Последняя добыча. Добро пожаловать на Код-9. Здесь охота уже началась

– Ты готова? – спросил он, пытаясь скрыть собственное волнение, но его голос всё равно дрогнул.

– Более чем, – ответила Альба, чувствуя, как её сердцебиение синхронизируется с гулом систем жизнеобеспечения.

Их погружение в транспортную капсулу происходило с церемониальной неспешностью. Биомеханические крепления обвивали их тела, словно защитный кокон, каждый щелчок фиксаторов отдавался эхом в гулкой тишине ангара. Альба поймала взгляд Блэквуда, увидев в нём отражение собственных чувств – коктейль из страха, надежды и решимости.

– Ты справишься, – произнёс Майк с уверенностью.

– Да, – прошептала Альба, чувствуя, как адреналин пульсирует в венах подобно бурной реке, – Я больше не собираюсь быть без тебя ни секунды.

Когда шаттл, погруженный в истомный гибер-крио сон, наконец коснулась твердых основ Код-9, она открыла перед Альбой и Майком окно в мир, поразивший их сходством с родной Землей. Ландшафт, размахивающий и безбрежный, представлял собой бездонную степь и бескрайние пустыни, как если бы какой-то вечный художник уместил на холст целую симфонию природы – от нежных тростниковых степей до безжизненных песков, простирающихся до самого горизонта.

Небо над головой, с яркими звездами, теперь будто было обернуто теплым светом. Солнце рассыпало лучи по земному пейзажу, создавая игривую симфонию света и тени на гладкой поверхности планеты. Песок под ногами переливался, словно неугомонные красноватые волны, когда теплый ветер налетал, меняя струи цвета в бесконечном танце.

Когда они вышли из капсулы, уютно охватываемые теплом новой планеты, они заметили упругие движения контейнера, в котором хранились приборы и оборудование.

Вскоре на связь вышел местный исполняющий обязанности, старший Центр-директор Управления по Безопасности Гарт – человек с широкими плечами и умными глазами, полными понимания и заботы. Он встретил их с умиротворяющей улыбкой, хоть в его интонации сквозила явная усталость, вызванная многочисленными заботами.

– Добро пожаловать на Код-9, – произнес он, его голос обрел тепло, как зимний вечер, когда пламя из камина освещает уютные уголки. – Все данные готовы, и завтра утром вы можете приступить к своей деятельности, следователь Блэквуд. Здесь полно дел для вас.

– Как обстоят дела? – спросил он.

Гарт покачал головой, как бы предчувствуя трудные моменты.

– Бывают случаи странных исчезновений, конфликты между шахтёрами, что-то вроде мелких драк. Поставьте под сомнение все, что кажется простым; на Код-9 нет ничего устоявшегося.

Альба, наблюдая за обсуждением, почувствовала легкое шевеление внутри себя. Она всегда была готова к вызовам, и работа врачом, даже в спокойном окружении, представлялась ей необходимым бременем.

– А что насчет меня? – вмешалась она, взгляд полон решимости. – Если планета безопасна, но случаются несчастные случаи или драки – значит, не обойтись без врачебной помощи. Я готова работать в лечебном блоке.

Гарт кивнул, хотя на губах его появилась сдержанная улыбка. Частые нападения и конфликты на Код-9 пугали медперсонал, но он понимал, что каждый, кто приходит на эту планету, привносит что-то свое.

– Хорошее решение, Альба. Я охотно вас приму. Мы установили медицинское отделение у шахты. Нужно следить за шахтёрами и заботиться обо всех, кто пострадает.

Он ненадолго замолчал, затем добавил с легкой задумчивостью:

– Кстати, моя жена тоже врач. Но сейчас она на больничном – подхватила инфекцию дыхательных путей. Здесь это довольно распространено, учитывая пылевые бури и условия шахт. Надеюсь, она скоро пойдет на поправку.

Пока разговор продолжался, в воздухе струились тихие импрессионистические звуки – отдаленные крики шахтёров, звуки механизмов, колебания ветра, словно мантра, создававшая новую реальность.

Бар-блок, вырезанный в толще скальной породы, дышал тяжелым металлом и дымом. Стены, поглощали свет тусклых неоновых ламп, оставляя углы тонуть в сизой мгле. Воздух гудел от гнева машин, работающих в шахтах за городком поселения, а под потолком, словно стаи летучих мышей, кружили экранчики рекламных роликов: «Корпорация „Гелиос-Индастриз“ – ваш труд – наше будущее!». Над барной стойкой, собранной из бронированного стекла с трещинами, заляпанными смолой, висел экран с мерцающими цифрами – курс добычи «Эльвизиума-7» падал третий день подряд. А продажа поднималась.

Именно в этот час, когда смена шахтёров заканчивалась, а их мозолистые руки тянулись к стаканам, дверь вздрогнула от удара. В бар вошел мужчина. Лет сорока пяти, с плечами, которые даже под черным кожаным плащом выдавали военную выправку. Его шаги – отрывистые, точные, словно отмеренные циркулем – заставили пару шахтёров у стойки невольно отодвинуться. Лицо его, с резкими скулами и шрамом, пересекающим левую бровь, казалось высечено из гранита. Старомодный военный китель-жилет с расстегнутым воротом, аккуратная щетина, взгляд холодного аквамарина, скользящий по залу с легким снисхождением хищника, оценивающего стадо.

– Вечер, Лекс, – кивнул он бармену, голос – ровный, с хрипотцой, будто пропущенный через сигаретный дым.

Бармен, мужчина лет пятидесяти с руками, покрытыми татуировками схем боевых дронов, лишь поднял подбородок:

– Вейн. Редкий гость. «Лунный виски», как обычно?

– Если только ты не разбавляешь его токсодкой, как в прошлый раз, – Вейн усмехнулся, облокотившись на стойку. Его пальцы барабанили по стеклу, подчеркивая ритм шутки.

Лекс фыркнул, доставая бутылку с самодельной этикеткой, на которой сиял серебряный полумесяц:

– Ты бы лучше спросил, почему у меня сегодня клиентов – как крыс в очистных тоннелях.

– Потому что все умные люди в это время спят в дорогих постелях, – Вейн поднял бокал, наблюдая, как жидкость переливается аметистовыми бликами. – А дураки… дураки копают, дерутся или пьют.

– Но ты же тут. – Лекс хотел парировать.

Но из угла, где тьма сгущалась, словно черная дыра, раздался хриплый рык:

– Заткнись, щегол! Или я тебе в глотку этот бокал засуну!

Смех в баре оборвался. Вейн медленно повернул голову. В углу, за столом, заваленным пустыми стаканами из грубого пластика, сидел шахтёр. Его комбинезон, пропитанный пылью «Эльвизиума», сливался с тенями, а лицо, обожженное ветрами, напоминало потрескавшуюся кору. В дрожащей руке он сжимал самодельную флягу, из горлышка которой сочился пар – запах дешевого спирта и горечи заполнил пространство.

– Повтори, – сказал Вейн тихо, поставив бокал. Его голос стал мягким, как лезвие перед ударом.

Шахтёр, сползая со стула, выругался:

– Сказал – заткнись! Вы тут ржете, как идиоты, а я пытаюсь забыть, что шесть часов долбил породу за пайку, которой и ворона не прокормить!

Вейн подошел к его столу. Шахтёр встал, шатаясь, но капитан не отступил ни на шаг. Их тени слились в одну – изломанную, дрожащую.

Вдруг где-то недалеко прозвучал крик, похожий на имитацию животного рыка. Вейн посмотрел на Лекса, котороый просто пожал плечами.

– Что пьешь? – спросил Вейн, не сводя глаз с его запавших век.

– Токсодку, – шахтёр плюхнулся обратно, тыча пальцем в флягу. – Гоню сам из сока мигрирующих кустов. Корпорация жрет наши налоги, а на выпивку жалеет кредитов…

Вейн наклонился, положив ладонь на его плечо. Шахтёр вздрогнул, ожидая удара, но Вейн лишь сжал пальцы – жест неожиданно теплый, почти дружеский.

– Лекс, – Вейн не повернулся, но голос прозвучал как приказ. – Две порции токсодки. Себе и…

– Зенон, – пробурчал шахтёр, потупившись.

– …и Зенону.

Бармен, стиснув зубы, налил мутную жидкость в стаканы. Вейн взял свой, принюхался – запах напомнил ему выхлопы плазменных двигателей.

– За тех, кто копает глубже, чем другие осмеливаются мечтать, – произнес он, чокнувшись с Зеноном.

Шахтёр замер, потом глотнул, скривившись. Вдруг он фыркнул, вытирая рот рукавом:

– Черт. Ты хоть и придурок, но… спасибо.

Вейн усмехнулся, допивая свою порцию.

– Знаешь, Зенон, – он поставил стакан, оставив на стекле влажный круг, словно печать. – Иногда, чтобы выжить, недостаточно долбить породу. Иногда… нужно долбить тех, кто стоит у тебя на пути.

Шахтёр хрипло рассмеялся, а Вейн уже поворачивался к выходу, накидывая плащ. В кармане ждал импульсный пистолет – холодный, как его прошлое. Но сегодня он оставил его ненагруженным.

«Странно, – подумал Вейн, шагая в темноту из блока. – Что это был за крик?».

А бар-блок, проглотив очередную порцию токсодки, продолжал дышать. Как всегда.

Время на Код-9 текло особым образом: местное солнце опустилось за горизонт, и над планетой уже раскинулось темное одеяло ночи. Тени скрывали сеть шахт, где трудились шахтёры, охваченные рутинным трудом, бившие молотами прямо в сердце материнской породы. Неоднократно в таких условиях вспыхивали конфликты, а граница между безразличием и страхом становилась тонкой, отделяя благо от зла.

Тем временем, на втором этаже центрального здания Управления по безопасности, Гарт, директор с седыми висками и усталым, но суровым лицом, находился в своем кабинете. Он налил бокал токсодки – крепкого напитка, главным образом производимого местными шахтёрами из экзотических соков мигрирующих кустов, и разложил легкую закуску: несколько консервов из ворон. Мутная жидкость в бокале пузырьками срывалась в воздух, придавая напитку ощущение праздника.

Однако в этот момент раздался настойчивый стук в дверь. Гарт вздрогнул, быстро положил еду в ящик стола и нажав кнопку на стене, заставил дверь отъехать в сторону.

В кабинет ввалился его заместитель – мужчина, с которым ассоциировалась дикая атмосфера работяги, с одутловатыми щеками и обветренной кожей. Ему было около пятидесяти, и он тяжело дышал, словно только что пробежал несколько километров.

– Гарт, – произнес заместитель, размахивая руками, – я только что был на грядках – зелень сортировал! – он запнулся, чтобы вздохнуть, а затем, наклонившись, начал нюхать воздух, словно искал запах свежести.

Гарт открыл ящик, вновь доставая угощение и выпивку. Он взглянул на заместителя и, улыбнувшись, пригласил его:

– Ну, присоединяйся к моему вечернему приему.

Кабинет был маленьким и аккуратным, с чистыми белыми стенами, словно прокладывавшими путь к строгости офиса. Однако мебель – матерчатые кресла и низкий стол – была не лучшего качества, создавая ощущение, что это место было оставлено на произвол судьбы. Казалось, что из него давно ушло тепло, и теперь лишь холодный свет ламп заливает холодную, незатейливую атмосферу.

Вскоре они чокнулись бокалами, и токсодка, попадая в горло, оставляла резкое жжение. Гарт произнес, слегка покашливая:

– Ты что-то хотел мне рассказать, – напомнил он, подняв брови. – Что нашёл в зелени?

Заместитель, налив себе полновесную порцию напитка, наконец решился:

– Я не в зелени нашел, а у окраины городка видел… парня.

– Какого парня? – нахмурился Гарт. – У нас в этом сообществе все друг друга знают. Это странно, что кто-то появился.

– Этот парень… – Сергей сделал паузу, его голос чуть дрожал от неожиданного волнения. – Он был голый и странный. Увидел меня, а потом… и бросился на меня!

Гарта такой поворот заинтересовал:

– Это действительно странно. Может, он был пьян? Под какими-то веществами?

Заместитель покачал головой, глубоко вздыхая.

– Нет, не пьян. Наркотиков здесь нет. Единственное, что растет – эти мигрирующие кусты.

Тишина наполнила кабинет, пока Гарт обдумывал информацию. Неприятная мысль закралась в его сознание:

– И что с ним стало?

– Я его вырубил, – быстро ответил Сергей, как будто оправдываясь.

Гарт напрягся – вопрос, который сейчас был естественным, был немного неуместным, и все же напряжение нарастало, заставляя его задавать очевидный вопрос:

– А где он сейчас?

– В блоке-тюрьме, – Сергей встал.

Во мгновение Гарт ощутил, как его сердце забилось быстрее. Сначала шахтёры пропадают. Теперь странный голый парень.

– Надо выяснить, что происходит, – произнес он на низком, угрюмым тоном.

Блок-тюрьма сектора G-12 дышала депрессией и унынием. Сводчатые потолки, покрытые пылью, низко нависали над узкими коридорами, где решётки бросали на стены решётчатые тени – будто гигантский паук сплел здесь ловушку из стали и тишины. Воздух, густой от запаха окисленной крови и пыли, цеплялся за горло, как руки утопленника. Где-то вдали выл сквозняк, его монотонный стук сливался с гулом вентиляции, напоминая тиканье часов на теле приговорённого.

Гарт шёл впереди, его ботинки с глухим стуком дробили тишину. Тактический жилет, облегающий широкие плечи, скрипел при каждом шаге, а пальцы непроизвольно сжимали импульсный пистолет – привычка, выработанная за годы патрулирования. Сергей, шагавший следом, курил самодельную сигарету, её огонёк дрожал в такт нервному подёргиванию щеки.

– Чёртов морозильник, – прошипел он, сплёвывая. – Каждый раз, как в первый раз.

Гарт не ответил. Его взгляд, острый как лезвие, впился в дверь камеры №6, покрытую граффити. Старый цифровой замок зажужжал, когда он вставил ключ – звук, от которого по спине пробежали мурашки.

Камера встретила их волной холода, вырвавшейся из чрева ледяного гиганта. На полу, в луче фонаря, свернулся человек. Его тело, лишённое одежды, напоминало изуродованную скульптуру: рёбра выпирали из-под кожи, покрытой синеватыми пятнами гематом, а стопы, распухшие и покрытые коркой грязи, казались слепленными из глины дикарём. Пальцы ног, растопыренные и искривлённые, цеплялись за бетон, будто пытаясь врасти в него. Из раны на боку, похожей на зияющий рот, сочилась кровь – густая, почти чёрная, она растекалась по полу, рисуя карту неизвестных земель.

– Как он ещё дышит? – Сергей присвистнул, прикрыв нос рукавом.

Гарт присел на корточки, избегая встречи с мутным взглядом дикаря. Зрачки мужчины, расширенные до предела, отражали мерцание фонаря – два крошечных кровавых солнца в пустоте.

– Вызови Альбу, – бросил он через плечо, доставая рацию. Голос его, обычно твёрдый, дрогнул на полтона.

Связь с Блэквудом установилась не с первого раза. Помехи резали слух, будто сама станция сопротивлялась диалогу.

– Блэквуд на связи.

– Нужен врач, – Гарт прикусил язык, чтобы не выдать дрожь в голосе. – Раненый в камере №6. Ножевое.

Пауза. Где-то на фоне послышался шум перебираемых бумаг.

– Альба уже в пути – Голос Альбы утонул в помехах.

Линия оборвалась. Сергей, прислонившись к стене, нервно щёлкнул предохранителем:

– Ты видел его глаза?

Гарт не ответил.

Шаги Альбы отозвались эхом, словно в тюрьму вошла сама надежда. Мужчины замерли, когда её красивая фигура, облачённая в обтягивающий комбинезон, появилась в дверном проёме. Даже Сергей выпрямился, пряча сигарету за спину – жест, смешной и трогательный в своей нелепости.

– Где пациент? – её голос, звонкий и чёткий, разрезал смрадный воздух.

Гарт молча указал на камеру. Альба шагнула вперёд, не обращая внимания на взгляды, скользящие по её талии, на волосы, собранные в тугой узел, на капли пота, сверкающие на шее. Её красота здесь, среди пыли и трудностей, казалась чудом – и каждый мужчина невольно прикрыл рану в душе, которую она невольно обнажила.

– Медпакет, – она протянула руку, не глядя. Рекрут Ник, двадцатилетний парень, бросился выполнять приказ, уронив инъектор.

Рана оказалась глубже, чем казалось. Альба, в перчатках, залитых чёрной кровью, раздвинула края плоти – мышцы подёргивались, как провода под напряжением.

– Селезёнка задета, – пробормотала она, накладывая зажимы. – Гемостатик!

– Кончился в прошлом году, – Сергей отвернулся, глотая тошноту.

Альба выругалась сквозь зубы – редкий случай, когда её ледяное спокойствие дало трещину. Из кармана она достала флакон с белым порошком из своего медпакета.

– Держите его, – приказала она, и рекрут с Гартом вцепились в холодные руки дикаря. Тело внезапно вздрогнуло, из горла вырвался рык – низкий, животный, заставивший задрожать стены.

– Зурр-таал… кех-лаар… – слова, похожие на скрежет металла, заполнили камеру.

– Что он несёт? – прошептал рекрут, бледнея.

– Бред, – Альба ввела адреналин, наблюдая, как веки пациента затрепетали. – Или молитву.

Когда Блэквуд появился в дверях, его тень легла на окровавленный пол. Альба не подняла головы заявила:

– Я остаюсь.

– Здесь небезопасно, – он шагнул ближе, запах его кожи – смесь кофе и озона – на мгновение перебил смрад от дикаря.

– Там, – она кивнула в сторону коридора, откуда уже доносился гул толпы, – будет опаснее.

Шахтёры, закончившие смену, заполняли бар-блок. Скоро первые грязные ругательства нарушат тишину, но здесь, в камере №6, время текло иначе. Альба прижала ладонь ко лбу дикаря.

– Кто ты? – прошептала она, а в ответ услышала лишь стук собственного сердца, сливающийся с гулом станции.

Где-то вдали загудела рабочая сирена. Начиналась новая ночь на краю галактики – ночь, где у каждого была своя рана, своя тайна, и свой зверь, спрятанный за решёткой.

Блэквуд стоял у массивной двери, упершись ладонью в стену. Его силуэт отбрасывал резкую тень на гладкую поверхность. В глазах мужчины бушевала тревога, замаскированная под раздраженную решимость.

– Альба, лечи его быстрее, – голос его был тверд, но едва уловимо дрожал, словно лед, который вот-вот треснет. – Ты должна ехать домой. В блок. Там безопасно. Ты знаешь, что без защищенной протокольной сети я не смогу работать нигде больше. Хантер же тебя предупреждал делать всё, то я прикажу.

Альба, склонившаяся над лежащим на тюремном ложе раненым дикарем, не подняла головы. Ее тонкие пальцы мягко касались гиподермических инъекторов, проверяя уровень вводимых препаратов. Её лицо оставалось бесстрастным, но в глубине глаз плясали переживания.

– Он не выживет, если я уйду, – голос ее был ровным, но в нем звучало что-то непреклонное, не терпящее возражений. – Я должна стабилизировать его.

Блэквуд сжал челюсти. Несколько секунд в помещении царила тишина, нарушаемая лишь едва слышным писком датчиков. Затем он шагнул ближе, скрестив руки на груди.

– Первый день прибытия и уже приключения, Альба, – его взгляд стал пронзительным, словно хотела заглянуть внутрь собеседницы и найти там ответ. Вот почему он не хотел брать её с собой. Постоянные угрозы жизни.

Альба медленно выпрямилась и повернулась к нему. Свет от фонарей отбрасывал на её лицо мерцающие отблески, делая его ещё более непроницаемым.

– Я знаю, что тебя надо слушать, – её голос зазвучал тише, но обрёл ещё больше силы. – Но он умрет без меня.

Блэквуд раздражённо выдохнул, его пальцы дрогнули, сжавшись в кулак. Она шагнул в сторону, будто собираясь уйти, но затем остановился.

– Хорошо, – сказала он, не скрывая разочарования. – Ты остаешься. Но до утра. Не выходи из тюрьмы. Завтра утром ты возвращаешься в блок. Обещай мне что когда я проснусь, то ты будешь со мной в кровати.

– Ты проснёшься от меня. – Альба кивнула, чуть медленнее, чем нужно было для уверенности, но достаточно, чтобы Блэквуд не стал спорить. Майк ещё раз оглядел раненого, потом – Альбу. Что-то в её взгляде смягчилось, но он быстро отвернулся.

– Я отправляюсь в блок, – бросил он на прощание. – Помни о обещании.

– Ты завтра её сопроводишь до нашего блока. – бросил Блэквуд Нику.

Звук шагов стих в коридоре, оставив Альбу и рекрута с раненным. В этот момент она осознала – эта ночь будет длинной.