Сочинения. Том 3

ФЕЛИСТРАТОВ Все.

БОЛЬЦ Что?

ФЕЛИСТРАТОВ Умер Муся. (Накрывает тело Муси простыней.)

ВЛАДЫКО (Многозначительно.) Да, страха побольше, чем добра.

Больц

Больц сидит в ногах у Дедова.

БОЛЬЦ Проснитесь, господин Дедов.

Дедов приоткрывает глаза.

БОЛЬЦ Господин Дедов, мне необходимо поговорить с вами об одном очень важном деле. Я никогда не осмелился бы потревожить ваш сон, когда бы вы не были тем единственным мудрым и надежным человеком, что сможет распутать образовавшийся узел, весьма опасный для всех нас.

ДЕДОВ Вы, господин Больц, изъясняетесь весьма туманно. Боюсь, что я не понял ничего из того, что вы пытались мне сказать.

БОЛЬЦ Приношу свои извинения, господин Дедов, постараюсь быть предельно конкретным. Итак, как вы слышали, незадолго до смерти Мусе являлся господин Кандинский.

ДЕДОВ Да, я слышал то, о чем говорил Муся. Это могло ему присниться или привидеться.

БОЛЬЦ Однако же, господин Дедов, вы не можете отрицать, что странная рана Муси, которая необыкновенным образом позже исчезла, не могла пригрезиться всем присутствующим.

ДЕДОВ Да, для меня это пока не понятно.

БОЛЬЦ У вас есть предположения?

ДЕДОВ Есть, только мне не хотелось бы делиться с вами.

БОЛЬЦ Хорошо. Пусть так. Я продолжу. Если предположить, что господин Кандинский был здесь на самом деле и беседовал с Мусей, мы не можем оставить без внимания его слова. Он будет приходить еще и еще.

ДЕДОВ Что с того?

БОЛЬЦ Из этого, по моему разумению, следует, что каждый новый визит господина Кандинского будет уносить одну из наших жизней.

ДЕДОВ Господин Больц, это в вас говорит испуг. По всей видимости вы – натура впечатлительная и смерть Муси сильно подействовала на вас. Этак вы лишитесь сна. Постарайтесь отвлечься, подумать о чем-нибудь другом.

БОЛЬЦ Изволите ли заметить, господин Дедов, я всегда отличался спокойствием и невозмутимостью характера. Даже несносный господин Арестов своими грубыми шутками так и не смог вывести меня из себя, а уж он-то приложил к этому максимум усилий.

ДЕДОВ Пусть так. Но на чем вы основываете свои умозаключения?

БОЛЬЦ Мне представляется все достаточно простым. Доктор Кандинский, как мы знаем, покончил жизнь самоубийством.

ДЕДОВ Ну, так.

БОЛЬЦ Вы знакомы с писанием, господин Дедов?

ДЕДОВ Я русский человек.

БОЛЬЦ Знаете ли вы о том, какая страшная участь ожидает самоубийц?

ДЕДОВ Это знает каждый ребенок.

БОЛЬЦ Все мы – составная часть господина Кандинского. Последнее время, перед смертью, господин Кандинский не существовал сам по себе, как биологический объект. Его не было, были мы. Мы формировали его мысли, мы руководили его действиями. Наше заблуждение в том, что мы были уверены, мы принесем ему облегчение. Не нужно будет ему напрягать свой светлый ум, как раньше, до нас, можно будет ему, наконец, отдохнуть. Как мы ошибались! Мы, со своими благими намерениями, доставляли ему мучения. Финал закономерен.

ДЕДОВ То, что вы говорите, господин Больц – весьма любопытно.

БОЛЬЦ Я продолжу. Душа покойного господина Кандинского не может в настоящее время найти покоя. Не допускаю мысли, что доктор Кандинский примитивно мстит нам за все случившееся с ним. Думаю, что, будучи незаурядным исследователем, он решил прибегнуть к оригинальному способу облегчить свои страдания. Он, хотя теперь мы находимся как бы извне и живем самостоятельной жизнью, связан с нами пуповиной. Ему надобно избавиться от нее, а за одно и от Кары небесной.

ВЛАДЫКО Вы не учитываете одной детали, господин Больц.

БОЛЬЦ А-а, вы не спите, господин Владыко?

ВЛАДЫКО Я никогда не сплю. Мне это не нужно.

БОЛЬЦ Что же я упустил из вида?

ВЛАДЫКО А не учли вы то, что последнее время господин Кандинский был не в себе.

БОЛЬЦ Дорогой господин Владыко, нам не дано знать, кто в себе, кто не в себе.

ВЛАДЫКО Ну что же, и так можно думать, и на том можно стоять.

ДЕДОВ Продолжайте, господин Больц.

БОЛЬЦ На чем я остановился?

ДЕДОВ Вы говорили, что Виктор Хрисанфович постарается избавиться ото всех нас, дабы избавиться от Кары небесной.

БОЛЬЦ Да, именно, постарается освободиться ото всех нас.

ВЛАДЫКО При чем здесь доктор Кандинский? Мы и так обречены. Вопрос времени. Кто мы без него? Лжевсе. Вот и весь сказ. Зю.

ДЕДОВ Господин Владыко, мы все очень ценим ваше мнение, но все же любопытно послушать соображения господина Больца.

БОЛЬЦ Очень, очень неприятно, когда тебя перебивают. Тем более, речь идет о весьма и весьма серьезных вещах.

ДЕДОВ Что вы предлагаете?

БОЛЬЦ Приняв на веру то, что господин Кандинский не замедлит нанести повторный визит, предлагаю основательно подготовиться.

АРЕСТОВ Ничего не выйдет. Муся говорил, что его даже потрогать нельзя. Как же вы собираетесь его прихлопнуть?

БОЛЬЦ Господин Арестов, что вы такое говорите?! Побойтесь Бога! Как вы могли такое подумать?!

АРЕСТОВ Но это самое простое решение.

БОЛЬЦ Господин Дедов, я вас прошу, призовите его к порядку.

ДЕДОВ Арестов!

АРЕСТОВ Да ладно, нужны мне ваши глупые разговоры?

БОЛЬЦ (Шепотом.) Вам не кажется, господин Дедов, что Виктор Хрисанфович невидимо присутствует при нашем разговоре и все-все слышит?

ДЕДОВ Продолжайте.

БОЛЬЦ Так вот, я предлагаю заранее подготовиться к визиту господина Кандинского. Мы должны задобрить его. Ведь он никогда не был злым человеком. Напротив, отличался излишней добродетельностью.

ДЕДОВ Каким же образом вы предполагаете задобрить его?

БОЛЬЦ Это просто. Я неплохой кулинар. Я накрою стол. Вы уж поверьте, я умел готовить такие блюда, что многие известнейшие кулинары Санкт-Петербурга слезно упрашивали меня открыть секрет. А уж что касается достойных богатых людей, так многие считали должным отведать то, что я готовил. Выполнял я и специальные заказы…

ДЕДОВ Вы немного отвлеклись, господин Дедов.

БОЛЬЦ Да, прошу прощения. Воспоминания, знаете ли, профессиональная гордость.

ДЕДОВ Итак?

БОЛЬЦ Итак, я составляю меню, готовлю, накрываю стол. Но блюда мы закрываем полотном, чтобы господин Кандинский не сразу увидел то, что мы для него приготовили. Иначе он может стушеваться, неправильно понять и покинуть нас.

ВЛАДЫКО Так-то оно так, но вы, господин Больц, забываете, что господин Кандинский существо не материальное. Как же вы собираетесь угощать его? Ему, знаете ли, пища ни к чему.

БОЛЬЦ А вы и представить себе не можете, что я приготовлю.

ВЛАДЫКО Да что бы вы не приготовили.

БОЛЬЦ И потом, если даже господин Кандинский откажется от нашего стола, это вовсе не важно. Главное, он узнает, как мы старались, как мы любим его, и сердце его растает… Сначала мы будем лежать на своих постелях, как будто спим. Ведь мы не знаем, кого следующего посетит господин Кандинский. Так и будем ждать. А тот, кому он явится, подаст знак… Мы знаем, что своего собеседника он лишает дара речи. Но тело его сохраняет подвижность. Ведь Муся пытался притронуться к нему. Так вот, тот, кому явится Виктор Хрисанфович, подойдет к столу и снимет скатерть. После этого я подойду к гостю и скажу, – Вот, Виктор Хрисанфович, я приготовил к вашему приходу скромный ужин.

АРЕСТОВ Молодец, господин Больц. Правильно, и главное, очень скромно.

БОЛЬЦ Хорошо. Готовьте. Сервируйте. Я не стану возражать.

АРЕСТОВ Я приготовлю. Я из вас ужин приготовлю, господин Больц, пальчики оближете.

ДЕДОВ Арестов!

АРЕСТОВ Ты вдумайся, Дед, что он мелет. Он хочет за наш счет шкуру свою спасти.

БОЛЬЦ Вы, господин Арестов, всегда торопитесь с заключениями. Вы не выслушали меня до конца и уже пытаетесь перечить. Я думаю обо всех нас, и у каждого из нас будет своя важная роль.

ДЕДОВ Слушай, Арестов, слушай до конца.

БОЛЬЦ Во-первых, я скажу, что все помогали мне в приготовлении ужина.

АРЕСТОВ Ну что же, уже неплохо, спаситель вы наш.

БОЛЬЦ А теперь о каждом из вас. Вам, господин Арестов, надлежит подойти к господину Кандинскому и вежливо, подчеркиваю, вежливо поздоровавшись, справиться о здоровье.

АРЕСТОВ Какое здоровье может быть у покойника?

БОЛЬЦ Это, господин Арестов, если вы не знаете, элементарная вежливость. И потом, упаси вас Бог хоть как-то, своим видом или намеком, показать, что господин Кандинский – покойник. Это будет ему неприятно. После того, господин Арестов, как у вас завяжется разговор, вы как бы, между делом, намекнете, что все время думаете о своем прошлом и прошлое это никак не дает вам покоя. Вы бы хотели вычеркнуть его из своей памяти, но стоит это вам великих трудов. Вы лишились сна, и часто кричите по ночам. Я подтвержу ваши слова тем, что заявлю, будто сам не раз пробуждался ночью оттого, что вы не давали мне спать, громко призывая в бреду вашу матушку.

Арестов сотрясается в приступе смеха.

БОЛЬЦ Вы должны хорошенько обдумать мое предложение, господин Арестов. Вам, господин Дедов, я предлагаю составить краткий, но содержательный отчет о том, что происходило здесь за период отсутствия господина Кандинского. Вы могли бы дать положительные рекомендации каждому из нас, делая акцент на сильных и добрых сторонах характеров и стремлений, а так же заверить в полной благонадежности вверенной вам группы. Я уверен, что Виктору Хрисанфовичу будет приятно услышать это из ваших уст, уважаемый господин Дедов. Да он и сам был в курсе того, что вы среди нас как бы старший. Постарайтесь настроить его на доверительный лад, поговорите о чем-нибудь патриотическом, ну вот хоть о Турции. Вам, господин Владыко, хотя это будет весьма трудным для вас, я бы порекомендовал одеться чуточку скромнее. Если есть, во что-нибудь темное, можно и в обыкновенную больничную пижаму. Я понимаю, что для вас это мучительно, однако цель слишком высока. И потом, переодевание это – временное. Только на период визита господина Кандинского. После вы вновь оденетесь как подобает.

ВЛАДЫКО Ловко, господин Больц, ловко.

БОЛЬЦ Это еще не все. Перед тем, как я, уже продемонстрировав сервированный стол, приглашу Виктора Хрисанфовича откушать, вы, я просил бы вас, господин Владыко, прочтете какую-нибудь православную молитву. Это должно произвести на доктора самое благоприятное впечатление.

Владыко улыбается.

БОЛЬЦ А теперь о вас, господин Фелистратов. Володенька, на вашу долю выпадет, пожалуй что, самая ответственная и важная роль. Вы уж простите меня, но вид у вас, не при всех будь сказано, наиболее вызывающий сочувствие. Здесь дело не в наследственной худобе, а особенном, трогательном выражении лица. У вас добрая душа. Виктор Хрисанфович знает об этом. И самое главное, вы до болезни учились на медицинском факультете. Это роднит вас с доктором Кандинским. Когда каждый из нас исполнит свою роль, Владимир, я попросил бы вас обратиться к господину Кандинскому с предложением оставить нас всех такими, как мы есть в настоящее время. Вы могли бы мотивировать это тем, что вам надобно заниматься, углубленно изучать медицину, особенно психиатрию, чтобы хоть немного походить на своего кумира, Виктора Хрисанфовича Кандинского, то бишь на него самого. Но так как, в силу особенностей вашего нынешнего положения, вы, Володя, лишены практики, вам хотелось бы оставить для изучения пациентов, то бишь нас. Попросите его приходить почаще, рассказывать всякие врачебные небылицы, знакомить с таинствами науки, а нас – не трогать. Так и он отвлечется, и нам – спасение. Вот, собственно, господа, и весь план, вкратце. Как видите, он не заключает в себе ничего сверхъестественного. Разве что мне придется немного потрудиться. Однако для такого случая, оно мне в радость. Да и вы поимеете праздничный ужин. Думаю, господин Арестов, вы не будете возражать против такого вот праздничного ужина?

АРЕСТОВ Вы, конечно, законченный подлец, господин Больц, в чем, впрочем, я нисколько и не сомневался, но в том, что я набью требуху вкусными вещами, я усматриваю радостное для себя событие.

БОЛЬЦ Вот видите, в том, что я предложил, только приятные и полезные моменты.

АРЕСТОВ Только вот, господин Больц, если вы думаете, что после того как я набью требуху, я делаюсь добрее или ленивее, вы глубоко заблуждаетесь. Я не меняюсь никогда. Кровь предков, разбойников из темных лесов, играет во мне. А потому, после праздничного ужина, когда все уснут, я украду у Деда из-под подушки, куда он его спрятал, в надежде, что я не замечу, или из другого места, куда он его перепрячет, нож и ночью зарежу вас, господин Больц.

БОЛЬЦ Господи, он опять за свое. За что вы так ненавидите меня?

АРЕСТОВ Потому что вы мне отвратительны необыкновенно и потому, что вы мне надоели, милостивый государь.

БОЛЬЦ Господин Дедов, да скажите же ему!

ДЕДОВ Он шутит, господин Больц. Вы не поняли его оттого, что напуганы.

БОЛЬЦ Признаюсь, мне не по себе.

ДЕДОВ Успокойтесь, успокойтесь. Чему быть, тому не миновать.

БОЛЬЦ Скажите свое мнение, господин Дедов, как вам понравился мой план?

ДЕДОВ Что я могу сказать? Вы вольны поступать так, как считаете нужным. Все здесь соскучились по вкусной хорошей пище. Что же касается второй части вашего плана, с нашим участием, я очень сомневаюсь, что все пройдет гладко.

БОЛЬЦ Мы могли бы составить текст, репетировать.

ДЕДОВ Это все возможно, однако, что касается меня, господин Больц, можете не рассчитывать, не могу я, знаете ли. И еще. Прошу запомнить, дорогой мой, я патриот, а не шут.

БОЛЬЦ (В ужасе.) Я вас обидел? Что вы имеете в виду?

ДЕДОВ Турцию, милейший, Турцию, которая для вас, инородца – пустой звук! И не будем об этом больше. Мне нельзя нервничать.

БОЛЬЦ (Шепотом.) Но ведь вы же знаете, если вы откажитесь, откажутся все. Выходит, вам не нравится мой план.

ДЕДОВ Я не желаю больше говорить на эту тему. Я устал и думаю, будет хорошо, когда я вздремну часик – другой.

Дедов укладывается на бок. Больц в отчаянии. Немного поразмыслив, он направляется к Владыко.

БОЛЬЦ Господин Владыко!

ВЛАДЫКО Благой день, Давид.

БОЛЬЦ Это я, Больц.

ВЛАДЫКО Для кого-то, быть может и Больц, для меня же Давид, я вижу.

БОЛЬЦ Господин Владыко!

ВЛАДЫКО Так называют меня среди лжевсех.

БОЛЬЦ Как же мне называть вас, господин Владыко?

ВЛАДЫКО Отец Осклепий. Называй меня, Давид, отец Осклепий. Так будет правильно.

БОЛЬЦ Отец Осклепий!

ВЛАДЫКО Не спеши, Давид, зачем так спешишь? Садись вот здесь. Я понял, ты не случайно обратился ко мне?

БОЛЬЦ Нет, отец Осклепий, я специально шел к вам.

ВЛАДЫКО С чем же ты шел ко мне? Нужно ли тебе исповедоваться?

БОЛЬЦ За защитой шел, за защитой, отец Осклепий.

ВЛАДЫКО А как же быть с грехами, Давид? Ведь грешен ты, ох как грешен!

БОЛЬЦ По моему разумению, все мы грешны, отец Осклепий. Только наказание отчего-то разное всем. Я никак не могу в этом разобраться.

ВЛАДЫКО А пробовал ли ты в этом разбираться, Давид?

БОЛЬЦ Только начну, и мне страшно делается.

ВЛАДЫКО Чего же ты боишься, Давид?

БОЛЬЦ Смерти.

ВЛАДЫКО А счастлив ли ты в жизни, Давид?

БОЛЬЦ Не могу сказать вам, отец Осклепий, что в полной мере счастлив, как того хотелось бы, но живым, знаете ли, отец Осклепий, как-то спокойнее.

ВЛАДЫКО Отчего ты думаешь, Давид, что мертвым мятежно?

БОЛЬЦ Я не знаю. Меня всегда пугает то, чего я не знаю.

ВЛАДЫКО Это – свойство людей.

БОЛЬЦ Значит я не хуже остальных?

ВЛАДЫКО У каждого есть что-то хорошее, что-то плохое. Но то, что хорошо для одного, плохо для другого. Кто же обидел тебя, Давид?

БОЛЬЦ Меня обидели господа Арестов и Дедов.

ВЛАДЫКО Нехорошо.

БОЛЬЦ Нехорошо. Вот потому я и пришел к вам.

ВЛАДЫКО Чем же они обидели тебя?

БОЛЬЦ Всегда почитая господина Дедова за человека умного и влиятельного, я предложил ему…

ВЛАДЫКО Зачем же ты пересказываешь мне свой план, Давид? Я слышал каждое слово.

БОЛЬЦ Как вы его находите?

ВЛАДЫКО Такой план, Давид, вполне соответствует образу твоего мышления.

БОЛЬЦ Значит вы одобряете его, отец Осклепий?

ВЛАДЫКО Мои мысли и дела далеки от мирских.

БОЛЬЦ Не смею, не смею более утомлять вас своими размышлениями. Вот только еще один вопрос, если можно, отец Осклепий.

ВЛАДЫКО Слушаю тебя, Давид.

БОЛЬЦ Вы знаете хотя бы одну православную молитву?

ВЛАДЫКО Я знаю все языки и молитвы, которые только существуют на Свете.

БОЛЬЦ Невероятно. Позвольте поцеловать вам руку?

Владыко протягивает руку, Больц подобострастно целует ее.

ВЛАДЫКО Будь-мо!

БОЛЬЦ Будь-мо, будь-мо.

ВЛАДЫКО Как ты сам думаешь, Давид, ты хороший малый?

БОЛЬЦ Да, я хорошо учился, меня всегда хвалили, ставили в пример. (Переходит на шепот.) Как вы думаете, отец Осклепий, господин Арестов действительно может убить меня во сне?

ВЛАДЫКО Думаю, он не успеет это сделать.

БОЛЬЦ Что вы имеете в виду, отец Осклепий?

ВЛАДЫКО Ну как же, я слышал, ты собираешься готовить королевский ужин?

БОЛЬЦ Да, уж я постараюсь, я превзойду себя. Такой ужин растопит и ледяное сердце.

ВЛАДЫКО Ну вот, видишь?

БОЛЬЦ Не знаю, как и благодарить вас, отец Осклепий. Вы вселили в меня уверенность. Что же касается господина Кандинского, все делать придется самому. Если бы Вы, отец Осклепий, могли помочь мне, поговорили бы с ними? Пусть они ничего не делают. Я не буду настаивать. Пусть только посидят за столом молча. Особенно господин Арестов. Он всегда говорит богохульства…

ВЛАДЫКО Ступай и не волнуйся, Давид.

БОЛЬЦ Спасибо, отец Осклепий.

ВЛАДЫКО Ступай. Будь-мо.

С торжественным видом проходит Больц мимо возлежащих соседей. Исчезает в дальнем углу палаты, но вскоре возвращается. В руках у него кусок сыра, глубокая тарелка и терка. Он усаживается на табуретку, где чистил картошку Муся и принимается тереть сыр. Куски покрупнее отправляет себе в рот. Неожиданно роняет тарелку и хватается за горло, хрипит. Лицо его становится багровым. К нему спешит Фелистратов, до того возлежавший под кроватью. Поздно. Больц неловко падает на пол. Фелистратов наклоняется к его грудной клетке. Слушает. Поднимается. У Фелистратова скорбный вид.

ДЕДОВ Что там?

ФЕЛИСТРАТОВ Он умер. Асфиксия. Подавился сыром.

АРЕСТОВ Э-э! Тут что-то не так. Как это подавился сыром? Он что, сыра никогда не ел?

ФЕЛИСТРАТОВ Да, да, да, да, да.

АРЕСТОВ Вот так новости. А это что еще такое? Эй, Дед, взгляни-ка?

Арестов указывает на тот угол, откуда еще недавно вышел Больц с сыром.

ДЕДОВ Ну что там еще?

АРЕСТОВ Всмотрись, Дед, ты ничего не видишь?

ДЕДОВ Ничего я не вижу.

АРЕСТОВ Кто-то ходит. Я точно видел. Теперь уже никого.

ДЕДОВ (Зевая.) Ну, и слава Богу.

ФЕЛИСТРАТОВ Помогите мне.

Арестов и Дедов помогают Фелистратову перенести в постель тело Больца. Владыко молится про себя и кланяется.

ВЛАДЫКО Зю!