешь поднять телефон так, чтобы я не видела волосы у тебя в носу?
Камера взмыла вверх, и мать предстала в привычном виде.
– О господи, ты подстриглась? Сейчас? – Эта женщина впервые видела меня с короткими волосами, но отреагировала именно так.
– Что значит – сейчас? Тебе не нравится?
– Так ты стала похожа на своего отца. – Значит, не понравилось.
– И что? Я его дочь. – Я уже жалела, что позвонила.
– К сожалению, да, это точно не исправить. – Мать отвернулась. – Стричься сегодня – плохая идея.
– Почему же, мама?
– Потому что убывающая луна. Хорошо, что ты еще не покрасила волосы. – Мать все еще смотрела на что-то, что было левее нее.
– А ты, значит, стрижешься в правильные фазы луны…
– Всегда, – отрезала она.
– Так почему же твоей стрижке это никак не помогает, мама? – Я мысленно похвалила себя за этот вопрос.
– Что ты имеешь в-в-в-в… – Мать зависла и рассыпалась на пиксели.
– Мама, ты зависла? Или это аневризма головного мозга?
Из телефона доносились какие-то обрывки звуков, но разговор можно было заканчивать. Мы испортили друг другу настроение, значит, общение состоялось. Я отключилась.
Я вспомнила слова Макса про то, что теперь следует уйти в отрыв. На моей карте осталось тысяч пятнадцать – если сильно не шиковать, то можно и напиться, но с кем это сделать? Зейнеп, хотя и относилась ко мне хорошо, на роль собутыльницы не годилась, Мартин, наверное, уже покорял высоты турецкого побережья, Юсуфа я вообще мало знала, а больше знакомых у меня не было, не считая Айрин, конечно. Она идеально для этого подходила, но я боялась ей это предлагать и вообще не хотела набиваться к ней в подружки. А знаешь почему, дорогой дневник? Потому что она мне невероятно нравилась, и я боялась ее спугнуть. Словно я опять очутилась в школе и, будучи серой мышью, мечтала подружиться с самой красивой девочкой в классе.
Айрин являлась полной моей противоположностью. Она была красавицей. У нее, так же как и у меня до стрижки, каре, вот только волос в шесть раз больше, они лежат естественно и красиво, словно растрепанные морским ветром, и блестят. Я долго думала, кого она мне напоминает, и вспомнила молодую Софи Марсо. От Айрин буквально перло энергией. Когда она шла со мной по улице, на нее оборачивались все – от бездомных собак до продавцов мороженого. И дело было даже не в сосках, который торчали из-под футболки, хотя, наверное, и в них тоже, но и в том, что она казалась каким-то сгустком энергии, красоты, харизмы и сексуальности. Она как шаровая молния. Не шла, а летела. Я просто мечтала стать ее подругой, но не знала, как это сделать.
Я открыла шкаф и достала платье. Я собиралась надеть его на фотосессию у моря. Мы с Павликом, как и любая пара в медовый месяц, хотели запечатлеть свое счастье на века и запланировали съемку. Длинное платье, которое, по моей задумке, должно было красиво развеваться на ветру, висело в целлофане еще с биркой, куплено оно было специально для такого случая. Я сняла пленку и приложила наряд к себе, выглядело неплохо. Мне было обидно, что я выбросила балетки, но с кедами, подумала я, тоже будет хорошо. А потом, дорогой дневник, мне стало как-то не по себе. Я хотела понравиться мало знакомой мне девушке, и это было странно. Но прозябать остатки дней «медового месяца» в номере являлось не лучшей перспективой, я решила поспать, чтобы вечером не быть сонной. Я надеялась именно сегодня приступить к новой фазе оздоровления моей растоптанной девичьей души. Аккуратно, чтобы не помять укладку, я легла на кровать, разместила голову между подушками, так и уснула.
Вечером я в бледно-розовом платье спустилась к ресепшен, но чувствовала себя уже не так уверенно, как днем, хотя прическа моя и правда почти не помялась. Я села на террасе и стала ждать, когда появится Айрин. У нас завяжется разговор, и я предложу ей повеселиться.
Ко мне подбежала Зейнеп, она явно была впечатлена моими метаморфозами. Днем, когда я вернулась в отель, ее не было.
– Мадам Вария, какая вы красивая! Вам так надо выглядеть всегда! Теперь вы совершенно другая!
Я улыбнулась и поблагодарила, а затем показала на стул, чтобы она со мной посидела. Зейнеп покосилась на ресепшен, но туристов не было, и она села. Я спросила ее, не кажется ли мой вид совсем уж нарядным? Она замотала головой и руками одновременно.
– Нет-нет-нет, вам надо было раньше это сделать. – Она поправила мне лямку на плече.
– Это меня уговорила сделать моя соседка, – негромко сказала я.
Улыбка на лице Зейнеп застыла.
– Я знаю, что так нельзя говорить про постояльцев, но она мне не нравится. – И она оглянулась, чтобы убедиться, что нас не слушают.
– Почему? – так же негромко спросила я.
– Она переспала с женатым мужчиной! – Эту фразу Зейнеп процедила сквозь сжатые зубы.
– Откуда ты знаешь? – Я была удивлена этой новостью.
– Этот мужчина часто останавливается у нас в отеле. У него есть жена и двое детей, но в этот раз он прилетел один, на два дня раньше, а его жена и дети присоединились к нему только сегодня.
В эту минуту мимо нас прошла семья: родители с двумя детьми, один был в коляске. Зейнеп вплотную придвинулась ко мне.
– Это они. Бедная, мне так ее жалко.
Тут я почему-то еще больше зауважала Айрин за ее смелость и отсутствие каких-либо моральных принципов. Захотела секса – получила секс.
– Может, он сам ее соблазнил и не сказал, что женат? – вдруг осенило меня.
Но Зейнеп помотала головой. Она рассказала, что видела, как Айрин первая начала делать все, чтобы понравиться «этому женатому мужчине», а со слов Юсуфа, который обслуживал их баре, куда они переместились с отельной террасы, Зейнеп узнала, что он показывал ей фото детей на телефоне.
– Разве так можно? – Она вопросительно смотрела на меня и ждала ответа. – Но это еще не все. У нее до сих пор не оплачен номер!
– Как это? – Я вспомнила случай в салоне красоты.
– Ее карта не считалась, она наорала на меня, сказала, что терминал у нас не работает, и пообещала заплатить наличными, но уже три дня не платит.
– А что говорит?
– Говорит, чтобы мы ее не доставали, но мы, честно сказать, только один раз ее об этом спрашивали. – Тут Зейнеп резко отодвинулась: к нашему столу подошла Айрин с бумажными пакетами, в которых были покупки.
– Черт возьми! – Она картинно ударила себя по лбу. – Я же должна тебе денег! Совсем забыла. Я их честно сняла, но опять потратила.
Говорила она на русском. Зейнеп вопросительно смотрела на меня.
– Знаешь что, давай я подарю тебе часы, мне когда-то купил их отец в Париже, они очень дорогие, но мне вообще не нравятся. – Она расстегнула ремешок на запястье и протянула мне.
Я замотала головой, и Зейнеп тоже. Но соседка и слушать не хотела, положила на стол передо мной. Мне таких прежде не приходилось видеть.
– Это Van Cleef Cadenas, погугли – такие были у Грейс Келли. – Айрин как-то очень картинно зевнула и сказала, что этот день ее вымотал и она не прочь лечь спать пораньше. – Я завтра уезжаю, тут на яхте будут мои друзья, они пригласили меня сплавать с ними на Родос, но когда я вернусь, предлагаю напиться. Что думаешь?
Я пожала плечами, словно мне без разницы, когда с ней пить, но на самом деле я расстроилась.
– Отличное платье, будь в нем послезавтра, оно требует шампанского и музыки! – Она развернулась на пятках и ушла к лифту.
Зейнеп тут же достала телефон и начала вбивать название часов.
– Мадам Вария, это дорогие часы, смотрите. – Она протянула мне смартфон.
На картинке были не точно такие же, но похожие, и стоили они тридцать две тысячи долларов. У меня чуть снова не началась паническая атака. На ресепшене зазвонил телефон, и Зейнеп пошла на рабочее место, но прежде взглядом передала мне столько информации, сколько не сказала за весь вечер.
Сейчас я сижу у себя в номере, дорогой дневник, пишу все это уже третий час и думаю: что же такого приготовила мне жизнь? Часы я планирую положить в сейф и попробую вернуть их Айрин в нашу следующую встречу. А пока она не состоялась, надо провернуть еще одно важное дело – разобраться с этой чертовой фотографией, которая мозолит мне глаза на тумбочке. Кажется, пришло время выяснить, почему этот гад бросил меня у загса и что за тайны он от меня скрывал. Пошла спать.
Запись 10
Love Story
Дорогой дневник, сегодня я проснулась и определила планы на день, как меня учил Павел Дмитриевич. Я не стала включать в него свою дневную рутину: завтрак, прогулку и прочие банальности, – а решила внести в этот список только одно дело, но зато очень важное. Я планировала разобраться с Павликом. Меньше всего на свете я хочу быть женщиной, которую предали и которая переживает это чувство всю свою оставшуюся жизнь. В конце концов, у меня новая стрижка, почти стабильное настроение, но я уверена, что, пока я не разберусь с ситуацией, так и буду бледной копией нормального человека. Павлик, конечно же, подонок, и я по-прежнему желаю ему сдохнуть в одиночестве. Ни о каком прощении и речи идти не может. Возможно, наступит день, когда он будет прощен, но точно не в этом году, даже, может быть, не в этой жизни. В конце концов, я дочь своей матери и имею право так рассуждать. Звонок ему был главной задачей сегодняшнего дня. Но я уверена, что он не возьмет трубку, я слишком хорошо его знаю. Хотя нет, наверное, если бы это было так, я бы не согласилась выйти за него замуж и не умирала бы сейчас на берегах Турции.
Мы познакомились очень и очень банально – в приложении для свиданий. Я бы даже сказала – бездуховно. Причины, которые привели Павлика в тот вечер в приложение для знакомств, были исключительно прямолинейными. Он вышел пьяный с корпоратива и хотел продолжения в виде одноразового секса. И широким жестом, особо не разбирая, начал смахивать всех вправо в телефоне, в том числе и меня. У него был на редкость бедный профиль, так же как и у меня. Наверное, это нам и подсказало, что мы две половинки, которые, возможно, должны пообщаться. Он – с целью переспать, я – с целью найти отношения. Я думаю, что в тот вечер переписка у него больше ни с кем не завязалась, поскольку он очень много и долго писал о себе, уверял, что будет счастлив, если я приеду прямо сейчас. Предлагал приехать сам, написал, что может вызвать мне такси. Я тогда ответила, что, кажется, он маньяк, а он заверил, что вообще-то он обычный парень, который редко кому-то пишет, а сейчас осмелел из-за того, что выпил много виски. Видимо, он действительно был пьян, потому что порывался выслать фото своего члена, но я, как порядочная, заявила, что для меня важна душа. В общем, как-то так случилось, что мы переписывались почти до утра. Финалом нашего общения стала договоренность о свидании. В Павле меня впечатлили чувство юмора и непосредственность, я даже подумала, что зря отказалась от интимных фото, потому что если бы и там все было отлично, то можно было бы и поехать, но вовремя одумалась. Он позже сказал, что не помнит, что его во мне зацепило, возможно то, что я была единственной, кто ответил в тот вечер.
На следующее утро я написала ему и спросила, встречаемся ли мы сегодня. Позже он рассказал мне, что далеко не сразу понял, о чем идет речь, и даже перечитал конец нашей долгой переписки, в которой он был представлен как остроумный бабник, а я – как несговорчивая снежная королева. Он хотел отказать, но вдруг вспомнил, что ему надо встретиться с каким-то другом, и решил объединить две встречи. Мне он выделил тридцать минут.
Когда я пришла в то кафе, то через стекло увидела высокого парня с лишним весом, который, сгорбившись, сидел за столом. Перед ним стояла, как мне показалась, вся еда, которая есть в ресторане: стейк, салат, крылышки, паштет, еще какие-то закуски. Он ел суп. Я, честно, не хотела заходить, но тут Павлик поднял голову и догадался, что перед ним я. «Пятнадцать минут, не больше», – пообещала я себе и вошла. Он продолжал есть безостановочно.
– Прости, если ночью вел себя как мудак, – сказал он, запихивая в рот хлеб. – Вообще-то я не такой смелый в жизни и был бы трезвый – ни за что бы не написал.
– Да уж, ты там еще и фотки прислать собирался, – напомнила я.
Он поднял удивленные глаза, пальцем указал на свой пах и вопросительно поднял брови.
– Ага, но я, как приличная девушка, отказалась. – Я поняла, что ему страшно неудобно, и решила этим пользоваться.
Он закрыл лицо руками и оттуда пробубнил:
– Если ты уйдешь, я не обижусь, даже, наверное, буду тебе признателен. Мне так стыдно, что я сейчас сдохну от этого, а еще с похмелья. Голова сейчас треснет.
Но я никуда не ушла. Я сидела и смотрела, как он ест, а ел он очень аппетитно, блюда пустели одно за другим. Чтобы окончательно утвердиться в роли принцессы-недотроги, я заказала салат с киноа. Честно сказать, я даже не представляла в тот момент, какое оно на вкус (оказалось, никакое).
– Раз уж мы с тобой больше никогда не увидимся, то я скажу тебе, что заставило меня написать тебе и еще пятидесяти девушкам прошлой ночью. – Он вытер хлебом соус с тарелки. – Я год ни с кем не спал!
– Год? – удивилась я, женщина, которая не спала ни с кем полтора. – Теперь я тебя понимаю. – Я закивала.
– Ну, а ты когда этим занималась? – спросил он так неожиданно, что киноа пошло не в то горло.
– Да буквально на прошлой неделе. У меня есть друг, он пловец, состоит в олимпийской сборной. Мы с ним встречаемся от случая к случаю, когда у нас никого нет. Очень удобно. – Вообще-то такой пловец и правда был, но не у меня, а у моей знакомой.
– Пловец – это хорошо, выносливый, наверное. – Он позвал официанта и снова попросил меню. – А я вот что-то совсем никого себе найти не могу. Как расстался с бывшей, так и не клеится. Можно мне пасту карбонара? – спросил он у официанта.
– Ты всегда столько ешь? – Я была очень удивлена в тот момент. Я тоже люблю поесть, но этот человек в один заход съел мою недельную, ну ладно, трехдневную норму.
– Только когда с похмелья. Если бы не ты со своим свиданием и не мой друг, с которым я после тебя встречаюсь, я бы весь день пролежал на диване с пивом и ведром жареной курицы.
Мне стало его жалко, и это, наверное, послужило первой причиной, по которой я захотела с ним общаться дальше. Я в то время любила жалеть и любила, когда меня жалели. Позже мы вышли с ним прогуляться, он предложил проводить меня до метро. Так как мы больше не планировали встречаться, разговор проходил без какого-либо стеснения или зажатости. Он шел и вслух обсуждал каждую встречную девушку:
– Эта мне не даст, и эта мне не даст, а эту можно уговорить, если она будет пьяная, а вот эта стерва, я бы и сам ей не дал.
Я смеялась. «Возможно, он странный, – подумала я, – но зато какой честный». Ну и потом, я же не знаю, как там у мужиков в голове все устроено, может, они и правда без секса теряют адекватность и способность нормально соображать. У метро он пожал мне руку и сказал:
– Передавайте, Варвара, привет пловцу, и если вдруг я напишу вам в очередном пьяном припадке, просто не отвечайте. Или отвечайте. В общем, как хотите. – Развернулся и ушел, даже не оглядываясь.
Я не стала спускаться в метро, а пошла гулять. Он определенно мне понравился, а я, как мне показалось, понравилась ему.
Через пять дней от него пришло сообщение: «Я пошел в бар, имей в виду, могу опять начать писать». Я так обрадовалась этому сообщению и быстро набрала ответ: «Без интимных фоток разговор даже не начинай». Через полчаса Павлик прислал фото из туалета, где он, закусив нижнюю губу, обнажил волосатый живот. В сообщении было написано: «Это только начало. Хочешь – приезжай, я в Noor». Я о таком месте никогда не слышала, но быстро нашла его на карте в телефоне, поразмышляла пять минут, собралась и поехала. У меня было два выходных дня, и ничто не мешало заняться личной жизнью.
Я, счастливая, бежала из метро. «Наконец-то у меня будут приключения любовного толка», – думала я. Но на входе в бар охранник резко выставил руку перед моим лицом и громко сказал:
– Простите, не сегодня.
Вот это был облом. Наверное, мироздание еще тогда дало мне точный и вполне конкретный сигнал, и если бы я лучше слушала свою полоумную мать, то, может, считала бы это послание, развернулась бы и ушла, но вместо этого я набрала Павлу. Пока шли гудки, я думала – как я смогу ему понравиться, если меня даже в его любимый бар не пустили. Он ответил, но из-за громкой музыки не слышал меня. Я написала сообщение: «Меня не пустил охранник». – «Стой в переулке, сейчас выйду». Через три минуты Павлик появился. Как он вышел – я не поняла, потому что все это время не отводила взгляда от дверей бара.
– Меня сюда тоже не пускают, но коктейли здесь просто пушка, пойдем, я проведу.
Мы спустились по улице, зашли в какое-то кафе. Официантка приветственно махнула Павлу рукой, он ей тоже. Мы прошли через весь полупустой зал, Павел открыл дверь с надписью «Только для персонала», и мы оказались в каком-то узком коридоре, заставленном ящиками с пивом и минералкой. В конце была еще одна дверь, он нажал на кнопку справа и толкнул ее плечом. Мы оказались во внутреннем дворике.
– Сейчас будет не очень приятно, придется пройти мимо помойки, зато потом…
Он взял меня за руку и потащил вперед. Запахло мусорными баками, затем я их увидела. Он обошел баки слева, я следом, мы опять оказались в каком-то дворике-колодце.
– Добро пожаловать в бар с самыми вкусными коктейлями.
Где-то стучала музыка. От такого приключения у меня захватило дух.
– Бар там, – показал он рукой.
Но прежде чем мы пошли, он вдруг меня поцеловал. Я такого не ожидала и как-то не вовремя смогла отреагировать, от этого наш первый поцелуй выглядел так, будто мы случайно столкнулись лицами в темноте. Он улыбнулся и направился вперед.
– Подожди, давай еще раз, я просто не ожидала, – сказала я.
Он повернулся, обхватил мою голову и медленно приблизил свои губы к моим. От него пахло алкоголем и счастьем. Я была ошеломлена всем происходящим. Даже если бы наше приключение закончилось тут, у помойки, я и этому оказалась бы рада. Он взял меня за руку и повел за собой. Мы перешагнули через какие-то ящики с кустами и оказались на веранде, где за пультом в больших наушниках стоял диджей, а худые и очень красивые люди двигались в такт его музыке.
– Какой твой любимый коктейль? – прокричал Павел сквозь музыку. Я пожала плечами. – Тогда начнем с «Виски-сауэр», это мой любимый. – И стал махать седовласому бармену, длинные волосы которого были заплетены в две косы, как у школьницы.
Тем вечером мы попробовали, наверное, все коктейльное меню, я была так пьяна и счастлива, что пошла танцевать, а Павел сидел на ступеньках у бара и улыбался. В какой-то момент я поняла: если я выпью еще хоть каплю – рухну прямо посреди этих красивых людей, а они меня затопчут и не заметят. Я написала ему об этом с танцпола и показала на телефон, чтобы он прочитал. Павлик достал телефон и тут же ответил: «Поехали ко мне?» Я ждала этого предложения, но ответила так: «Только если мы выйдем отсюда через нормальный вход». Расталкивая толпу, мы вышли на улицу; охранник, который меня не пустил, даже не заметил нас, так на входе было шумно. Я дотронулась до его плеча и прокричала:
– Хорошей ночи! – Но он снова меня не узнал.
Мы вышли на улицу. Павлик посмотрел на меня с пьяной улыбкой и куда-то повел. Напротив того ресторана, через который мы попали в бар, был небольшой сквер, он завел меня туда, по дорожке мы дошли до самого дальнего угла и набросились друг на друга. Мне категорически не хотелось делать это на траве, но и ехать куда-то терпения не было. Я решила: пусть будет так как будет, и мы занялись сексом. Наши целибаты оказались закончены. Прости меня, пловец из олимпийской сборной.
Потом мы поехали к Павлу и на следующее утро подыхали от похмелья уже вдвоем. Он заказал куриных крыльев, открыл пиво мне и себе, и мы уселись смотреть «Звездные войны», которые я, кстати, ненавижу, но тогда решила об этом умолчать. И кажется, я впервые в жизни пила пиво в одиннадцать часов утра. Мы засыпали, просыпались, опять засыпали. Так прошел весь день. К вечеру я засобиралась домой: завтра надо было идти на работу, – но Павлик уговорил меня остаться.
Через неделю мы решили снять квартиру побольше, поприличнее и поближе к моей работе. Мы стали узнавать друг друга, и однажды утром я поняла, что влюбилась. Вот так, дорогой дневник, началась эта история, окончание которой теперь никак не перестанет меня кошмарить.
Павлик, как оказалось, работал оператором на телевидении и достаточно часто улетал в командировки. В эти дни я жила своей обычной жизнью, с той лишь разницей, что вообще перестала общаться с матерью. Наврала ей про квартиру, снятую с подругой, но мама особо и не интересовалась, она наконец-то избавилась от скептически настроенной ко всему колдовскому дочери. Если бы ее шаманка вдруг не увидела около меня мужскую энергию, мать, возможно, и о предстоящей свадьбе бы не узнала.
Никогда бы не подумала, что история нашего знакомства так легко выйдет из меня. Я вдруг осознала, что никому ее не рассказывала и даже не вспоминала о ней, я каждый день была просто счастлива, и в голову не приходило фиксировать какие-то моменты в памяти или думать, что все это закончится. Мы, в целом, были совершенно обычной парой, никто из нас ни к чему особенно не стремился. Мне нравилось работать в книжном и бесплатно читать книги, ему нравилась его работа и командировки, оттуда он постоянно привозил всякую белиберду, которой были заставлены все полки и подоконники. Вот почему день нашей несостоявшейся свадьбы меня буквально убил. Я абсолютно не была к этому готова. Я просто хотела, чтобы наши похожие друг на друга дни тянулись бесконечно, а он, наверное, нет, вот и не доехал до загса. Павел мог бы что-то мне сказать, подать сигнал, чтобы я поняла, что у нас что-то не так, но он вел себя как обычно. Даже планирование свадьбы проходило без единой ссоры. Мы за один день выбрали ресторан, определились со списком гостей, подали заявление и решили, что обойдемся без свадебных нарядов, тамады, конкурсов и торта. Мы пиццу домой заказывали с куда большими проблемами, чем планировали наше бракосочетание. Он любит с ананасами или морепродуктами, а я ненавижу и ту и другую. Может, поэтому он меня бросил?
Кстати, в моей жизни есть и хорошие новости. Со мной связалась страховая компания и сообщила, что мой случай признан страховым и они вернут мне деньги, но уже когда я буду в Москве. Для этого мне необходимо взять в клинике какие-то бумаги. Заодно я решила показать доктору руку, она не болела и перестала чесаться, но зато воняла, несмотря на то что я мылась, натянув на нее мусорный пакет и закрепив его резинкой для волос. В общем, схожу в больницу, а потом приступлю к выполнению плана. Обязательно приступлю!
