Мадьярский рикошет

– Ненависть к коммунистам, бесстрашие, исполнительность. Сивко выполнит любой приказ, как делал это на Украине.

– Даже если ему прикажут стрелять в женщин и детей?

– Он уже делал это.

Мисс Грин воскликнула:

– Подонок!

Колман усмехнулся:

– Ты права, Натали, подонок, но такие нам и нужны. Хорошо, по составу вопросов нет. Остается проверить, насколько группа «Фаркас» готова к выполнению заданий. Это мы сделаем завтра, в 11:00, на полигоне лагеря подготовки спецгрупп «Вертау».

Подал голос Майер:

– Разрешите вопрос, господин полковник?

– К чему официальность, Дитер? Конечно, спрашивай.

– Использование «Фаркас» планируется уже в ближайшее время?

Колман кивнул:

– Да, но сначала общая обстановка, которая сложилась на данный момент в Будапеште. С этого я планировал начать наш разговор, но уж как пошло, так пошло. Итак, общая обстановка. Разрешаю задавать вопросы по ходу доклада. Так проще. Прошу, господа, не стесняйтесь. Натали, веди стенограмму.

Немцы переглянулись. Американец улыбнулся:

– Это для отчета. Порядок, как вы говорите, должен быть во всем.

Помощница Колмана взяла листы бумаги, приготовила ручку.

– Итак, вы знаете, что борьба внутри Венгерской партии трудящихся между сталинистами и реформаторами привела к отставке в июле месяце Генерального секретаря Матьяша Ракоши, а еще ранее к отставке Председателя Совета министров Имре Надя. В настоящее время партийным лидером является Эрне Гере, сторонник Сталина, а значит, жесткого режима и репрессий против неугодных. Обязанности Председателя правительства исполняет Андраш Хегедюш. Подавление народных протестов в Познани, в Польше, вызвало рост протестных настроений в Венгрии, особенно в студенческой молодежной среде. Шестого октября состоялось перезахоронение останков повешенных в 1949 году Ласло Райка с товарищами в национальный пантеон кладбища Керепеши Будапешта. Ранее казненные были захоронены в простой канаве на окраине леса. Это привело к массовым демонстрациям молодежи с участием интеллигенции. По разным данным, на перезахоронении присутствовало до ста тысяч человек. Я скептически отношусь к этой цифре, но даже если в манифестации участвовала треть, то есть тридцать тысяч человек, то это уже серьезно. По данным разведки, неспокойно в Университете Сегеда и Университете строительной промышленности Будапешта. Настроенная на демократические перемены часть студентов призывает к выходу из «Демократического Союза молодежи», прокоммунистической организации, что-то вроде комсомола в СССР. В университете работают наши люди, а также агенты из Австрии, Германии и Великобритании. Глупо было бы не воспользоваться обострением ситуации. В связи с этим в ЦРУ разработан план по свержению просоветских режимов во всей Восточной Европе. И начало должно быть положено в Венгрии. Уже в этом месяце мы планируем организовать восстание. Вижу, вам не терпится задать вопросы? Задавайте.

Майер проговорил:

– Использование студентов – это, конечно, хорошо, манифестации во время перезахоронения и так далее, однако студенты всегда являлись самой протестной частью общества по любому случаю. И успокоить их не составляло труда. Как правило, активисты всевозможных организаций разбегались по домам, когда против них выступала полиция. В Венгрии же и армия, и спецслужбы на стороне режима. Они разгонят любые демонстрации. Уверены ли вы, что ставка на молодежь верна?

Колман покачал головой:

– Привлечение студентов, герр Майер, необходимо для обеспечения, если так можно выразиться, ввода в бой основных сил. Молодежь должна «взорвать» улицу и вынудить полицию, а возможно, и армию применить против них силу. Ту силу, о которой вы говорили и которая сметет их. Для решения серьезных задач как раз это и надо. Студенты, условно говоря, проводят мирную демонстрацию, их сопровождает полиция до определенного места, где выступление должно закончиться. Но оно не заканчивается. Полиция вынуждена принять меры. Пока еще переговорного характера. Но тут вдруг в полицейских летят «коктейли Молотова», начинается стрельба. Что будет дальше, господин Майер?

– Полиция, – ответил майор немецкой разведки, – очевидно, вызовет подкрепление и начнет активные действия с применением огнестрельного оружия, если понесет потери в данном столкновении.

Колман усмехнулся:

– Правильно. Полиция будет вынуждена защищаться, студенты тоже. И разгорится бойня. Естественно, молодежь разгонят, но останутся трупы. И чем их будет больше, тем лучше. Похороны погибших и провокации на похоронах – еще один веский довод для усиления беспорядков. В конце концов, вспыхнет весь Будапешт, за ним другие города.

Краузе проговорил:

– А в роли провокаторов должны выступить такие группы, как «Фаркас», я правильно вас понял?

Полковник ответил:

– Те люди, которых готовите вы, будут использованы непременно. Их действия покажут, насколько эффективно применение таких групп во время мирных демонстраций.

Майер спросил:

– А вы не забываете, господин полковник, что в Венгрии дислоцируется Особый корпус Советских вооруженных сил? А это две механизированные и две авиационные дивизии. Ну, авиацию русские вряд ли используют в условиях восстания. Бомбить города они не будут, истребителям в небе воевать не с кем, но две механизированные, по сути, танковые дивизии – это сила. К тому же русские легко могут перебросить дополнительные войска из Прикарпатского военного округа, из Румынии. И подавить, к чертовой матери, восстание.

Колман улыбнулся, это выглядело как гримаса недовольства:

– Вы считаете, что в США не понимают, что попавшие под влияние Советов восточноевропейские страны никакими способами не вернуть в западный лагерь? По крайней мере, на данном историческом этапе?

– Я так не считаю. Значит, цель в другом?

– Естественно. Главное, как говорится, вбить кол в отношения между странами – участницами Варшавского договора. Югославия и Албания уже недовольны диктатом СССР, подобные настроения необходимо поддержать и в остальных государствах – в Румынии, в Польше, в Чехословакии. А начать, повторяю, надо с Венгрии. Россия вынуждена будет силой удерживать свой военный блок, тем самым закладывая под него мину замедленного действия, которая сработает позже, когда о прошлой войне начнут забывать, а национализм станет поднимать голову все выше и выше. Полагаю, пока достаточно. Возможно, я впустую потратил время, доводя все то, что вы знаете и без меня, но я должен был сделать это. Главное, чтобы спецслужбам стран западной демократии была ясна цель наших действий, как ближайших, так и последующих. А цель – развал Варшавского договора и присоединение восточных государств к западным. Доживем ли мы до этого момента? Вряд ли, но мы начинаем эту миссию и уже поэтому войдем в историю.

Офицеры Федеральной разведывательной службы ФРГ вновь переглянулись, Майер сказал:

– Перечислив страны – участницы Варшавского договора, вы не упомянули Германскую Демократическую Республику. Почему?

– Потому, что с ГДР отдельная история. К ней общий подход неприемлем. С Восточной Германией будем работать отдельно. Завтра мы с помощницей хотели бы посмотреть на группу «Фаркас».

Майер ответил:

– Как будет угодно. Когда вы будете в Вертау?

Полковник усмехнулся:

– Когда будем, тогда будем. А вот вам, господа, следует убыть в лагерь после завтрака.

Краузе сказал:

– Так не получится, господин полковник. Лагерь охраняется. Лесной массив, в котором он находится, имеет проволочное заграждение и контрольно-пропускной пункт. Исходя из соображений секретности, предупреждать наряд о приезде американских офицеров считаю недопустимым. Мы не можем гарантировать, что в лагере нет курсантов, внедренных русской разведкой, что совершенно не означает их наличия. Поэтому прошу назвать время вашего прибытия в Вертау, на площадь церкви Девы Марии. А также марку и номера машины. Я встречу вас, мы проедем на специальный участок, где будет находиться группа «Фаркас».

– О'кей. 10:00 – 10:30 вас устроит, майор?

– Да, господин полковник.

– Автомобиль «Форд», номер… цвет черный.

– Я вас встречу.

Полковник кивнул помощнице – та убрала бумаги в портфель.

Колман поднялся, следом все остальные.

– До завтра, господа! Не провожайте нас.