Искривлённая история

Итак, речь действительно изначально шла об обороне, причём на стратегическую глубину, а Первому Стратегическому эшелону предстояло быть разгромленным ещё в самом начале войны! Это очень необычная точка зрения на начальный период Великой Отечественной войны, но она отлично объясняет очень необычную ситуацию, возникшую на оперативных картах.

Нужно добавить несколько слов и о самом В. Суворове (В. Резуне). Ныне историк, он некогда служил в Советской Армии, участвовал в операции «Дунай» в 1968 г. (вторжение в Чехословакию) и отлично знал все достоинства и недостатки советских танковых и мотострелковых частей, о чём охотно повествует в своих «Рассказах освободителя». Затем, проходя службу в резидентуре ГРУ в Женеве на должности военного атташе, он вдруг перебежал на противоположную сторону – в Великобританию, государство, являющееся одной из главных опор НАТО. Конечно, не потому, что верил в победу коммунизма – наоборот, В. Суворов (В. Резун) был уверен в слабости ВС СССР, несмотря на то, что те, как и в 1941 г., имели в своём составе больше танков, чем во всех остальных странах мира, вместе взятых. Это его собственная оценка советской танковой мощи – нужно быстренько бежать с этого корабля.

Сколько на самом деле танков было у Советского Союза 22 июня 1941 г., является предметом горячих споров, привлекающих сонмы историков со всего мира. Общая численность танков достигала 25 784 единиц, из которых 15 687 находились в приграничных западных военных округах, в то время как Германия и её союзники развернули на границе с СССР 4 171 танков и САУ. Согласитесь, это очень много. Даже Первый Стратегический эшелон обладал более чем 3, 76-кратным преимуществом над противником. Однако исход боёв показал полное превосходство немецких войск; ни один из мощных танковых контрударов РККА, осуществлённых в начальный период, не достиг поставленных целей – более того, во всех случаях советские мехкорпуса потерпели полный разгром и были окружены и уничтожены численно уступающими группировками противника.

Всего до конца года РККА потеряла 20, 5 тысяч танков. Любой скажет: это подозрительно много. Я скажу больше: это слишком много для армии, которая якобы сильнее в качественном отношении.

Потери РККА в живой силе являются более сложным и противоречивым вопросом. Я воспользуюсь данными Г. Кривошеева, несмотря на то, что они оспариваются рядом исследователей, как в сторону более высоких, так и более низких цифр – более по причине того, что консультант Военно-мемориального центра ВС РФ Г. Кривошеев, собирая и систематизируя информацию, пользовался значительной поддержкой властей, поэтому эти данные претендуют, с некоторой натяжкой, на то, чтобы полагаться официальными. Безвозвратные (убитыми, пропавшими без вести, умершими от ран и болезней и пленными) потери РККА в 1941 г. составили 3, 137 млн. чел. против 209, 6 тыс. чел., согласно сводкам ОКХ80, у Германии. 15-кратное преимущество в потерях – это невероятно много. Едва ли можно верить в легенду о готовности СССР к войне, глядя на такую статистику.

В. Суворов (В. Резун), отстаивая созданную им теорию, сколь сомнительную, столь и занимательную, так много говорит о танковой мощи Страны Советов, что тут, казалось бы, говорить больше не о чем. Советских танков многократно больше, они всем лучше. Дошло до войны – просто металлолом. В чём дело? Что ж, давайте ещё раз посмотрим на автобронетанковые войска РККА, как они именовались официально в 1941 г.

Основой танкового парка был танк Т-26, производившийся, начиная с 1931 г., по лицензии. На самом деле это английский танк фирмы «Виккерс», модели “Mk. E”, или «Виккерс 6-тонный». Такие вот у И. Сталина (И. Джугашвили) были отношения с мировой буржуазией – они ему всегда продавали и оружие, и лицензию на его производство, а когда оружие это устаревало, помогали новыми технологиями и специалистами, с целью осуществления модернизации.

Разработанный фирмой «Виккерс-Армстронг» в 1930 г., танк был отвергнут британской армией и поступил на вооружение лишь за рубежом, в таких выдающихся в военном отношении странах как Боливия, Парагвай, Болгария, Финляндия, гоминдановский Китай, Польша, Турция, Португалия, Сиам – и, конечно, СССР. Здесь производство танка, численность которого только в Польше достигла 38 единиц, было налажено стахановскими темпами – всего из советских цехов вышло 11 218 танков Т-26, как он теперь стал называться. Первые 1626 машин были, как и их английский прототип, двухбашенными, более двух третей – с чисто пулемётным вооружение. На базе Т-26 было создано целое семейство машин, включая химические (огнемётные) танки, мостоукладчики, телеуправляемые танки с подрывными зарядами и самоходные артиллерийские установки с 76-мм короткоствольной пушкой (в серию не пошли). Т-26 оснащался 90-сильным бензиновым двигателем, позволявшим развивать скорость в 30 км/ч по шоссе; бронирование лба и борта корпуса и башни составляло 15 мм; вес достиг 8 т. Необходимо заметить, что лишь часть танков (всего 3416 шт.) была оснащена радиостанциями.

Т-26 танк, изначально разрабатывавшийся как пехотный, в период его создания уже не соответствовал задачам непосредственной поддержки наступающих стрелковых подразделений на поле боя, что и стало причиной критического к нему отношения на родине. Впрочем, в менее развитых в военном отношении странах, как легко заметить, к нему отнеслись с гораздо большим воодушевлением. Конечно, ставшая заметной даже в СССР слабость вооружения, принудила уже в 1933 г. отказаться от двухбашенной компоновки и перейти к однобашенной, с 45-мм орудием в качестве главного калибра. Эта модификация, наиболее многочисленная, прочно ассоциируется в сознании исследователей истории РККА с танком Т-26.

Нельзя подходить огульно к оценке роли этого танка в истории Второй мировой войны. По сравнению с 38 польскими «Виккерсами 6-тонными», из которых лишь 16 относились к модификации “Type B”, то есть однобашенными, с 47-мм пушкой, это была грозная сила. Наличие её обеспечило присоединение значительной части территории Польши в 1939 г.

Однако бои с Вермахтом показали недостаточность бронирования и вооружения Т-26, в чём сходится большинство авторов, исключая В. Суворова (В. Резуна), который полагает Т-26 сильнее большей части немецких танков даже в 1941 г. Что ж, давайте сравним их и вынесем собственные суждения.

Немецкая концепция строительства танковых войск изначально отличалась от британской. Если англичане делили танки на пехотные и крейсерские, предназначенные для прорыва в глубину боевых порядков противника, то немцы такого различия не делали. Все их танки изначально предназначались для маневренных операций, в то время как задачи непосредственной поддержки пехоты принадлежали полевой артиллерии; лишь в 1940 г. в войска начали поступать САУ StuG III, разработанные нарочно с этой целью. Не прижились в немецких войсках разведывательные танки – созданные в 1942 г. и производившиеся до 1943 г. включительно в количестве всего лишь 131 шт. танки “Luchs” (нем. «рысь»), скорее, подтверждают, нежели опровергают это утверждение.

Это позволяет говорить о том, что в немецких войсках вообще не было прямого аналога Т-26, хотя в 1939 – 1941 годах, когда возникла вероятность советско-германской войны, и она началась, большинство танков, находившихся на вооружении Вермахта, находились в той же «весовой категории», что позволяет сделать соответствующие сравнения.

Итак, Pz.Kpfw.I, наиболее ранний танк, поступивший на вооружение противника. По сравнению, с Т-26, он имел более технологичную конструкцию – корпус и башня его были сварными, а не скреплялись заклёпками и болтами. Бронирование башни и корпуса колебалось в пределах 8 – 15 мм, листы в большинстве случаев располагались с наклоном, что увеличивало защищённость танка. При весе в 5, 4 т Pz.Kpfw.I, благодаря всего лишь 57-сильном (более чем 1, 5 раза уступающему по мощности таковому на Т-26), развивал по шоссе скорость в 37 км/ч. Вооружение составляли два спаренных пулемёта MG-13, оборудованных электроспуском, размещённые в одной башне. По сравнению, с Wickers Mk.E, Type A, Pz.Kpfw.I превосходит его во всём – настолько, что этот танк можно считать пригодным для маневренной войны. Несмотря на то, что более лёгкое вооружение не позволяло Pz.Kpfw.I тягаться с Т-26, отметим главное: это более передовая и совершенная машина, по сравнению с прототипом советского танка. Численность Pz.Kpfw.I в немецких войсках, которым предстояло участвовать в операции «Барбаросса», была крайне невысока – максимальная цифра, которую называют источники, равна 410. Остальные пребывали в ремонте или на переоборудовании в САУ, огнемётные танки, мостоукладчики и др.

Танки Pz.Kpfw.II, которых на 1 июня 1941 г. было 1074 единицы, сыграли весьма значительную роль в операции «Барбаросса» (909 шт., включая 84 огнемётных). Танк этот, несмотря на слабое бронирование, слабое вооружения, недостаточный запас хода и пр., производился вплоть до 1943 г. включительно – общая численность выпущенных машин всех модификаций, включая САУ на его шасси, достигла 8500 шт. Чем же он был так хорош, что смог пройти всю войну, если в марте 1945 г., когда все танки воюющих стран существенно потяжелели, в войсках оставалось ещё 145 единиц Pz.Kpfw.II?

При создании Pz.Kpfw.II получили развитие идеи, зарекомендовавшие себя с наилучшей стороны при разработке и производстве его предшественника, Pz.Kpfw.I. Мощность двигателя достигла 140 л. с. , что обеспечивало 8,9-тонному танку скорость в 40 км/ч по шоссе, при запасе хода в 125 км. Бронирование корпуса и башни достигло 14,5 мм, что по перечисленным показателям позволяет сравнивать данный танк с Т-26.

Но как же вооружение, спросят меня? Разве 45-мм пушка обр. 1932/38 годов (20-К), несмотря на то, что имела «близкую бронепробиваемость», и два пулемёта ДТ калибра 7,62 мм слабее 20-мм пушки 2 cm KwK 30 и единственного пулемёта MG-34 калибра 7,92 мм? Ещё как слабее, скажу я вам! Начнём с пулемётов: ДТ, как по темпу стрельбы, так и по практической скорострельности, уступал своему немецкому визави, и наличие второго пулемёта в данных обстоятельствах ничего не меняло. Сразу же скажу, почему: пушка KwK 30 была автоматической. Это оружие способно было просто сметать живую силу противника с поля боя. Подкалиберный бронебойный патрон с сердечником из карбида вольфрама развивал скорость в 1050 м/с и на дистанции в 500 м пробивал 20-мм броневой лист (напомню, лоб башни и корпуса Т-26 имели бронирование в 15 мм).

Наибольшую ставку немецкие стратеги делали, конечно, на Pz.Kpfw.III, численность которых в войсках, задействованных против СССР, достигала 1000 единиц. Всего был произведён 5691 танк этого типа всех модификаций. Оснащённый 285-сильным двигателем, он развивал скорость в 67 км/ч по шоссе при запасе хода в 165 км. Этот танк обладал экипажем в 5 чел.; его вооружение составляла одна пушка (37 мм или 50 мм, в зависимости от модификации) и три пулемёта MG-34. Это был настоящий основной танк, весивший 19,8 т – более чем вдвое, по сравнению с Т-26.

Пушка калибра 37 мм, устанавливавшаяся на ранних модификациях Pz.Kpfw.III, была оборудованным электрозапалом танковым вариантом противотанковой 3,7 cm Pak 35/36, получившей прозвище «дверная колотушка» (нем. anklopfgerät). Несмотря на многочисленные нарекания на слабую бронепробиваемость, эта пушка обладала высокой (до 15 выстрелов в минуту) скорострельностью и была способна вывести из строя большую часть советского танкового парка. С расстояния в 300 м её бронебойный подкалиберный снаряд пробивал 50-мм броневой лист, а с расстояния в 500 м – 30-мм, причём обычным, калиберным бронебойным снарядом. Не говоря уже о Т-26, это орудие было вполне пригодно и для борьбы с Т-34, о чём свидетельствуют и советские источники. 50-миллиметровая пушка (5 cm KwK 38) бронебойным снарядом PzGr. 39 пробивала с расстояния в 500 м, 1000 м и 1500 м броню толщиной в 50, 42, 32 мм соответственно. Это делало Pz.Kpfw.III способным поражать Т-34, обладавшим бронированием башни и корпуса в 45 мм, на дистанциях до 1 км, не считая советских танках с более слабой защитой, в первую очередь, Т-26.

Pz.Kpfw.IV, самый массовый немецкий танк Второй мировой войны (выпущено 8686 шт.), к моменту начала операции «Барбаросса» был относительно мало распространён – упоминается лишь о 439 танках этой модели в войсках по состоянию на 1 июня 1941 г. На нём устанавливались двигатели мощностью 250 л.с. и 300 л.с. (с рекомендованной частотой оборотов, дающей фактическую мощность в 265 л.с.), что обеспечивало машине, чей вес достигал 21 т, скорость в 42 км/ч по шоссе при запасе хода в 200 км. Лобовое и бронирование башни и корпуса составляло 30 мм, отдельные участки усилены до 50 мм, в то время как боковое бронирование составляло 15 – 20 мм. Экипаж из 5 человек обслуживал одну 75-мм пушку и 2 пулемёта MG-34. Короткоствольная пушка 7,5 cm KwK 37, составлявшая главное вооружение в 1941 г., с расстояния в 1500 м пробивала 33-мм броню бронебойно-трассирующим снарядом, а кумулятивные снаряды разных типов на этой дистанции пробивали броню толщиной от 70 мм до 100 мм. Таким образом, Pz.Kpfw.IV, мог противостоять не только Т-34, но и КВ-1, с его 60-75-миллиметровой бронёй лобовых и боковых частей корпуса и башни. Т-26, как нетрудно догадаться, представлял для него достаточно лёгкую добычу.

Итак, сравнение Т-26, составлявшего почти половину советского танкового парка в 1941 г., с немецкими танками, выявило значительное конструктивное преимущество, а также преимущество в огневой мощи танков Pz.Kpfw.II, Pz.Kpfw.III, Pz.Kpfw.IV; два последних танка также обладали куда более мощным бронированием.