Искривлённая история

Войска немецкой группы армий «Юг» (генерал-фельдмаршал Г. фон Рундштедт) действительно казались неудержимыми. Они одержали победу в танковом сражении в районе Ровно, Дубно и Луцка (23 – 30 июня 1941 г.), а затем, согласно директиве ОКВ №33 от 18 июля, перешли в наступление с целью окружения уманской группировки РККА (6-я и 12-я армии, а также части и соединения 26-й и 18-й армий). Бои, закончившиеся 10 августа, привели к окружению и практически полному уничтожению почти 158-тысячной группировки (из которых 18, 5 тыс. чел. погибло, 110, 4 тыс. чел. попало в плен, а также до 15 тыс. чел. пробились из кольца окружения или остались вне его, в то время как остальные рассеялись или пропали без вести).

Приблизившись к Киеву (ещё 7 июля), немецкие войска столкнулись с ожесточённым сопротивлением войск Юго-Западного фронта, насчитывавших 627 тыс. чел. и постоянно получавших подкрепления. Опираясь на укрепления Летичевского, Коростенского, Новоград-Волынского и Киевского укреплённых районов, генерал-полковник М. Кирпонос рассчитывал отсидеться в их железобетонных ДОТах. Как и в случае с попытками сдержать немцев встречными атаками танковых дивизий, из этой затеи ничего не получилось, несмотря на то, что результаты ряда частных боёв выглядели вполне обнадёживающими. Считаю необходимым повториться: наличие этих УРов сыграло советскому командованию дурную службу, так как вынудило его цепляться за данную фортификационную полосу вместо того, чтобы отступить за Днепр, на куда более выгодные для обороны позиции.

Генерал-полковник М. Кирпонос имел опыт командования 70-й стрелковой дивизией во время Зимней войны, за что ему было присвоено звание Героя СССР. Вероятно, в период боевых действий на Выборгском направлении у него сформировалась завышенная оценка роли долговременных огневых сооружений в современной войне, что повлияло на его решения в ходе Киевской операции (7 июля – 26 сентября 1941 г.). В любом случае, он очень быстро взлетел вверх, и едва ли был готов к управлению настолько крупной и сложной структурой, которую представлял из себя Юго-Западный фронт. Конечно, назначение, сделанное при участии И. Сталина (И. Джугашвили), как раз учитывало имевшийся у М. Кирпоноса опыт боёв на Карельском перешейке, а также наличие в КОВО ряда укреплённых районов. Всё это имело весьма трагические последствия.

Ситуация, сложившаяся вокруг Киева, тревожила советское командование. Начальник Генерального штаба генерал армии Г. Жуков 29 июля, когда стало очевидно, что окружения под Уманью не избежать, сам позвонил И. Сталину (И. Джугашвили) и попросил о встрече. Тот немедленно удовлетворил его просьбу; при разговоре присутствовал и принимал в нём самое активное заместитель наркома обороны армейский комиссар 1-го ранга (аналог звания командарма 1-го ранга)79 Л. Мехлис.

Это был дурной знак для Г. Жукова: Л. Мехлис, типичный «пламенный комиссар», был известен своей привычкой в каждой фразе собеседника искать свидетельство его сотрудничества с иностранной разведкой и никогда не сделал ни одного дельного, конструктивного предложения. Приблизительно в таком ключе проходил и этот разговор, стоивший Г. Жукову должности начальника Генерального штаба.

По свидетельству Г. Жукова, он настаивал на необходимости усиления Центрального фронта на участке, где немцы могут прорывать его оборону и выйти в тыл Юго-Западному фронту. Киев же Г. Жуков предлагал сдать. Это было более чем рациональное решение, однако И. Сталин (И. Джугашвили), опираясь на поддержку Л. Мехлиса и члена Главного Военного Совета РККА Г. Маленкова, предложение это отклонил. Г. Жуков был немедленно смещён с занимаемой должности со словами, сказанными с сильным грузинским акцентом: «Мы без Ленина обошлись, а без вас тем более обойдемся…». Генеральный штаб вновь возглавил маршал Б. Шапошников, автор книги «Мозг армии».

Б. Шапошников рядом исследователей (ну, вы знаете, о ком я сейчас) именуется «царским полковником», что в большой степени не соответствует истине. Он вступил в Первую мировую войну в звании подполковника и провёл её на штабных должностях, из наград удостоившись лишь Высочайшего благоволения – личной благодарности царя, даже официально дававшей предпочтения при выслуге лет. Звание полковника он получил уже в сентябре 1917 г., при А. Керенском, одновременно с назначением на должность командира 16-го гренадёрского Мингрельского полка, в котором, кстати, проходил службу и будущий сталинский любимец, кавалер ордена Ленина писатель М. Зощенко. И. Сталин (И. Джугашвили), сам будучи грузином, не мог не быть зависимым от наиболее родовитых грузинских фамилий, чьи представители служили в этом полку, несмотря на острые классовые противоречия.

Как бы то ни было, но Б. Шапошников удостоился и благоволения вождя – и, нигде не спотыкаясь, незаметно взобрался на самую верхушку командной иерархии РККА. Было бы весьма серьёзным преувеличением (а к таковым, кстати, склонен один бывший офицер ГРУ) называть маршала Б. Шапошникова интеллектуалом и создателем военной доктрины РККА. Это был всего лишь образованный, по меркам России, штабист среднего звена, при коммунистах ставший редкой «белой вороной». На фоне К. Ворошилова, С. Будённого, М. Тухачевского он действительно производил то впечатление, на которое рассчитывал, но не более того. Однако я полагаю, что именно он стал тем, кто, как минимум, повлиял, а вероятнее всего, и создал концепцию, которую можно назвать «сталинским планом войны».

План этот включал создание угрозы на южном и юго-западном направлениях – с целью принудить немцев раздробить их танковые силы. Затем, по мере продвижения немцев к Днепру, где те неминуемо должны были остановиться у линии УРов, возникала необычная стратегическая ситуация: три немецких танковых группы из четырёх ушли далеко на восток, в то время как 1-я (Э. фон Клейст) топчется у ворот Киева.

В этих обстоятельствах Г. Жуков, требовавший оставить Киев, но спасти войска от угрожающего им окружения, был немедленно смещён. Какого же взгляда придерживался сменивший его маршал Б. Шапошников? Совершенно противоположного! Ни за что не сдавать Киев! Как ни странно, ни один из них не был расстрелян, хотя оба полководца отстаивали диаметрально противоположные взгляды на вопросы, цена которых была весьма высока. Окружение и гибель угрожали не только сотням тысяч красноармейцев и краскомов, но и всему советскому строю. Как ни странно, в тех обстоятельствах можно было спасти только одно из двух.

Для тех, кто играет в шахматы (а И. Сталин (И. Джугашвили) был известным поклонником этого вида спорта), термин «жертва пешки» или «жертва фигуры» является достаточно привычным. Стратеги, ведущие войну – те же шахматисты, эта игра и создавалась для обучения будущих офицеров, и они отлично понимают, что всем фигурам не суждено дожить до конца партии. Какие-то из них неизбежно собьёт противник, если же игрок обладает высоким мастерством – именно высоким, даже исключительным – он пойдёт на жертву, пусть и крупной фигуры, чтобы в конечном счёте провести выигрышную комбинацию и объявить мат вражескому королю. Шахматы – игра, пришедшая с Востока, и И. Сталин (И. Джугашвили), сам обладавший восточным складом мышления, любил её утончённое коварство. Он с большим удовольствием переносил принципы игры в шахматы на свои стратегические замыслы, не исключая и военных. Теперь вы понимаете, почему он смеялся над Г. Жуковым, требовавшим сдать Киев, и пенял ему словами, что и без Ленина обошлись, не то что без некоторых? В его понимании, Г. Жуков был сопливый недотёпа, не видевший угрозе Москве, которую всеми силами нужно было отвратить, даже ценой падения Киева и гибели Юго-Западного фронта. Пройдёт несколько месяцев, прежде чем немцы соберутся с силами для повторного удара по Москве, фактически, учитывая поступление новейших Т-34 в войска, целый год, ведь им придётся перевооружить свои Pz.Kpfw.IV длинноствольными 75 –мм пушками, способными бороться с советским оппонентом. За этот год изменится ещё многое, и видимое преимущество А. Гитлера, которое сейчас кажется хорошим заделом для войны на истощение, быстро сойдёт на нет в результате широких поставок со стороны западных союзников и, в конце концов, их неминуемого вступления в войну, даже высадки их войск в Европе.

Повторюсь: для шахмат – дело обычное. Игроки-любители, заседающие на лавочках в уютных сквериках, подтвердят: они нередко сталкивались с ситуацией, когда вдруг обнаруживали угрозу собственному королю, чреватую матом в один-два хода, и, пока её не рассмотрел оппонент, начинали отвлекать его внимание разными трюками, а затем прибегали и к жертвам пешек и даже фигур. Конечно, в действиях шахматистов высокого класса подобные ситуации являются, скорее, поводом для злословия и источником появления анекдотов, нежели действительностью.

Соображения И. Сталина (И. Джугашвили) относительно судьбы Киева и Юго-Западного фронта не повсюду сталкивались с непониманием. Б. Шапошников резко противился любым попыткам оставить Киев и не давал формального разрешения на отвод войск вплоть до момента, когда это уже утратило всякий смысл. Впрочем, то, что Киев обречён, и Б. Шапошников, и И. Сталин (И. Джугашвили) понимали очень хорошо: в тот же день, 29 июля, когда состоялся приведённый выше разговор в кабинете вождя, началась эвакуация самого ценного, что было, по их мнению, в городе Киев – завода «Арсенал». Чтобы вывезти всё оборудование и 2500 сотрудников, потребовалось 36 эшелонов – всего 1100 вагонов! Процесс эвакуации промышленных мощностей затянулся до 14 августа – вот как вождь верил в то, что Киев устоит! Если бы действительно верил, то наверное, не стал бы поспешно сворачивать производство и срывать графики поставок в действующую армию, согласитесь.

Тем не менее, И. Сталин (И. Джугашвили), поддерживаемый Б. Шапошниковым и целой группой товарищей, продолжал бросать окружающим пыль в глаза: Киев ни за что нельзя сдавать! Этой точке зрения, выглядевшей всё более безумно и даже подозрительно, учитывая развитие событий, возникла оппозиция, объединившая группу высокопоставленных военных. Кроме Г. Жукова, попавшего в опалу и пошедшего на понижение, за отвод войск выступал будущий глава Генерального штаба будущий маршал СССР А. Василевский, занимавший в тот момент должность начальника оперативного управления, командующий войсками Юго-Западного направления маршал С. Будённый, а также начальник штаба Юго-Западного фронта генерал-майор М. Тупиков. И. Сталин (И. Джугашвили) и Б. Шапошников оставались непреклонными: Киев не сдавать! Здесь важно привести пример поведения командующего Юго-Западным фронтом генерал-полковника М. Кирпоноса. С одной стороны, позволив генерал-майору М. Тупикову ходатайствовать об отступлении, он понимал необходимость подобного манёвра; с другой, в ходе телефонного разговора с И. Сталиным (И. Джугашвили) на эту тему, чувствуя недовольство вождя, генерал-полковник М. Кирпонос объявил генерал-майора М. Тупикова паникёром и пообещал отстоять Киев. Теперь вы понимаете, насколько строгим был кадровый отбор в период правления И. Сталина (И. Джугашвили), и каких людей выносил он на вершину власти!

Нужно сказать, что Вермахт также не торопился отвлекаться на действия на второстепенном, киевском, направлении. 7 августа генерал-полковник Ф. Гальдер имел разговор с генерал-полковником А. Йодлем по данному вопросу. Он прямо спросил: ставит ли Вермахт перед собой целью разгром вооружённых сил противника либо экономические (захват Украины и Кавказа). А. Йодль ответил: «Фюрер полагает, что обе цели могут быть достигнуты одновременно». Несомненно, речь шла о повороте 2-й танковой группы на юг, в тыл Юго-Западному фронту. Ф. Гальдеру такой подход не понравился, и 18 августа он всё же представил А. Гитлеру план директивы группе армий «Центр» (генерал-фельдмаршал Ф. фон Бок) о наступлении на Москву всеми силами, включая и 2-ю танковую группу. А. Гитлер гневно отверг этот проект, и 21 августа подписал директиву о повороте войск группы армий «Центр» на юг, с целью захвата Киева.

Ф. Гальдер, не имея более сил спорить с А. Гитлером, лично доставил эту бумагу по назначению. Прибыв к Ф. фон Боку, он так всё и объяснил: тылы Юго-Западного фронта обнажены, как говорится, бей – не хочу! Вы удивитесь, но и командующий 2-й танковой группой генерал-полковник Г. Гудериан тоже поначалу не захотел. Взбешённый, он вылетел в ставку фюрера под Растенбургом; А. Гитлер, владыка «Волчьего логова», спокойно выслушал все аргументы Г. Гудериана, а затем разразился собственной речью, в которой особо упирал на угрозу, исходящую от Крыма, этого «авианосца Советского Союза в его борьбе против румынской нефти». Напоследок фюрер добавил: «Мои генералы ничего не понимают в военной экономике».

24 августа Г. Гудериан отбыл обратно, имея приказ, начиная со следующего дня, перейти в наступление на юг. Операция эта, несмотря на то, что немецким моторизованным дивизиям предстояло преодолеть 450 километров, подчас оставляя свои фланги и тылы оголёнными, прошла крайне успешно. 15 сентября кольцо окружения замкнулось у Лохвицы; к 24 сентября в плен сдалось 665 тыс. чел. Немецкие войска понесли большие эксплуатационные и боевые потери в ходе этой операции: например, 3-я танковая дивизия (В. Модель), действовавшая на острие удара, 4 сентября насчитывала лишь 41 боеспособный танк (в целом по 2-й танковой группе – 190 танков), численность которых к 15 сентября снизилась до 10. Несмотря на большую протяжённость немецких порядков и их очевидную слабость, советской стороне, видимо, находившейся в ещё худшем положении, разорвать окружение не удалось. И М. Кирпонос, и М. Тупиков, не считая целого ряда других генералов, погибли при попытке вырваться из «котла».

Итак, в результате реализации сталинской стратегии, принуждавшей противника действовать рассредоточенно, уделяя значительное внимание южному направлению, наступление на Москву, которое вполне могло принести Вермахту победу, оказалось сорванным. Его возобновление в ходе операции «Тайфун» уже не имело шансов на успех и, несмотря на вяземскую катастрофу, обошедшуюся в более чем 1 млн. чел. безвозвратных потерь, включая 680 тыс. чел. пленными, не дало позитивного результата. Столицу удалось отстоять. В разгар битвы за Москву Япония напала на США, и А. Гитлер, рассчитывавший на помощь японцев в борьбе с СССР (которой те не оказали), сам объявил войну США. Стратегия И. Сталина (И. Джугашвили) восторжествовала.

А была ли она, спросите вы меня? Может, просто имела место цепь ошибок, приведшая к тяжёлой, почти гибельной ситуации, но потом всё как-то по чуть-чуть пришло в норму?