Бесконечный путь по цикличной спирали. Часть 2

– Можно, я не буду это говорить?..

– Говори, сссука!!! Говори!..

– Я сказала, что ты урод и козёл… Прошу, успокойся…

– Не волнуйся за меня, я спокоен. Волнуйся лучше за себя… Это интересное мнение обо мне. А что ты ещё сказала?

– Я не понимаю…

Женщина уже плакала. Слёзы стекали по лицу, смывая тушь с глаз, оставляя на щеках чёрные полоски и разводы. Плач грозил вот-вот перейти в истеричное рыдание с мольбами о пощаде. Она была к этому полностью готова.

– Ты сказала: «Вот урод. Козёл. Сука.» Верно?

– Да… Верно… Прошу, не бей меня. Молю.

Но парень её не слушал вовсе. Сейчас он играл в свою игру, где главным персонажем был только он один. Его игра, его правила. И никто не имеет тут абсолютно никаких прав, кроме него самого.

– Так вот послушай меня, тварь… Уродов и козлов в этой комнате нет. А вот одна сука, всё-таки, есть. Это ты. Поняла?!

Лучше было отвечать на вопрос.

– Дааа…

Он занёс руку над её головой, в которой всё ещё держал бокал с недопитым виски. Она вся сжалась и зажмурилась, ожидая, что сейчас получит первый из нескольких ударов, которыми иногда заканчивалось её общение с клиентами. Побои были очень и очень редким явлением, но порой и такое случалось.

Парень наклонил стакан над жалкой заплаканной женщиной, и на её шикарные ухоженные волосы, аккуратно и объёмно уложенные после принятия душа, пролилась оставшаяся треть бокала. Алкоголь стекал по её голове, смешиваясь с тушью, помадой, тональным кремом и тенями. Вид у дорогой элитной «ночной бабочки» стал непотребный и, уж, точно не товарный.

– Ты – сука. Понимаешь? Проститутка. Отвечай мне.

– Дааа, понимаааю.

– Поэтому ты сейчас свалишь отсюда. И возьмёшь деньги на выходе. Поняла меня?

– Дааа. Только не бей, прошу.

– Ещё чего? Бить? Слишком много чести для тебя. Убирайся.

Она вскочила и, не оглядываясь, помчалась к выходу. Её главной задачей сейчас было – взять деньги, лежащие у входной двери, и скрыться поскорее.

На выходе униженная женщина столкнулась в дверях с человеком, которого ждал этот жестокий и хладнокровный молодой парень.

Глаза незнакомца скрывали чёрные аккуратные и очень дорогие очки. Такие очки, по которым сразу можно судить о том, насколько человек богат. Не вычурные статусные очки в качественной оправе прямоугольной формы с закруглёнными краями. Чёрные линзы не позволяли разглядеть глаза. Вообще весь внешний вид этого человека выдавал в нём весьма респектабельного и серьёзного мужчину средних лет. Он был словно вылизан. Вылизан тщательно. Вылизан и отполирован. А потом снова вылизан. Так бывает у обладателей либо педантичного характера, либо у тех, кто очень сильно уважает или даже любит себя, либо у тех, кто ставит во главу всего внешний вид, придерживаясь фразы, что встречают всегда по одёжке. Ещё такое можно заметить у людей с различными отклонениями психики на ранних стадиях шизофрении, когда любая пылинка должна быть непременно удалена с лацкана пиджака, а потом сожжена, чтобы ни в коем случае она снова не попала на ботинок или брюки.

Тем не менее, выглядел этот «джентльмен» идеально. Шикарно. Не броско, но дорого. Не вызывающе модно, а исключительно стильно. Так выглядят богатые люди, дорожащие своим внешним видом, ценящие в нём качество и скромное обаяние, когда всё понятно без слов и лишних пафосных мелочей в аксессуарах. Его можно было бы назвать «чёрным лордом» или «боссом теней», или, скажем, «вестником темноты», потому что в образе этого незнакомца не было ни одной детали другого цвета, кроме как чёрного: чёрные брюки со стрелками, чёрные лакированные туфли с тонкими шнурками, чёрные очки, чёрный стильный бадлон, чёрные часы престижной марки, вылезающие из-под идеально подогнанного рукава полупальто, исключительно модного, выдержанного в консервативном классическом стиле, как ни странно, тоже чёрного цвета, с поднятыми отворотами. Чёрные волосы, не длинные, но тщательно и ровно зализанные назад на висках и на боках, словно отливали породистым блеском, таким же парадным и благородным, как лакированная кожа на туфлях. Ухоженному, но грубому и весьма брутальному лицу, как будто высеченному и огранённому, но не отшлифованному, придавала особого щёгольского шика зализанная в бок и немного назад чёлка. Волосы были уложены предельно гладко на одну сторону, открывая белую полоску кожи в виде пробора на тёмной блестящей чёрным лоском голове.

Несмотря на благопристойный и стильный вид, женщине показалось, что человек этот вовсе не такой милый и добропорядочный внутри, каким выглядел снаружи. А, скорее, наоборот. Вероятно, он обладал теми же качествами мерзавца, что и тот молодой парень, который остался сейчас в номере. Если не хуже. Аура, исходившая от таинственного господина, не была доброжелательной, она даже не была нейтральной. Если бы эту несчастную спросили, что она тогда почувствовала, она бы с уверенностью сказала, что это были два слова – холод и зло. Нет, три. Ещё жестокость. Скрытая, завуалированная жестокость. Холодное жестокое зло.

Похоже, что такие люди, как этот человек, ни перед чем не останавливаются. Может быть, поэтому у него такой дорогой внешний вид? Всё ради показного превосходства? Общее мнение о человеке в чёрном подтверждало само его лицо. Вероятно, из-за причёски форма черепа казалась какой-то острой. Острая – подходящее определение. Но острой казалась не только форма черепа, острыми были все черты лица. Острые губы, острый нос, острые скулы, острые края подбородка. «Края подбородка» – звучит как-то абсурдно, но у него они были, и они были именно острые. Удивительно, но на лице присутствовала щетина. Но и она являла собой идеальный образец щетины, словно щетина эта была частью продуманного до мелочей имиджа. Внешне человек создавал впечатление стремительного и целеустремлённого, ровно так же, как и безжалостного, жестокосердечного, не знающего милости и прощения, подобно образу хитрого, изощрённого хищника на охоте, в которого превращается истинное чудовище.

Он уверенно стоял посередине прохода и безмолвно, пристально смотрел на заплаканную, посрамлённую молодую женщину, не оказывая ей ни помощи, ни участия, ни сочувствия в её горе. Никаких знаков внимания или же интереса к её беде. Ему было всё равно. Ей даже показалось, что он её сейчас презирает.

Женщина внутренне встрепенулась, вспомнив про голого парня в номере. Увидев деньги на тумбе у выхода, она боязливо и нерешительно взяла их с оглядкой на господина в чёрном. Тот просто наблюдал. Вернее, напряжённо выжидал. Ему, точно, не было её жалко, она отчётливо прочитала в его поведении презрение. Поэтому несчастная от греха подальше с плебейским видом проскользнула мимо него, боясь хоть немного задеть собой какую-нибудь часть тела этого господина или коснуться элементов его дорогой одежды. Тот стоял непоколебимо и надменно, специально не сходя с места. К своему счастью ей удалось, не тронув величественную чёрную фигуру, слиться с дверным косяком и, растекаясь по стенке, всхлипывая, протиснуться в коридор, где она, мелко и часто перебирая ногами, ломая каблуки, быстро, чуть ли не бегом, направилась к лифту.

Незнакомец в чёрном медленно вошёл в номер, немного прикрыв за собой дверь, но не захлопывая её до конца. Он аккуратно, тихо и очень осторожно, как бы подкрадываясь к добыче, начал проходить в гостиную, минуя длинный и узкий тёмный коридор, соединяющий широкий холл прихожей с основной зоной пребывания гостей номера.

Дойдя до просторного богато и с изысканным вкусом обставленного гостиного зала, человек застыл в проходе коридора, чтобы осмотреться. Тут было по-прежнему темно. Шторы никто так и не распахнул. Мрак был повсюду. Но господин в чёрном не стал включать искусственное электрическое освещение, хотя его рука изначально потянулась к месту, где предположительно, с точки зрения эргономики, должен был находиться переключатель света. Более того, пальцы нащупали клавиши того самого переключателя. Немного постояв в таком положении, он решил оставить всё, как есть. По всей видимости, ему тоже так было вполне комфортно и удобно.

Он прошёл в центр зала и сел в уютный и комфортабельный диван, стоящий в комплектном наборе среди второго такого же дивана и пары кресел. Напротив дивана, в центре композиции, находился интерьерный столик из натурального дерева в сочетании со стеклянной столешницей, украшенной резными узорами, на которой стояла начатая бутылка выдержанного купажированного виски престижной марки и бокал. Воцарилась глухонемая тишина. Господин средних лет в дорогой чёрной одежде прикрыл глаза и откинулся назад, к спинке дивана. Он был хладнокровен, спокоен и расслаблен. По крайней мере, внешне.

Вскоре в гостевую комнату вошёл тот самый молодой парень, который так жестоко и по-хамски обошёлся с падшей публичной женщиной. Он успел надеть штаны, но спортивный бледный торс всё ещё оставался без одежды, ноги тоже были босыми. В руке он держал тот же бокал, но уже освежённый, наполненный почти до самого края алкоголем с новыми кубиками льда.

Почуяв кого-то ещё в этой комнате кроме себя, парень насторожился и замер в ожидании.

– Это ты, Ишкария?!

– Да, Раин. Не волнуйся. Это я – Ишкариот.

– Я и не волнуюсь. Просто, если бы это был не ты, а кто-то другой, у него были бы сейчас серьёзные проблемы. Вот, кто волновался бы.

– Ооо, я прекрасно осознаю это. Поэтому и отозвался сразу же. Хммм… Чтобы не гневить твою персону… И не искушать судьбу. Хах…

Голос этого господина звучал уверенно и вместе с тем вкрадчиво, заискивающе и сладковато. Так, как шипит змея, гипнотизируя жертву перед смертельным броском. С одной стороны его тембр был сильным и акцентированным, Ишкариот даже выделял некоторые слоги и звуки, делая на них ударения, агрессивно и напористо заставляя собеседника обращать на себя внимание и относиться серьёзно к каждому слову. Но с другой стороны сама манера речи была поставлена так, что создавалось впечатление заигрывания и непринуждённости, словно в угоду собеседнику. Сразу становилось понятно, что имеешь дело с тонким и опытным психологом человеческих отношений. Душевным, проникновенным и умным, но ещё хитрым, изворотливым и лживым, а от этого невероятно опасным.

Конечно, могло показаться, что господин Ишкариот являлся двуличным и лицемерным человеком. Вовсе нет. Это совсем не так. Во-первых, он был вовсе не господин. Во-вторых, он был не двуличным, а, скорее, многоличным, причём каждая его личность не имела положительных черт. Ну, а, в-третьих, это был уже давно не человек.

Раин знал о коварстве своего гостя прекрасно. Поэтому решил сразу перейти к делу.

– И зачем ты пришёл? Говори. Я слушаю.

Ишкария взял бутылку со стола и с наигранным любопытством повертел её в руках.

– Развлекаешься?.. Прекрасный сорт, кстати…

– Мне всё равно… Главное, чтобы вставляло. А эта штука дурманит голову знатно… Что ты хотел-то? Давай без прелюдий.

– Ну, что же… Давай… Как тебе будет угодно, Раин… Как тебе будет угодно…

Он поставил бутылку обратно на стол. И снял очки, положив их тут же рядом. Не удивительно, но глаза у этого человека были тоже чёрные. Поразительно чёрные, настолько, что радужная оболочка зрачка, которая должна быть радужной, оправдывая своё название, была абсолютно, неестественно чёрной и полностью сливалась с самим зрачком в центре глаза.

Раин хорошо видел эти дьявольские глаза, выделяющиеся даже в тёмной комнате, где царила тень на пару с сумраком.

– Присядешь?

Парню показалось, что это не любезный вопрос, а настойчивое предложение в деликатной манере, свойственной именно Ишкариоту, от которого отказываться будет себе дороже. Присесть необходимо.

– У тебя серьёзный разговор? Или так, по-соседски зашёл проведать?

– А ты сам как считаешь? Стал бы я приходить к тебе, если бы разговор был не серьёзный?