Сто пять ракет, затмивших звезды

– Вот так, Саид! Ты полностью разоблачен, – заявил Харбани и спросил: – Неужели и теперь будешь цепляться за жизнь, утверждать, что это не ты говорил с асадовским майором?

– Я ничего не скажу.

– Похвально. Тебе, наверное, интересно, где ты допустил ошибку, ставшую для тебя роковой. Ты много лет проработал среди нас и вдруг прокололся. Любопытно, да?

Ваис молчал.

– Интересно, конечно, – усмехнулся Харбани, – я скажу тебе, чтобы понял, как глупо это произошло. В среду ко мне, как и всегда, пришла наложница Абаль. Я не помню, чтобы прежде она хоть раз ушла от меня раньше пяти часов утра. Но тогда мне не понравились ее ласки. Я был не в настроении, или она не старалась так, как делала это обычно. Короче говоря, я прогнал ее. Было это как раз в половине девятого. Время твоих сеансов с асадовской разведкой. Ты знаешь, что комната Абаль находится почти рядом с твоей, но с другой стороны коридора. Бесшумно проходя мимо твоей комнаты, наложница услышала твой голос. Ей стало страшно интересно, с кем это разговаривает мужчина, живущий один. Абаль всего пятнадцать лет. Она, как и все ее сверстники, очень любопытна. Услышав, о чем ты говоришь, девчонка тут же прибежала ко мне. После чего мы установили за тобой наблюдение. В итоге ты попался. Говоришь, соскучился по жене и сыну? Это объяснимо. Я тоже скучаю по своим женам – их у меня пока три – и детям. Но война есть война. Скуку я разбавляю наложницей. Тебе же без женщин тяжело. Майор заверял тебя в том, что твоя семья находится в безопасном месте, не так ли? Возможно, асадовцы могут защитить ее. Но твоя Лия и Исам… Я ничего не путаю? Их ведь зовут именно так, да?

Ваис по-прежнему молчал, только заметно побледнел.

– Нет, не путаю. Лия и Исам. Так вот они будут нужны майору, пока ты приносишь пользу. А если бы тебе удалось вернуться, то асадовцы бросили бы вас всех на произвол судьбы, в лучшем случае передали бы русским, которым до какой-то сирийской семьи особого дела тоже нет. Не исключено, что вы оказались бы в России. Но в качестве кого? Впрочем, незачем обсуждать то, что никогда не случится. У шейха есть свои люди везде, в ближайшем окружении Асада, в спецслужбах тоже. Поэтому то место, которое сейчас является безопасным, завтра наверняка перестанет быть таковым. За твое предательство придется отвечать жене, сыну, отцу, матери и двоюродному брату, который действительно живет в Дамаске. Всему твоему роду. Клянусь, они заплатят за это своими жизнями. Но давай пока оставим эту грустную тему. Знаешь, я рад, что ты договорился с майором о прекращении прямой, голосовой связи. В данной ситуации мы можем с твоего телефона сбросить ему ложную информацию. Это просто превосходно. Все твои усилия, твой риск тем самым сведутся к нулю. Ты подохнешь, провалив, может быть, самое ответственное задание в своей жизни. Асадовцы вспомнят о тебе, когда американцы и их союзники нанесут по ним мощный ракетный удар возмездия за очередную химическую атаку в Восточной Гуте. Ничего твой майор со всей армией противопоставить этому не сможет. Дезинформация великая вещь. Мы же, опять-таки благодаря тебе, теперь имеем полную возможность обмануть противника. Ну что, Ваис, не весело? Я знаю, ты не хочешь умирать, но и не боишься смерти. Следует признать, что ты воин, человек сильный. Тебя сейчас мучает провал. Но… согласись, в любой игре, большой или малой, ничья бывает довольно редко. Гораздо чаще кто-то выигрывает, а кто-то терпит поражение. На сей раз проиграл ты. Тебе придется отвечать за это. Прямо сейчас. Приговор огласить?

Собравшись с силами, лейтенант сирийской разведки плюнул в сторону Харбани и заявил:

– Будь ты проклят, кровавый ублюдок!

Харбани рассмеялся и пробурчал:

– Все еще играешь. Мало тебе. – Он тут же сменил тон и крикнул: – Тасир, Хасан, тащите во двор эту мразь!

Боевики вытащили разведчика из дома, бросили в пыль. Харбани с Мовладом встали у двери. Тасир и Хасан вооружились увесистыми дубинками, похожими на биты, только имевшими стальные вставки в виде коротких шипов. В Древней Руси это страшное оружие назвали бы шестопером.

Бандиты встали рядом с жертвой и ожидали следующего приказа своего господина.

Харбани усмехнулся и произнес:

– Ты хотел в Россию в услужение неверным, Саид. Я отправлю тебя на небеса. Там тебе гореть в аду, как вскоре и всему твоему роду. Молись.

Ваис был мусульманином, воспользовался возможностью, предоставленной ему, но молился не за себя, просил Всевышнего не оставлять без милости его семью. Он умрет, это уже было ясно как день, а им надо жить и помнить, сына, мужа, брата, отца.

Закончив молитву, разведчик повернулся на живот. Руки его были связаны за спиной, и сделать это ему удалось с трудом.

Он собрал волю в кулак и крикнул:

– Делайте свое черное дело, проклятые шайтаны.

Харбани махнул рукой, и Тасир с Хасаном обрушили на беззащитного разведчика удары дубин…

Главарь банды внимательно следил за этим зверским избиением. Лилась кровь, летели в стороны куски кожи, обломки костей, но голова оставалась неповрежденной.

Через минуту Харбани крикнул:

– Все! Отошли!

Боевики опустили окровавленные дубины, прекратили избиение, отошли к глиняному дувалу, стояли там и тяжело сопели.

Харбани взглянул на своего помощника, теперь единственного, и спросил:

– Где видеокамера, Валид?

– Оператор за вашей спиной, господин.

Главарь обернулся.

Немного в стороне, поставив камеру на паузу, улыбался во всю прыщавую физиономию, один из охранников Харбани.

– Али, ты заснял все, что происходило здесь?

– Да, господин.

– Покажи!

– Минуту.

– Это много, – повысил голос главарь банды.

– Извините, секунду!

Оператор развернул монитор к главарю, переключил сохраненные данные носителя на начало съемки.

Харбани просмотрел все и заявил:

– Очень хорошо. – Он повернулся к помощнику и распорядился: – Валид, посмотри, жив ли еще этот пес!

Мовлад, стараясь обойти кровавые лужицы, приблизился к разведчику.

Ваис был еще жив, он тяжело дышал. Помощник пнул ногой его голову, разведчик издал стон и хрип.

– Живой еще и даже, по-моему, в сознании, – сказал Валид.

– Крепкий. Оператор!

– Я! – тут же отозвался боевик с видеокамерой.

– Продолжай запись.

Полевой командир вытащил из ножен кривой нож, подошел к Ваису и взглянул на оператора. Тот сместился правее и ближе, чтобы запечатлеть все подробности.

Харбани схватил окровавленные волосы разведчика, поднял его голову и медленно, испытывая наслаждение, провел острым лезвием по горлу.

Из безобразной раны обильно пошла черная кровь. Харбани, позируя перед камерой, продолжил свое жуткое дело.

Он резал все глубже и глубже, наконец сильным ударом рассек позвоночник, поднял в руке голову Ваиса, ощерился и заявил:

– Этот пес предал нас. Так будет со всеми, кто решится противостоять нам. – Харбани бросил голову на тело и крикнул: – Тащите эту кучу дерьма в овраг, отдайте шакалам. Пусть сегодня для них будет праздник. – С окровавленным ножом в руке он отошел от изуродованного тела и сказал оператору: – Сними труп крупным планом. На этом все. Носитель с записью мне и никаких копий! Это ясно?

Боевик закивал.