То, что вы хотели

* * *

Сочащаяся медом фонарей ночная Москва. Вид из космоса или стратосферы. Масштаб стремительно увеличивается, и вот уже появляются башни Кремля, гостиница “Москва” и Исторический музей. Камера снижается, поворачивает к “Метрополю” и останавливается на Лубянской площади, ровно посередине между зданиями “Детского” и “Недетского” миров. В “Недетском мире” горит всего несколько окошек, к одному из них и устремляется камера. Окно быстро растет и вскоре занимает… нет не экран, а, пожалуй, всего меня. Опять захватывает дух от адреналинового прилива. Холодно. Я вижу, как со звоном колотятся о стекло маленькие снежинки. Одна из этих снежинок я. Страшно. Сейчас разобьюсь, наверное… Но каким-то чудом я просачиваюсь сквозь стекло, а потом через едва приметную щелочку в тяжелых портьерах проникаю в полутемный кабинетик Егорыча. На столе горит тусклая лампа с зеленым абажуром. Она освещает усталого подполковника с покрасневшими глазами, склонившегося над ноутбуком. Пиджак его висит на стуле, рукава белой рубашки неряшливо закатаны. Умаялся, бедняга, за айтишниками шустрыми надзирать. Нет, правда устал, я чувствую это, я как будто сам потягиваюсь и массирую отяжелевшие за день веки. Егорыч уже собирается выключить компьютер и идти домой, но вдруг замечает на мониторе смешной значок иконки Sekretex – алые вытянутые губы с приложенным к ним изящным женским пальчиком. Иконка манит Егорыча, чем-то напоминая ему эмблему родного ФСБ. Он передумывает уходить и щелкает мышкой. На белом экране появляется окошко – поиск со значком лупы. Под окошком расположен большой красный овал, где крупным шрифтом написано: “ЧТО ВЫ ХОТИТЕ”. Егорыча удивляет отсутствие вопросительного знака в конце предложения. Он грустно думает, что это больше похоже на сожаление: мол, что ж вы хотите, я-то что могу сделать… Что выросло, то выросло. Тем не менее подполковник решительно кликает по овалу. На экране медленно, со щелчками, как если бы кто-то печатал на машинке, появляется текст.

Здравствуйте, уважаемый Felix-waw007. Меня зовут Sekretex. Я найду все, что вы пожелаете…

– Денег найди, сука, – хмуро бурчит Егорыч, пока буквы появляются на мониторе.

Для того чтобы точно знать, что вы хотите, и даже предугадывать ваши желания, нам нужно познакомиться поближе.

– А конфеты, а кино, а поцеловать? Ишь ты, какой шустрый, сразу в постель тащишь…

Заполните, пожалуйста, анкету. Это займет у вас не больше 15 минут, но существенно повысит точность поиска. Заполнить анкету сейчас или сделать это позже? Да. Нет.

Егорыч раздраженно подводит курсор к “нет” и щелкает мышкой.

– Тоже мне, кадровик нашелся, анкету ему заполняй… – ворчит он себе под нос.

На экране тем временем продолжают появляться буквы.

Очень жаль, уважаемый Felix-waw007, хотя, с другой стороны, вы правы. Нам нужно присмотреться друг к другу. На это понадобится несколько недель. Я сообщу вам, когда кнопка “что вы хотите” будет активирована. А пока вы можете пользоваться мною, как простой поисковой машиной. Иногда я буду предлагать вам необычные варианты ответов на запросы. Не удивляйтесь. Ваша реакция поможет мне понять, чего вы действительно хотите. Надеюсь, мы с вами подружимся…

На несколько секунд буквы на экране замирают, но затем, после тщательно рассчитанной паузы, выскакивает еще одна фраза.

…И заполните все-таки анкету, когда будет время, это сэкономит нам время. Ха-ха-ха, время – время, каламбур?

“Человечненько, – думает Егорыч, – очень даже мило, может и сработать, попробую”. Ради эксперимента он пишет в строке поиска: “купить Chivas Regal по минимальной цене в районе Лубянки”. Кликает по первой же ссылке, обнаруживает удовлетворившую его цену и отправляется покупать виски.

* * *

Следующие полтора часа я наблюдал картину тоскливых будней Егорыча. Они и впрямь были тоскливыми и состояли в основном из никому не нужной писанины. На каждое свое действие подполковник писал отчет. Даже про встречу со мной он накатал три страницы мелким одиннадцатым шрифтом. Sekretex он использовал преимущественно для проверки орфографии. Самый популярный запрос начинался со слов “как пишется…”. “Как пишется в последствии, вместе или раздельно?”, “Как пишется лево радикальный?”, “Как пишется не с наречиями?” Егорыч не любил, не знал и не очень хотел знать русский язык. А его начальник, генерал Овдеенко, напротив, язык знал, любил и жестко имел подчиненных за грамматические ошибки. Поэтому Егорыч, не доверяя автоматической проверке, обреченно отстукивал на клавиатуре: “Как пишется… как пишется… как пишется…” Для личных целей он пользовался поисковиком редко. В основном искал алкоголь. Недели через две на привычный вопрос, где купить дешевый скотч, вылез неожиданный ответ с адресом магазина, торгующего десертными французскими винами. Подполковник, естественно, решил проигнорировать европейскую сладкую гадость, но, когда ссылка появилась в пятый или шестой раз, он шутки ради все-таки купил бутылку сотерна. Продавец втюхал ему еще и баночку фуа-гра, сказав, что хорошо сочетается. Тот гастрономический и культурный шок, который испытал Егорыч после дегустации, в плохой литературе принято называть райским блаженством.

– Ну надо же, надо же, – ошалело повторял он, дососав бутылку и выскребая ложкой остатки паштета, – а я-то, старый дурак, всю жизнь или водяру, или скотч. Ну надо же! – снова повторил он и побежал за второй бутылкой.

По точно такому же сценарию вместо огромного джипа “мерседес” он купил “мини купер”. Удлиненный правда, но все же… “Мини купер”, как и сотерн, приходилось скрывать от сослуживцев. Однако в те редкие дни, когда, вернувшись с дачи на новенькой машинке, Егорыч открывал бутылочку сотерна, он бывал почти счастлив. Проанализировав два своих неожиданных поступка за столь короткий период, подполковник быстро понял, что дело в Sekretex, и стал испытывать его на прочность. Теперь он не игнорировал бесившие его ссылки, а, наоборот, спешил реализовывать даже самые нелепые предложения поисковика. Например, он стал пользоваться антиперспирантами. И ему понравилось! Жена, Светлана Сидоровна, правда, напряглась, логично предположив появление у ее старого дурака беса в ребре в виде молодухи на полном содержании. Но он ее успокоил, отправившись вместе с ней по совету Sekretex в школу бачаты. Понравилось обоим. Необычные движения огромной пятой точки благоверной так разволновали Егорыча, что он по приходе домой впервые за несколько месяцев исполнил не долг перед родиной, а супружеский, так сказать, долг. Светлана Сидоровна, вдыхая сладкие ароматы антиперспирантов, визжала от счастья, словно извалявшийся в теплой грязи поросеночек, и благословляла произошедшие с ее немолодым Штирлицем перемены.

…Скучно, бес. Может, кого-то и развлечет превращение сурового подполковника ФСБ в продвинутого метросексуала, но не меня. Сколько я видел таких превращений туда и обратно. Чаще почему-то туда… В принципе, ничего иного я и не ожидал. Мое чудесное изобретение работало как часы. Странное ощущение… я-то в будущем, я уже знаю, чем все обернулось, и мне не до смеха, мне жалко славного доброго эфэсбешника Егорыча, сейчас с ним случится то же, что и с нашим несчастным миром. Я жду. И чем забавнее становится его превращение, тем мне страшнее. Наконец ЭТО происходит. Спустя несколько недель овальная кнопка с надписью ЧТО ВЫ ХОТИТЕ становится из просто красной ярко-бордовой и начинает мигать. В строке поиска появляется уведомление: Кнопка секретных желаний активирована. Нажмите ее и узнайте о себе все. Рука Егорыча тянется к мышке. Несколько раз тянется и с полпути возвращается назад. Ему страшно, мне тоже. Я кричу: “Нет, не делай этого, оставь все как есть, не делай!”, но он меня не слышит, раздается щелчок мышки, и я вижу…

Я вижу страх, боль и отчаяние в его глазах. Я не вижу того, что видит он, камера снимает его спереди. Экран ноутбука загораживает нижнюю половину лица. Только глаза – и в них такое… Усилием воли я залезаю в бедного Егорыча, мое или его сердце (разница почти исчезла) перестает биться, мозг отказывается обрабатывать поступающую информацию. Через несколько секунд я скорее угадываю, чем понимаю текст на первой странице поиска. Вся страница состоит из ссылок на гей-порно, сайты гей-знакомств и рекламы анальной смазки.

* * *

Я был внутри Егорыча и слышал, видел, чувствовал, как осыпается человек. С тихим, грустным шелестом откалывались от него куски и падали куда-то в пропасть, исчезая там навсегда. Подполковник ФСБ Николай Егорович Курган твердо знал, кто он такой. Он мужчина, он воин, муж, отец, защитник. Он честный человек, противостоящий разнообразной гнили, которая разъедает его страну. Да, он не очень образован, он не знает манер, иногда от него плохо пахнет, но у него есть стержень, а значит, есть и смысл в его простой, честной жизни. Теперь же этот стержень с тихим и грустным шелестом осыпался, словно тонкая березка на злом октябрьском ветру.

Егорыч еще трепыхался, несколько раз перезагружал компьютер, думал, ошибка, сбой системы… Но похабная первая страница поиска не только никуда не девалась, а становилась все похабнее: там появлялись свежие ссылки на каких-то шаловливых зайчишек, добавлялись затейливые кремы, кляпы, фаллоимитаторы… На двадцатой или тридцатой перезагрузке Егорыч не выдержал, уронил голову на клавиатуру и горько расплакался. Этого не случалось с ним лет с четырех, с тех пор как строгий деревенский папашка вломил ему кулаком по лбу за украденную из серванта конфету.

Как ни странно, после рыданий Егорычу полегчало, и он попытался максимально отстраненно проанализировать приключившуюся с ним катастрофу. Сотерн, “мини купер”, бачата и многое другое указывало на то, что Sekretex имел существенные основания для своих выводов. Накручивая себя, Егорыч вдруг вспомнил, как лет семь назад впервые посетил уролога. Он тогда очень боялся: как это чужой мужик у него пальцем в заднице ковыряться будет? Да и больно, наверное… Но ему неожиданно понравилось. Врач был ласков и даже нежен, движения его пальца вызывали скорее приятные ощущения…

– Да… коготок увяз – всей птичке пропасть, – прошептал Егорыч, представив, как в его заднице вязнет коготок ласкового уролога.

Он резко встал, подошел к большому железному сейфу и вытащил на свет божий литровую бутылку Blue Label. Выпив прямо из горла сразу четверть бутылки, он поморщился, сплюнул на пол, мысленно похвалил себя за настоящее мужское поведение и сразу подумал, что сотерн с фуа-гра все-таки лучше. Расстроился. Нельзя так думать, не по-мужски это.

– А что по-мужски? – задал сам себе вопрос Егорыч и тут же ответил: – А по-мужски признать, что пидор я гнойный, достать из сейфа пистолет и застрелиться.

Так он и сделал, точнее – попытался сделать. Подошел к сейфу, взял пистолет, снял его с предохранителя, приставил к виску, потом к сердцу. Затем опять к виску, опять к сердцу… к виску… к сердцу. Никак не мог решить, что лучше. Потом подумал, что стреляться стоя неэстетично, придется валяться на полу, а там грязно, уборщица три дня уже не заходила. Сел. Снова приставил пистолет к голове… Что-то было не так, упустил он какую-то деталь… Ах да, записка! Без записки кто же стреляется? Тем более здесь, в много чего повидавших стенах “Недетского мира”. Начнут расследование, станут копать, еще шпионом объявят, тогда семье не позавидуешь, всего лишат…

Егорыч достал из принтера лист бумаги, положил его перед собой и написал: “Я пидор”. Звучало двусмысленно, могли принять за метафору. Вроде и на самом деле предатель, ведь все предатели пидоры. “Но не все пидоры предатели”, – утешил себя подполковник и зачеркнул только что написанную фразу. Взял ручку и начал заново: “Я узнал, что я пидор. Жить с этим не могу. Прощайте”. Это ему тоже не понравилось – двусмысленность оставалась. Он порвал листок на мелкие кусочки, пошел в туалет и спустил обрывки в унитаз. Вернулся в кабинет, взял новый лист и быстро, почти не задумываясь, написал: “Будучи православным патриотом нашей великой Родины, на склоне лет я обнаружил в себе непреодолимую тягу к мужчинам. Не считаю возможным жить с этим. Желаю умереть мужем, отцом, офицером и честным человеком. В своей смерти виновен только я сам. Честь имею”. Егорыч перечитал текст и остался доволен. Выпив для храбрости еще четверть бутылки, он быстро, чтобы не передумать, взял пистолет, поднес его к виску и положил палец на курок. Однако в самый последний момент ему пришла в голову мысль, что слово “непреодолимый” он, возможно, написал неправильно. Генерал Овдеенко ругаться будет. Испуганно опустив пистолет, Егорыч открыл ноутбук с ненавистным Sekretex и вбил в окошко поиска “Как пишется непреодолимый, через а или через о”. Он уже совсем было собрался нажать на ENTER, но вдруг осознал, что даже перед смертью, за минуту до собственного конца боится начальника. Стреляться, беспокоясь о грамматике, было стыдно и невозможно.

– Сука! – заорал он и хрястнул кулаком по столу. – Сука, тварь голимая! Хуже, чем пидор, раб я! Сука!!!

Слова опрометчиво выскочили изо рта, и от них уже было никуда не деться. Я находился внутри Егорыча и чувствовал его отвращение к себе. Видел, как на месте старого стержня появляется еще слабенький побег нового. Подполковник многое про себя понял. Главное, что жил до этой минуты неправильно. Жил, как другие хотели, чтобы он жил. А сам-то и не жил, получается… Да даже если и пидор, ну и что? Он чего, Родину предал? Жену и сына без куска хлеба оставил? Может, он и плохой, да только ничего плохого никому не сделал.

Егорыч отхлебнул еще виски, занюхал нагревшимся в его руке пистолетом, вдохнул кислый металлический запах оружия. Выдохнул, сказал тихо: “Да пошли они все…” – и кликнул мышкой на первую ссылку про шаловливых зайчишек.

* * *

Егорыч пустился во все тяжкие, смотреть на него было и стыдно, и противно, и смешно одновременно. Открытие истинной природы своей сексуальности гнало Егорыча по самым темным московским гей-притонам, и он, безумный, но счастливый, бежал, не разбирая дороги. Будь он юной красавицей, я наблюдал бы за этим забегом со вполне простительным интересом. Но шестидесятилетний лысеющий и обрюзгший чекист в поисках крепкой мужской задницы… Тяжкое зрелище, и выдерживал я его с трудом. К моему счастью, довольно скоро среди десятков партнеров Егорыч все-таки нашел свою любовь. Добрейшего, застенчивого и очень образованного историка моды Тимура. Ему было около сорока, он считался убежденным геем, дружил с геями, одевался как гей, но Егорыч оказался у него первым. Вот ведь как бывает: тончайший рафинированный интеллигент и неотесанный мужлан-эфэсбешник, а оказались предназначенными насмешливым мирозданием друг другу. Очень трогательно. Я чуть не прослезился. Несмотря на все закидоны, было в моем кураторе что-то неуловимо хорошее. По крайней мере обаятельное.

После того как Егорыч обрел постоянного партнера, он вышел из угара, где пребывал предыдущие недели, и задумался о своем незавидном положении. Супруга Светлана Сидоровна его не очень волновала, они с ней и так многие годы как муж с женой практически не жили. А вот по работе неприятности грозили нешуточные. Скрыть произошедшую с ним перемену даже и мечтать было бесполезно. Во-первых, все за всеми следили. А во-вторых, Sеkretex он пользовал на Лубянке, отчеты с логами его запросов уже давно лежали где надо, и не дергали его только потому, что хотели посмотреть, что еще выкинет бывший настоящий мужчина и подполковник. Недолго поразмышляв, Егорыч решил пойти и сдаться. В свое оправдание он придумал легенду, что стал пидором из-за любви к Родине, героически испытывая на себе новую и крайне опасную разработку врагов России. После бурной, со слезами и истериками, ночи с Тимуром он немного выпил напоследок для храбрости, прибыл на службу и поднялся на шестой этаж, где находился кабинет его непосредственного начальника и любителя русского языка генерала Овдеенко.

* * *

Все у генерал-лейтенанта Овдеенко было большое и основательное – кабинет, портрет Дзержинского, стол, лампа с зеленым абажуром и даже он сам, начальник управления недетских шалостей могущественного и сурового “Недетского мира”. Впрочем, выглядел генерал весьма привлекательно. Хотя и постарше Егорыча, но подтянутый, сухопарый, спортивный. Тонкие губы, правильные, но слегка смазанные, будто для маскировки, черты лица. Идеальный типаж для одиноких женщин бальзаковского возраста. Мужчина с большой буквы “М”… глаза, правда, немного пованивали опасностью и смертью.

– Ну садись, подполковник, коли пришел. Адъютант мне всю плешь проел о срочности твоих государственных дел. Выкладывай.

Генерал указал подчиненному на стул за огромным столом для совещаний. Стул был маленьким и неудобным. “Наверное, специально, – внезапно догадался Егорыч, – чтобы ничтожными все казались. У него-то вон какой трон во главе стола. Сразу видно, кто в берлоге медведь, а кто…” Егорыч нервно поерзал на стуле и вдруг выпалил:

– Пидор!

– Что-о-о-о-о-о?! – побагровев лицом, пикирующим “мессершмитом” завыл генерал.

– Я, я пидор, Евгений Иванович! – торопясь и проглатывая звуки, поспешил объяснить Егорыч. – Недавно узнал, и вот… Пришел доложить.

– В переносном смысле, надеюсь? – усмехнулся генерал.

– Да нет, в прямом, – убитым голосом ответил Егорыч и всхлипнул.

– Ну ни хрена ж себе… – поразился начальник. – Ты – и пидор… Как-то не вяжется…

– Вяжется, товарищ генерал-лейтенант, ой как вяжется… – еще раз всхлипнул Егорыч и разрыдался.

Хозяин кабинета достал откуда-то хрустальную бутылку Hennessy, себе налил на донышке, а посетителю – полный стакан. Выпил сам, занюхал стоящей на столе фотографией царя с дарственной надписью. Рассмеялся. Сказал подполковнику:

– Пей. Пидоры тоже пьют. Или тебе сотерна?

“Знает, все знает”, – понял Егорыч и от ужаса выпил стакан залпом.

– А ты как думал, проказник, мы тут в бирюльки, что ли, играем? Мы здесь работаем на благо нашей могучей Родины, пидоров выявляем в прямом и переносном смысле. Вот и тебя выявили. Ты мне только одно скажи, Николаша. Ты или тебя?