День К. Сказки для взрослых

– Но даже всего не хватит, чтобы покрыть… недостачу!

Сердобольный агент и здесь утешил и успокоил:

– Государство всегда идёт навстречу сознательным гражданам, добросовестно выполняющими взятые обязательства. Оставшаяся сумма будет ежемесячно взыскиваться из вашей зарплаты. Я думаю, процентов двадцать, не больше. Так что, ещё можно жить!

Высокопоставленный чиновник выглядел окончательно растерянным от нахлынувших противоречивых чувств. От тюрьмы, вроде бы, избавлен, а вот от сумы, заплатив такую сумму, ещё неизвестно. Но из двух зол, как известно, выбирают…

– И где и кем я теперь смогу работать? – голос на последнем слове предательски дрогнул.

– Ну, если вас не устраивает должность мэра, то на ваше усмотрение. Ограничений государство не ставит.

Мэр ошалело посмотрел на по-прежнему улыбающегося агента:

– Разве меня не снимут с поста?

Мужчина наклонился к самому уху мздоимца и доверительно зашептал:

– Если всех с клеймом снять, я уж не говорю посадить, то чиновничий аппарат страны оголится наполовину. Минимум. А это уже государственный коллапс. А руководитель вы, в целом, не плохой. По крайней мере, Президент по работе претензий к вам не имеет, а когда избавитесь от злостной чиновничьей зависимости, то и подавно. Таким образом, вам предоставляется редкостный шанс оправдать высокое доверие. Да, я думаю, после сегодняшнего инцидента многие задумаются над своим поведением. Из тех, конечно, кто останется в живых и в здравом рассудке.

– Неужели нас так много? – скорее обрадованно, чем удивлённо спросил мэр, и совсем, как оказалось, не бывший.

Агент глянул на своих подчинённых, стоявших на достаточном расстоянии, чтобы не услышать его шёпота.

– Скажу больше, по секрету: все депутаты, весь кабинет министров, то бишь, наше правительство, ходят, кто рискнул выйти, в кепи с длинными козырьками и белых перчатках. Даже сам Президент, по такому знаменательному случаю, отменил все речи и перенёс все встречи, и только по телефону принимает наши доклады о проделанной работе. Вот такие обстоят дела. Только это между нами. Т-с-с-с. – И приложил свой палец к губам мэра. – Идите, пишите.

Но в этот момент затрезвонил телефон. Звонила жена. Градоначальник умоляюще посмотрел на своего спасителя:

– Товарищ начальник, можно ответить жене?

И человек, с ледяным взглядом и добрым сердцем, дал добро:

– Быстренько обрадуйте супругу и бегом к столу. Время не ждёт! Не вы у нас один. У нас ещё уйма работы… аж до полуночи.

День К. Новая шутка незнакомца

Примерно недели за две до очередного празднования Дня «К», государственного праздника, уступающего по значимости лишь Дню Великой Победы, у Президента ночью случился конфуз. Нет, конечно, не тот, что случается с маленькими детьми, пожилыми людьми и хроническими алкоголиками. Просто как-то совершенно неожиданно во сне ему открылась страшная тайна. Кто-то шёпотом, по большому секрету, сообщил ему, что его народ – подумать только! – его, Президента, не любит. И не то, чтобы совсем не любит, но в последнее время, прямо скажем, как-то недолюбливает. Не долюбливает до той степени обожания, которую он считал уже пройденной отметкой в легендарном марафоне к вечному сиянию славы.

И даже во сне он категорически отказывался в это поверить, негодуя и требуя доказательств. Но самое интересное то, что доказательства ему были незамедлительно предъявлены, однако, проснувшись, он совершенно их не помнил, хотя во сне, это он помнил точно, они выглядели настолько убедительными, что Президенту сделалось больно и тоскливо от такой чёрной неблагодарности и несправедливости. Он ведь действительно свято верил, что творит сплошное благо и что-что, а уважать и любить его просто обязаны! От такого разочарования Президент проснулся злым. И он, конечно, мог бы плюнуть на подобную глупость, но его сильно беспокоили странным образом стёршиеся начисто из памяти факты и аргументы, казавшиеся во сне стальными, и которые теперь, уже находясь в сознательном уме и твёрдой, непреклонной воле, смог бы с лёгкостью опровергнуть.

Он сел на кровати, тряхнул головой и громко воскликнул, пытаясь, видимо, хоть таким образом отмести прочь сонное наваждение и убедить себя в полной несостоятельности каких-то дурацких и уже сильно туманных доказательств, представив всё, как типичный дурной сон. Самый обычный кошмар, от которого, почему-то, не застрахованы даже самые великие люди, к коим он, без всяких сомнений, причислял и себя.

– Да чушь всё это! Ерунда! Этого просто не может быть!

– Может. И даже, очень запросто.

Баритон с лёгкой хрипотцой раздался из темноты и, ничуть не напугав Президента, ещё больше его разозлил.

– Что-то давненько тебя не было?! – недовольно сказал он, включая ночное бра, висевшее прямо над головой. – С чем пожаловал на этот раз, шеф?

Вопрос был задан в ироничной форме с ударением на слово «шеф». Тёмная фигура, сидевшая в мягком кресле возле журнального столика, чуть зашевелилась, но осталась на прежнем месте.

– Ну, во-первых, – ответила фигура, коей являлся всё тот же незнакомец, который в своё прошлое посещение помог Президенту нанести смертельный удар по коррупции, и в честь того дня Президент величайшим указом и учредил тот праздник, который был уже на носу, – для тебя я не просто шеф, и даже не босс. А если по большому счёту, то можно сказать – бог. Да, именно так. Поэтому, друг мой, всегда помни, кто является тебе другом! А во-вторых, – почему, вместо ошеломительной радости, я слышу непозволительную дерзость? Выказывать столь бесцеремонно чёрную неблагодарность тому, кто не раз в трудные времена приходил на помощь… это не просто хамство, а предательство и подлость. Эти качества я приемлю по отношению к другим, но жестоко, радикально пресекаю по отношению к себе. Неужели твоя мания величия зашла так далеко? Берёшь пример с друга и соседа?

Президент, осознав свою опасную оплошность, с трудом выдавил из себя скромные извинения, к коим он был совершенно непривычен, как, впрочем, и к скромности:

– Прости, друг! – Президент, с надрывом в голосе, на этот раз акцент внимания сконцентрировал на слове «друг», показав, как мог, глазами глубокое раскаяние, такое же глубокое уважение и безмерные верность и покорность.

Однако проницательный гость увидел там нечто другое.

– Я даже отсюда, не глядя тебе в глаза, наблюдаю в тебе лукавство, хитрость и изворотливость, – сказал он со смехом и, повысив голос на одну октаву, добавил. – Люблю таких, хоть и не шибко уважаю.

Президенту очень хотелось узнать – почему, но спросить постеснялся, хотя стеснительность в жизни ему была также чужда. А незнакомец задал новый вопрос, меняя тему разговора:

– Так что тебя так расстроило?

Глава государства глубоко вздохнул и на выдохе ответил:

– Я узнал, что мой народ, которому я служу верой и правдой, меня не любит.

Гость гадко хихикнул.

– Откуда информация? – строго спросил он.

– Да так, – Президент замялся, но решил рассказать, всё как есть, – кошмар, понимаешь, приснился. – Потом шёпотом заговорщика разъяснил свои переживания. – Но происходило всё, как наяву. Мне даже страшновато стало.

– Тебе стало страшновато из-за такого пустяка? – недоверчиво спросил незнакомец. – Да будь это не сон, то с каких это пор ты стал бояться собственного народа? У тебя же столько верных псов: армия, МВД, спецслужбы, госбезопасность! А тут – какой-то народ?!

Глава государства свесил ноги на пол.

– В том-то и дело, – горестно, и в то же время зло, прохрипел он, всовывая ноги в тапки, – что и они меня не любят, а только притворяются. Лижут щедрую руку хозяина, но в любой момент готовы на этой руке сжать челюсти. – И с ненавистью выплюнул в пустоту, – Лицемеры паршивые! Все!

– Ты дурак, – монотонно сказал гость и закурил сигару. – Народ своего повелителя должен уважать, а чтобы заставить его уважать, надо заставить его бояться. Так было всегда, так должно быть и в будущем. Если, конечно, хочешь счастливо править?!

– Очень хочется хотя бы просто править. Без войн и смут.

– Дорогой друг, ты должен знать, что это очень просто, – с усмешкой успокоил незнакомец, пуская дым в потолок. – Если, конечно, ты грамотный руководитель. В первую очередь, не ослабляй усилий на главном фронте – в заложенном, в крайне испорченной, а потому сильно уязвимой душе человека, стремлении к карьере, славе и обогащению. Честолюбие, тщеславие и алчность – вот три кита, на которых стоит этот пошлый мир. Всё остальное из этого вытекает и к этому прилагается. Требуется лишь умение ловко эти человеческие страсти использовать, попеременно поощряя и наказывая. Играть на парадоксальных антиподах: призывать к миру и вооружаться, неустанно пугая всех потенциальным врагом; постоянно убеждать своих подданных в своей любви и заботе о них, ни на секунду при этом не ослабляя стальной хватки на их горле; закрывать глаза на казнокрадство, не упуская случая жестоко за это же наказать; объединяя людей в структуры, призывать к терпению и толерантности, и в то же время сеять между ними семена раздора и соперничества. Но всё надо делать осторожно, в меру, чтобы не выпустить ситуацию из-под контроля. На взгляд дилетанта, это не так просто, но в этом как раз-таки и заключается мудрость правителя. И запомни главное правило – никогда не говори правды, никому не доверяй и… всех без исключения следует дурить, дурить и дурить!

Президент, терпеливо слушавший, небрежно отмахнулся.

– Да знаю я это всё! Я же, всё-таки, историк!

– Извини, я совсем забыл, – весело согласился гость. – Ты же на все руки, ноги и голову мастер: и историк, и экономист, и агроном, и менеджер, и полководец, и хоккеист, и футболист, и… ну и так далее. Смотрит народ на такого умелого хозяина и ликует: «Какое счастье, что наш Президент на всё горазд! Какого рожна нам от жизни ещё надо?!»

Будь на месте незнакомца кто угодно другой, ему пришлось бы горько пожалеть о своей грубой иронии, но этот незнакомец был не просто старым знакомым Президента, но ещё его прямым куратором и покровителем. Да и не просто покровителем, а настолько грозным и могущественным покровителем, что он, Президент, с каждым годом смело повышающий степень своих полномочий без малейших опасений негативных последствий, покорно сносил бесцеремонность и острые шуточки своего ночного посетителя, лишь изредка, как капризный ребёнок, топал ножкой и мстительно огрызался. Да и то лишь для собственной самооценки. Однако в самом тёмном уголке своей далеко не светлой души он боялся, опасаясь подвоха, восхищался до обожествления, и в то же время ненавидел самой чёрной завистью, готовый пожертвовать многим ради благосклонности, похвалы и помощи от своего таинственного визитёра.

– Я стараюсь идти по следам великих предшественников, – глухо сказал Президент и, медленно встав, подошёл к окну.

– Твои шаги слишком мелкие и неторопливые, чтобы за ними угнаться, – гость, не найдя на столике пепельницы, бросил огрызок сигары в вазу с цветами. – А время безжалостно.