Аргументы в обойме

У трибуны появилась пожилая женщина.

– Ох, господи, ты жива, Наденька.

– Да, мама, я жива, Витя тоже, а вот Леонид Владимирович… погиб.

– Слышала. Об этом весь районный центр уже судачит. Мол, убили Абрамова, Старина и еще какого-то Дунко. Но, слава богу, вы живы. Что же это творится, Наденька? Среди бела дня, на празднике!..

– Ты возьми Витю и ступайте домой, не к нам, к себе. Я подойду, – сказала Надежда матери.

– А почему не в ваш с Леней дом?

– Он теперь не наш. И не мой. Но об этом позже.

– Как же это?

– Мама!

– Хорошо-хорошо. – Она взяла внука, который захныкал. – Пойдем, Витюша, родной ты мой. Я тебя пирожками угощу с повидлом. Ты их любишь. А мама потом придет.

Когда пожилая женщина с ребенком ушли, Надежда Алексеевна, которой было лет тридцать, никак не больше, предложила Уланову уйти за трибуну. Мол, там спокойней, народу нет. Машины действительно разъехались, кроме двух, вернее трех, если считать и подержанный «Рено» Уланова.

Роман согласился, и они прошли за трибуну. Здесь, рядом с памятником Ленину, стояли две скамьи среди голубых елей, посаженных, наверное, одновременно с возведением памятника вождю мирового пролетариата.

Женщина присела, а Уланов задержался, так как его сотовый телефон издал сигнал вызова.

– Извините, – сказал он и отошел в сторону.

Звонила Людмила.

– Я освободилась, Рома. Ох и капризный клиент попался. То ему не так, это не этак, неудобно, больно, хотя я вколола ему… впрочем, это не важно. Какие чиновники капризные пошли, хлеще любой женщины.

– У тебя был чиновник?

– А кто же? Министр областного правительства, правда, я так и не поняла, какой именно. Называй адрес, куда подъехать, я заскочу домой, переоденусь и вызову такси. Только ты обязательно встреть меня…

– Не надо приезжать, Люда, – сказал Роман.

– Не поняла! – заявила Людмила и осведомилась: – Гарин уговорил тебя на мальчишник, или у вас там и без меня женщин хватает?

– Ну о чем ты говоришь, Люда? Все гораздо серьезнее. Подробности ты узнаешь из местных СМИ, а пока я тебе скажу, что в Балаеве, прямо на трибуне убиты глава района, председатель местной думы и еще один человек, просто пришедший на это мероприятие.

После непродолжительной паузы, Людмила тихо спросила:

– Что? Убиты?

– Да. Работал снайпер. Это заказное убийство. Есть и еще два трупа. В Балаеве сейчас все поставлено с ног на голову, так что делать тебе тут нечего.

– А тебе?

– Я должен помочь Гарину. Проведен террористический акт, а ты знаешь, что я спец по таким делам. Боря же в растерянности.

– Ясно. Скажи, а ты во время убийства тоже был на трибуне?

– Да!

– Боже. И тебя могли убить.

– Нет. Киллер стрелял по определенным целям. Хотя один человек погиб явно случайно.

– Но этой случайной жертвой мог стать и ты?

– Но не стал. И давай закончим на этом. Ты езжай домой, занимайся своими делами. А я поработаю тут.

– Но хоть к вечеру приедешь?

– Не знаю, как пойдет. Все, Люда. Ты не представляешь, что здесь творится. Я просто не могу больше говорить.

– Будь осторожен, Рома.

– Я всегда осторожен. До связи, дорогая моя.

– Я предпочла бы до встречи.

– Значит, до встречи, – сказал Уланов и отключил телефон.

Он подошел к скамейке, взглянул на вдову главы администрации и повторил:

– Извините.

– Супруга звонила?

– Да, – ответил Уланов.

– Беспокоится.

– Она у меня беспокойная. Так как вы объясните свое поведение? Нет, я не настаиваю. Вы не обязаны откровенничать даже у следователя, так что если желаете, я довезу вас до дома и мы разойдемся.

Женщина вроде бы не слушала Уланова, думала о чем-то своем, но глаза ее вдруг ожили, она повернулась к нему и начала без всякой подготовки и предисловия:

– Я познакомилась с Леонидом случайно, задолго до того, как он стал главой администрации. У него была жена, Елена Анатольевна. Она тяжело болела, и за ней требовался уход. Я окончила медицинский колледж, работала в больнице, посоветовал ему в качестве сиделки себя. Формальности они утрясли, и я оказалась в доме Абрамовых. Их сын, старше меня на два года, отучился в Москве, там и остался, удачно женился и открыл свой бизнес, по-моему, ресторанный.

Совмещать работу было очень тяжело, поэтому главный врач уволил меня с обязанностью восстановиться на прежней должности, как только освобожусь, а Леонид настоял, чтобы я переехала к ним в усадьбу. Это недалеко отсюда на берегу реки рядом со старой пристанью. Зарплату назначил для нашего городка огромную, шестьдесят тысяч рублей, плюс бесплатное питание, новая одежда. В общем, условия прекрасные.

Да и Елена Анатольевна оказалась достойной женщиной. Знаете, ведь все люди разные. Иногда попадаются такие, что и со света сжить могут. Елена Анатольевна была другой. Образованная, воспитанная, я ее про себя графиней называла, никаких капризов, упреков. Надо сделать укол, пожалуйста, таблетку, выпьет без лишних слов. Мне еще надо было готовить еду для больной. Она нисколько не привередничала, кашу ела и молоко пила.

Единственное, что меня немного удивляло, так это ее немногословие. Она никогда не заводила разговоры, не поддерживала беседы, которые пыталась начать я. Ни слова о своей жизни, ни единой жалобы. А ведь ее мучили жуткие боли. Говорила, когда уже терпеть не могла. Я делала укол, вот и все.

Леонид поначалу вел себя прилично. К жене относился с нежностью, по крайней мере при мне. Приносил цветы. Елена Анатольевна любила розы, так он привозил их из какого-то питомника.