Башни немецкого замка

Светлело небо, делались четче очертания вековых сосен и елей. Угрюмые стены проступали из полумрака, ободранные, замшелые. Во многих местах обвалилась кладка.

Вадим напрягся. В узком окне второго этажа блеснул свет. Неприятная змейка потекла по спине майора. Эти стены, да и вся округа действовали ему на нервы.

Злобин устроился на ложе из еловых лап. От земли еще не холодило, в горах особенный микроклимат, но какое-то неудобство уже присутствовало, особенно в ночные и утренние часы.

В просвете между низко висящими лапами виднелся двор. Автомобильным транспортом противник не располагал. Иначе он давно добрался бы до Венгрии. Обрисовалось крыльцо, разбитое, с остатками былой помпезности. Ступени вели в глубокую нишу, обрамленную полуколоннами. Там, во мраке, что-то шевелилось, часовой не спал. Свет в окне больше не появлялся.

Начальнику оперативного отдела дивизионной контрразведки майору Злобину было без малого тридцать четыре года. На войне с октября сорок первого. Тогда на фронт из столицы отправляли не только кадровые части и ополченцев, но и всех, кто мог держать оружие, в том числе личный состав отделений милиции и тыловых особых отделов.

В мирную жизнь после декабря того же года Вадим уже не вернулся, возглавил особый отдел части, бьющейся на московском направлении. Весной сорок третьего он возглавил полковую контрразведку, потом участвовал в тяжелых боях и дошел до румынской границы.

Весь последний месяц его группа пребывала в непрерывном движении, вступала в стычки с разрозненными отрядами противника, пытавшимися вырваться из окружения. В румынских частях работали лазутчики, устраивали диверсии на складах и коммуникациях. В тылу орудовали диверсанты, поджигали склады ГСМ, уничтожали обозы с продовольствием и обмундированием, охотились за представителями командного состава Красной армии.

Майор насторожился. В нише мерцал огонек. Часовой нарушил дисциплину, позволил себе закурить.

На часах было 7.38. Капитан Ненашев божился, что будет координировать свои действия с контрразведкой. Атака на деревню начнется в 7.45, плюс-минус минута, если не случится чего непредвиденного. Потом начнет действовать Смерш. Силы, как и всегда, ограничены, каждый человек на вес золота.

Бойцы терпеливо ждали, посапывали.

Где-то справа от майора находился командир взвода автоматчиков лейтенант Маркин, совсем юнец, восемнадцать лет, а физиономия вообще мальчишеская. Увидев парня впервые, Вадим возмутился. Мол, это что, шутка такая?

Лейтенант тогда обиделся и сказал, что приписал себе годик-другой, когда поступал на ускоренный полугодовой курс в пехотное училище. Но он боевой офицер, за плечами четыре месяца безупречной службы, участие в боевых операциях! И с головой дружен, в отличие от многих, лежащих в могилах! Плевать, что бойцы за глаза называют его Колюней, сыном полка, и посмеиваются. Лейтенант был действительно головастый, схватывал на лету и умел воздействовать на своих подчиненных.

Слева от Вадима залегли сотрудники опергруппы. Это были рассудительный мрачноватый капитан Михаил Кустовой и старший лейтенант Никита Баев, излишне начитанный, но способный. Где-то за ними затаился Павел Куделин, самый молодой в группе, умный и смекалистый, но подчас нетерпеливый.

Вадиму хотелось закурить. Кости у него затекли. Он перевернулся на другой бок, снова посмотрел на часы. Время ползло, как гусеница.

Зашуршала трава, кто-то подобрался к Злобину, пристроился рядом. В светлеющем пространстве обозначился профиль майора Полякова, представителя дивизионной разведки, прикомандированного к группе.

«Уж потерпи, майор, – прокомментировал данный факт начальник дивизионной контрразведки полковник Василевич. – В этом деле заинтересовано не только наше ведомство, но и ряд других. Прими как должное. Евгений Борисович Поляков – человек не вредный, сдержанный, власть у тебя не отнимет. Если что, поможет».

Полковник, в принципе, не обманул. Выдержке майора можно было позавидовать.

– Что-то хотели, Евгений Борисович? – прошептал Злобин.

– Четыре минуты осталось, Вадим Алексеевич. Знаете, вроде и опыт есть, и с хладнокровием порядок, а все равно волнительно. Не хочу вмешиваться в ваши планы, но, может, вы приоткроете завесу? Действовать начнем одновременно с батальоном Ненашева. Это логично и вполне понятно. Но как штурмовать такую махину, в которой сидит десяток вооруженных громил? Вам не кажется, что только зря положим людей? Да и мы с вами не из стали сделаны.

– От штурма мы воздержимся, Евгений Борисович. Когда в долине начнется заваруха, эти бесы пойдут из замка, чтобы укрыться в лесу. Они не знают, что окружены, будут думать, что имеют в запасе время. На их месте я бы тоже не порол горячку, действовал разумно и осмотрительно. Они не побегут как крысы, пойдут организованно, прикрывая своих подопечных. Мы должны их зафиксировать во дворе, отрезать дорогу назад и не дать прорваться вперед. Пожелают сдаться – милости просим. Предпочтут умереть – тоже без возражений. Но в гражданских не стрелять. Это правило должно выполняться. Солдат и офицеров я предупредил. Фотографии фигурантов показал всем. Спутница Кунце нас интересует в меньшей степени, но ей я бы тоже даровал жизнь ради дальнейшей сговорчивости основного фигуранта. Надеюсь, этот план сработает. Если же нет, то пойдем на штурм.

– Ясно, Вадим Алексеевич. Будем надеяться, что ваш план сработает. Честно говоря, я не слишком разбираюсь в войсковых операциях.

«До начала атаки в долине осталось две минуты. Однако это не заплыв в бассейне. По каким-то причинам может приключиться задержка минут на пять, а то и на десять. Лишь бы люди в замке не проснулись раньше времени», – думал Злобин, напряженно всматриваясь в замшелые стены. – С этим замком что-то не так. Слишком уж мрачно он выглядит. По Трансильвании ходят всякие легенды о вампирах, о жестоких боярах, любителях сажать на кол мирных сельских трудящихся. В эти мифы здравомыслящие люди не верят. Да и какое отношение они имеют к текущим событиям?

Серые стены, решетки в окнах первого этажа. Зачем их там поставили? Для защиты от лесных разбойников? Или по какой-то другой причине? Что происходило в замке с тех пор, как к власти в Германии пришел Гитлер? Скорее всего, ничего особенного.

Человек, интересующий нас, всего лишь остановился здесь на ночлег. В деревне, среди озлобленной и грязной солдатни, он находиться не желал.

Штурмовать замок сейчас резона нет. Не люблю я отправлять людей на верную смерть. Пожить хочется всем: и рядовым, и офицерам.

Текучка в отделе страшная. Сотрудники не успевают вникнуть в тонкости работы, выбывают по одной и той же уважительной причине. На прошлой неделе мы потеряли троих, и этот факт до сих пор не осмыслили. Виталик Краснов подорвался на мине, капитан Бузыкин погиб от снайперской пули, лейтенант Семашко сорвался с обрыва и пролетел порядка семидесяти метров. Останки его подняли из ущелья. Это была кукла, набитая бисером. Многие смерти были нелепые, неоправданные, чисто по недосмотру и обычной глупости.

Поляков недоумевал, спрашивал, почему народ у него такой мрачный. Да оттого, что трудно людям смириться с этими потерями и принять их как должное».

Дивизия, в которой служил майор Злобин, вчера утром оседлала перевал Войтеш, захватила городок Прад. Туда переехал штаб соединения.

Полковник Василевич вызвал к себе Злобина в четыре часа пополудни. Он был каким-то взвинченным, нездорово возбужденным.

– Есть возможность отличиться, товарищ майор, – сказал полковник.

Все бы ничего, но больше всего Злобин ненавидел, когда его использовали втемную. Возможно, Василевич и сам чего-то не знал. Но он держал в тайне даже то, что ему было известно.

– Не могу распространяться, майор, извини. Есть такое понятие – военная и государственная тайна. Это господин Рудольф Кунце. – Полковник бросил на стол фотографию.

Снимок запечатлел худощавого мужчину лет сорока пяти с интеллигентной, но какой-то хищной наружностью. У фигуранта были острые скулы, вытянутое лицо, внимательные глаза. Верхнюю часть черепа рассекали две глубокие залысины.

– Кто он, Иван Поликарпович? – осведомился Вадим. – Видный деятель СС, НСДАП? Крупный промышленник рейха? Банкир? Медицинское светило, проводящее опыты в концлагерях?

– Ты даже близко не угадал, – не упустил возможности съязвить полковник. – Извини, это тайна. Живи теперь и мучайся. Но этот субъект трудится на благо и процветание рейха, является значительной фигурой. Значит, он должен находиться не где-нибудь, а у нас в камере. Работать с ним должны не германские специалисты, а наши органы. Разведка давно его искала и в Бухаресте, и в Темишоаре, и вот появился след. Господин Кунце месяц назад сбежал из столицы Румынии, где-то отсиживался, выискивал возможность пробраться в Венгрию. Вчера потрепанная рота вермахта прорвалась в ущелье Тырну-Фошу и встала в деревне Пештера. Это вот здесь. – Палец полковника заскользил по карте. – Соседний с нами перевал, до него километров четырнадцать. У нас давно имелись сведения о том, что Кунце находится где-то рядом вместе с женой Генриеттой. Он повредил ногу, укрылся в деревне, имея при себе охрану, выделенную лично штандартенфюрером Зейбелем, бывшим начальником службы безопасности в Бухаресте.

– Ничего себе, Иван Поликарпович, – заявил Злобин. – Стало быть, фигура значимая.

– Это я и пытаюсь до тебя донести, – ворчливо отозвался Василевич. – Фигура крайне важная. Если ему удастся прорваться в Венгрию, то крепко достанется не только нам с тобой, но и очень высокому начальству. Три дня назад его засекли в деревне Штейу. Сработали местные сознательные граждане, передали сведения полковой разведке. Рудольф Кунце примкнул к роте гауптмана Лаггера и движется вместе с ней. Подразделение основательно измотано, у Лаггера в строю осталось семьдесят человек плюс два десятка раненых. Быстро двигаться немцы не могут. Перемещение роты отметила наша авиационная разведка. После этого в районе ущелья высадилась пара парашютистов с рацией. Это офицеры из дивизионной разведки. Действовали они вслепую, на успех особо не рассчитывали, но им повезло. В общем, разведка доложила точно и получила приказ вернуться. Лаггер расположил своих людей в деревне. Кунце с женой и свитой обосновались в старинном поместье Форгарош. Оно находится там же, к западу от деревни. Не знаю, что за прихоть, возможно, жена захотела быть подальше от военных и поближе к забытой жизни. Уходить из ущелья в ближайшие часы Лаггер не намерен. Он хочет дать людям отдых, не знает, что мы его нашли. Если вечером не уйдет, то до утра точно никуда не денется, не двинется ночью по горам со своим табором. Сделай приличное лицо, майор, никто не собирается сбрасывать тебя с парашютом. Но поработать ногами придется. Нам все равно надо брать этот перевал, так почему бы не совместить два полезных дела? Батальон капитана Ненашева выступает через час. Ему предстоит муторный марш-бросок, чтобы к рассвету оказаться на месте. В Тырну-Фошу ведет дорога, но это только на словах. Местность сложная. Собирай свою группу и отправляйся в путь. Координируй действия с Ненашевым, он мужик толковый. Можешь рассчитывать на взвод красноармейцев. Знаком с лейтенантом Маркиным? Ничего, познакомишься. – Полковник Василевич спрятал в усы усмешку. – Получишь нагрузку, майора Полякова из разведотдела. Спорить бесполезно. Именно разведка начала эту операцию. Не будем затевать межведомственную грызню. Разведотдел получил указание подключить к делу Смерш и действовать совместно. Так что удачи тебе, майор. Помни о том, что Кунце следует брать живым.

Спина майора взмокла под ворохом одежд. Нормальное рабочее волнение является неотъемлемой частью службы.

Рассвет занимался. Обрисовались стены, изъеденные старостью, проржавевшие решетки на окнах. Закукарекал петух где-то на северной стороне замка. Раскудахтались, захлопали крыльями куры.

Ненашев не подвел. Он скрытно подтянул своих людей и ровно в 7.45 обрушил на деревню всю мощь своего батальона, усиленного румынской ротой. В долине гремели взрывы, оттуда доносилось громогласное «ура!».

Часовой выбежал из ниши, завертелся, стряхнул с плеча автомат и побежал за угол. Злобин напрягся, впрочем, тут же сообразил, что на юге, где расступались деревья, имелся каменный утес, с которого открывался вид на долину. Часовой хотел знать, что там происходило. На это ему хватило тридцати секунд. Мужчина в развевающейся плащ-палатке вернулся, запрыгнул на ступени и пропал в нише.

В замке уже стоял шум. Там голосила женщина, вроде и не одна, ругались мужчины.

Немецкий язык не был чужд майору контрразведки. «Чертовы русские! Надо уходить отсюда! Герр Кунце, что вы ковыряетесь? Где ваша супруга?!» – разобрал Вадим и усмехнулся. Дамы не спешат, у них утренний туалет, марафет, завтрак.

Злобин и не ждал, что вся эта группа сей же миг кинется из замка. Сперва надо собрать людей, какие-то вещи, оружие, боеприпасы.

Через пару минут из замка выбежали трое солдат с автоматами, рассыпались по периметру двора, сели на корточки. Их взгляды скользили по опушке леса.

Вадим прекрасно представлял себе, что по этому поводу думали красноармейцы. Враг рядом, не промахнется даже человек с ослабленным зрением! Но бойцы помнили приказ. Открывать огонь они могли только по сигналу.

Один автоматчик привстал, повернулся к крыльцу и махнул рукой. Из замка потянулись люди. Почти все они имели оружие, выбегали на открытое пространство, озирались. В долине шел бой, эхо отражалось от скал, дробилось. Но у замка все было спокойно. Немцы расслабились, переводили дыхание, сгруппировались у крыльца.

Плотный мужчина в офицерской фуражке что-то втолковывал худощавому субъекту. Тот нервно тискал темно-коричневый кожаный портфель. На эту личность стоило обратить внимание. Он был чуть выше среднего роста, худой, весь бледный от волнения, носил длинный серый плащ и черную шляпу с узкими полями. Человек этот явно спешил, собирался впопыхах. Шнурки его ботинок не были завязаны и волочились по земле.

Это, конечно же, был Кунце, мужчина с фотографии. Дистанция до него составляла метров шестьдесят, лицо хорошо просматривались. Он выражал недовольство старшему группы.

Рядом с ним стояла женщина в длинном пальто с поднятым воротником, на голове модный берет. Ее лицо пряталось в тени. Дама что-то говорила, вяло жестикулировала. Она была на полголовы выше своего мужа, такая же худая, высохшая.