Наследник императора

– Кто же еще может принести плохие вести – только ты, воспитанник злобной кукушки, – отозвался военный трибун.

– Кукушки не воспитывают детей… Пора бы знать, – лениво отбрехался Кука.

Они не были друзьями, но и не враждовали. Просто каждая их встреча соединялась с какой-нибудь бедой. В первый раз Кука отыскал клад в горах, Анний же, пытаясь этот клад перевезти в римский лагерь, потерял немало солдат и лишился руки. Во второй раз встретились они, когда Куку и его товарищей центурион Нонний хотел распять как предателей. Тогда Анний легионеров спас, но от той драки не на жизнь, а на смерть остались на шкуре Куки две отметины. Теперь же (нетрудно было предположить) Кука явился в лагерь в одиночку, падая от усталости, не потому, что торопился сообщить о награде или принять участие в пирушке.

– Где Лонгин? – повторил Кука.

– Легат и его люди уехали три дня назад. Теперь их не догонишь. – Военный трибун кивнул на изувеченную ногу Куки. – Я велю своему медику тебя осмотреть.

Личный раб военного трибуна принес Куке вина с горячей водой и миску с похлебкой и вышел. Бенефициарий зачерпнул бобов с салом, проглотил пару ложек. Третью до рта не донес – только измазал бороду. Сказал, умоляюще глядя на трибуна:

– Пошли кого-нибудь за ними. Это ловушка. Подлая-преподлая ловушка. Здешние волчары хотят сцапать Лонгина. Я бы и сам пошел, но, как видишь – сейчас из меня гонец никудышный.

Военный трибун молча смотрел на Куку несколько мгновений, потом отрицательно покачал головой:

– Нет, не пошлю.

– Что?! – Кука аж подпрыгнул и тут же взвыл от боли – так отдалось резкое движение в искалеченной ноге.

– Не пошлю, – повторил Анний. – Во-первых, мой человек не догонит Лонгина. Во-вторых, даков в отряде легата столько же, сколько и римлян. Если Лонгина хотели захватить в плен, то уже захватили или в ближайшее время захватят. Не нам соревноваться с варварами на горных тропах осенью и зимой.

– Значит, так?

– Именно. Я не буду губить своих людей ради дела, от которого не будет пользы.

– Прежде ты был не так осторожен, – заметил Кука.

– Я научился благоразумию. – Военный трибун сел рядом с бенефициарием, погладил культю. – За урок пришлось дорого заплатить. Мой приказ: подлечи ногу, возвращайся в Эск, пока зима окончательно не засыпала дороги снегом.

Кука не ответил – вдруг выхватил кинжал, и в следующий миг клинок оказался у горла трибуна.

– Ты пошлешь за ними самых лучших гонцов на самых резвых скакунах. Каждому дай сменную лошадь. Немедленно! Сейчас!

– Я просто погублю людей. – Анний поморщился, но не сделал попытки освободиться.

– Погубишь. Потому что заранее смирился с поражением. А я – нет. У них есть шанс догнать Лонгина. Если будут стараться.

* * *

Есть события, противиться которым невозможно. Ты из силков, а Судьба опять толкнет тебя на покинутый путь. Ты – в кусты, а молния кусты подпалит. Видать, был жребий Приску и Лонгину ехать в Сармизегетузу, иначе бы Судьба как-нибудь иначе распорядилась доставленным из Дакии письмом. А так привез его Кука в Дробету на пятый день после отъезда Лонгина и его свиты.

Кука зашел в комнату Приска (здесь теперь разместились трое – Тиресий, Оклаций и Фламма), положил таблички перед предсказателем.

– Читай, – только и бросил старый товарищ, а сам тут же налил себе из кувшина неразбавленного вина (оказалось местное, из долины Алуты, весьма недурное, просто сочинителями еще не прославленное).

– Что это? – Тиресий глянул исподлобья на старого товарища.

– Читай! – заорал Кука.

Тиресий открыл таблички (печать была уже сломана, Кука письмо читал).

– «Старый друг центуриону Валенсу, привет!

Мое послание доставит торговец-грек, что привозил в Пятре Рошие оливковое масло. Ему и раньше доводилось передавать мои письма. Однако в этот раз письмо наиважнейшее. Отошли его как можно быстрее легату Лонгину. Двенадцать дней назад приезжал к Турну, что распоряжается в крепости, его племянник Сабиней. Приезжал ненадолго, на один день. Сказал, что есть у него поручение от самого Децебала, и от того, исполнит Сабиней поручение или нет, будет зависеть судьба всего царства…»

Тиресий оторвался от чтения и поднял глаза на Куку.

– Ну чего же ты… Дальше читай! – фыркнул бенефициарий и вновь наполнил кубок до краев. – Это письмо центурион Валенс получил, прочел и мне отдал.

– «…Не стану рассказывать, как мне удалось выведать, что за поручение царя должен исполнить Сабиней. Скажу одно – это было непросто. Так вот: Сабиней отправляется в Дробету, дабы заманить легата в Дакию на встречу с Децебалом и захватить в плен. Предупреди его. Скажи: сведения верные.

Будь здоров!»

– Старый друг? – переспросил Фламма.

– Это Скирон, – пояснил Кука.

– А я-то думал, он ушел на север вместе с дезертирами, – заметил Тиресий.

– Ушел, но теперь, как видишь, вернулся. Писем от него после победы не было ни одного – и вдруг такое…

Кука снова потянулся к кувшину, но Тиресий кувшин отодвинул и спросил:

– Валенс показал письмо легату легиона?

– Легат Мурена отбыл к наместнику в Томы. Так что я решил не терять времени и помчался сюда. Лонгин отбыл?..

– Четыре дня как, пятый пошел, – сказал Тиресий.

– Вот дурак! Как же он поверил Децебалу! Как девица! Ой, лапочка, я на тебе женюсь, только раздвинь ножки! – Кука сплюнул. – А вы-то куда все смотрели?!

– Думаю, легат знал, что его захватят в плен, сам нарочно полез в волчье логово, – проговорил задумчиво Тиресий.

– Но с ним наш старина Гай!

– И что?

– Надо вернуть Лонгина и Приска с дороги! – воскликнул Кука.

– Не догоним, – покачал головой Тиресий. – Они уже далеко. И я Приска предупреждал, что дело опасное.

– Их убьют! – взвыл Кука.

– Нет.

– Откуда ты знаешь? Хотя чего это я, – Кука махнул рукой. – Опять видение…

– Тиресий в пророческом сне видел огро-о-омный алмазный перстень, – похвастался вместо друга Оклаций.