Последний Поход. Когда проснутся мертвецы

Мир давно забыл, что погубило древнюю цивилизацию. Руины покрыты лесами, города стали мифами, а прошлое превратилось в пепел.

Когда с северных земель приходят тревожные вести, никто не хочет верить в старые сказки. Деревни исчезают, люди не возвращаются, а ночью в тёмных чащах движется красный дракон. Зло не берёт пленных, действует с жуткой точностью… и убивают без сожалений.

Простой рыбак, случайно нашедший странный амулет, оказывается втянут в тайну, которой не должно было быть. Вместе с путешественниками он идёт по следу тех, кто приносит смерть. Но чем глубже они заходят в смертоносные земли, тем отчётливее понимают:

Это не разбойники. Это не звери. Это нечто, что никогда не должно было проснуться.

ПРОЛОГ

Солнце медленно поднималось над искорёженным горизонтом, озаряя руины мёртвого мира. Сквозь трещины в каменистого грунта пробивалась буйная зелень, корни деревьев разрывали и обрушивали каменные громады, некогда бывшие домами, а лозы оплетали истлевшие остовы машин, что давно утратили свою цель. Города-гиганты, когда-то полные жизни, теперь превратились в молчаливые джунгли и леса. Лишь ветер бродил среди упавших небоскрёбов, шепча о забытых временах.

Тысячу лет назад этот мир принадлежал людям. Они возводили города, что пронзали небо, с лёгкостью пересекали океаны, приручали энергию земли. Но их гордыня стала их же приговором. Войны вспыхнули с небывалой яростью, пожирая землю огнём и сталью. Море кипело под ударами оружия, небо заволокло гарью, а цивилизация, некогда стремившаяся к бесконечности, рассыпалась в пыль. Города, некогда полные света, погасли. Дороги, связывавшие материки, заросли травой. Величие сменилось безмолвием, а мечты – страхом. Люди бежали в глубины гор, в пещеры и убежища, оставляя за собой лишь пепел.

Век за веком память о прошлом угасала. История превратилась в легенду, знания – в проклятие, а технологии – в нечто запретное, опасное, греховное. Потомки выживших выбрались, шаг за шагом осваивая новый мир. Они строили хижины на руинах древних мегаполисов, разводили костры среди каменных скелетов старого мира, вспарывали землю примитивными плугами, забыв, что когда-то могли летать к звёздам. Они плавили металл в горнах, выковывали копья и мечи из обломков прошлого, с опаской обходя места, где ещё мерцал редкий свет забытых машин.

Старейшины племён предупреждали – знание погубило древних, и знание погубит нас. Но некоторые всё же искали истину среди руин. Они говорили, что в забытых подземельях всё ещё спят машины, ожидая своих хозяев. Что в пустых глазницах небоскрёбов горят крошечные красные огоньки, следящие за каждым шагом. Что ветер, гуляющий по мёртвым улицам, на самом деле несёт в себе голоса тех, кто жил здесь прежде.

Племена нового мира разбежались по земле, каждое живя по своим законам, но никто не знал, какие из тех знаний, что они передавали будущим поколениям, были истиной, а какие – лишь мифами. Одни бродили по выжженным пустошам, покрывая тела узорами из пепла, веря, что он защитит их от проклятий давно забытых эпох. Другие обосновались в болотах, среди заросших руин, где рыбаки вытаскивали из вод не только рыбу, но и обломки прошлого – фрагменты вещей, чьи предназначения оставались загадкой. Кто-то разжигал кузни, плавя остатки металла и перековывая его в оружие и инструменты, никогда не зная, что скрывает в себе этот металл – память о былых эпохах или же просто игрушка Древних. А кто-то просто шёл за ветром, записывая в своей памяти истории и перепевая песни, которые, возможно, когда-то рассказывали о настоящих временах, но теперь их смысл давно исчез.

Но страх перед прошлым не исчез. Люди больше не пытались понять то, что осталось от старого мира. Они боялись заглянуть в его бездну.

Когда-то человечество хотело покорить звёзды. Теперь оно строило поселения в руинах и грелось у костров в хижинах, вслушиваясь в тишину диких лесов и мёртвых городов.

1 глава: Дети Маоки

В незапамятные времена, когда слоистые пласты истории еще не успели нарасти друг на друге подобно годовым кольцам древнего дерева, этот мир был другим. Не просто иным – ослепительным, грохочущим, необъятным. Легенды, как хрупкие нити паутины, тянутся сквозь века, рисуя образы городов, что сияли в ночи ярче самих звезд, заставляя меркнуть небесных светил. Города эти дышали и пульсировали жизнью миллиардов людей, чьи голоса сливались в единый непрерывный гул, подобный дыханию гигантского существа.

Воздух тех времен, говорят, звенел от металла – не от ударов мечей о щиты, как теперь, а от чего-то другого, непостижимого нынешнему разуму. Машины, сооружения из блестящего металла, пронзали пространство со скоростью ветра, соединяя далекие места быстрее, чем самый быстрый олень пробежит от одного дерева до другого.

Но канули в небытие те дни. Теперь лишь величественные руины, словно окаменевшие скелеты древних титанов, молчаливо возвышаются среди пышных лесов. Природа, всегда терпеливая и настойчивая, медленно вплетает свои изумрудные пальцы в трещины бетона и металла. Плющ обнимает разрушенные стены, деревья пробиваются сквозь расколотый асфальт, а мох устилает то, что некогда было площадями для собраний людей.

Башни, воздвигнутые с невероятным высокомерием, чтобы бросить вызов самим небесам, теперь склонились перед временем. Те, что еще стоят, выглядят как обглоданные ветрами и дождями скелеты, полые внутри и хрупкие снаружи. В их темных внутренностях, где когда-то кипела жизнь, нынче обитают лишь дикие звери да птицы, свившие гнезда в некогда роскошных комнатах.

По всей земле, подобно костям мертвого бога, разбросаны осколки былого величия – непонятные устройства из металла и пластика, разбитые стекла, искореженные конструкции. В них заключены секреты и знания, утраченные навсегда. Никто из ныне живущих не способен прочесть символы на странных табличках, не понимает назначения механизмов, чудом сохранившихся под слоями земли. Каждый такой осколок – как сон, который невозможно вспомнить после пробуждения; как песня, что звучит в голове, но не может быть воспроизведена губами.

Теперь мир людей уступил место миру природы. Величественное возвращение жизни происходит каждый день, каждый час, каждое мгновение. Асфальтовые артерии, некогда опоясывавшие континенты подобно серым змеям, раскрошились под напором корней и времени. На их месте возникли извилистые тропы, отпечатанные копытами оленей, лапами волков и редкими следами человеческих ног.

Горные хребты, которые древние покорили с помощью хитрых машин и канатов, сбросили с себя эти оковы. Теперь их вершины, дикие и неприступные, снова принадлежат лишь ветрам, что поют между скал свои вечные песни, да снегам, что покрывают их вершины священным серебром. Орлы парят в вышине, их глаза видят простирающийся внизу мир, где руины городов уже почти неотличимы от естественных складок ландшафта.

Реки, освобожденные от тисков бетонных берегов и плотин, вновь танцуют по долинам, меняя русла по своей прихоти. Они разливаются весной, питая поймы и заливные луга, привлекая бесчисленных птиц и животных. В их чистых водах, исцелившихся от древних ядов, снова плещется рыба, а по берегам раскинулись заросли камыша, где прячутся цапли и выпи.

В мире после падения немногие уцелели. Из горстки выживших, рассеянных как семена одуванчика по ветру, выросли племена. Каждое из них, преодолевая страх и отчаяние, создало свой способ существования, свои верования, свой взгляд на происшедшее и грядущее.

Северные племена охотников обитают в суровых землях Северного края, где горы поднимаются к небу, а хвойные леса тянутся на многие лиги. Их стойбища – это продуманные укрытия, сплетенные с природой: прочные деревянные хижины, усиленные камнем, укрытые шкурами зверей, чтобы сберечь тепло в лютые морозы.

Племена знают леса и горные тропы, как свои ладони. Они передвигаются бесшумно, оставляя за собой едва заметные следы, умело обходя ущелья и ледяные реки. Для них каждая ель – страж, каждый утес – древний дух, охраняющий земли предков. Под сенью старых сосен воины и охотники приносят клятвы, а знахари проводят ритуалы, призывая духов предсказаний и защиты.

В их вере мир – это живой дар, доверенный людям лишь на время. Нарушение этой гармонии, как они говорят, стало причиной гибели древних царств. Каждый охотник с детства учится просить у леса разрешения взять добычу, а перед убийством произносит слова благодарности духу зверя.

Знахари некоторых северных племён общаются с духами ветра, снега и камня. В ночи полнолуния они собираются на вершинах гор или в самых глухих лесных чащах, чтобы впасть в транс и открыть врата в мир предков. Их видения – это знаки судьбы, которые указывают путь всему племени.

В противоположность Северному народу, племя карха построило свои города среди жестоких пустынь и неприступных скалистых плато. Их строения из камня и обожженной глины вздымаются к небу, бросая вызов суровому ландшафту.

Карха – народ ритуалов и церемоний. Их храмы, посвященные солнцу, – это сложные архитектурные сооружения, где свет и тень играют особую роль. В определенные дни года лучи восходящего солнца проникают через специальные отверстия, освещая алтари и статуи их божеств, что считается благословением и предзнаменованием процветания.

Воины карха, закаленные жестоким климатом пустынь, славятся своей выносливостью и безжалостностью. Они совершают набеги на соседние племена, забирая ресурсы и пленников, которых используют для работы в каменоломнях и на полях, орошаемых с помощью сложных систем каналов, унаследованных от древних.

Озерамцы-рыбаки создали уникальную цивилизацию на водных просторах. Их поселения – это чудеса инженерной мысли: деревни на сваях, вбитых глубоко в дно берегов, озер и болот, связанные между собой сетью мостков и каналов. Вместо улиц у них водные пути, вместо колесных повозок – лодки и плоты из легкого дерева.

Жизнь озерамцев течет в ритме воды. Они научились предсказывать паводки и засухи по цвету воды, поведению рыб и водных птиц. Их рыбаки знают каждую отмель, каждое течение в своих владениях. С наступлением утра армада рыбацких лодок отправляется на промысел, а к вечеру возвращается с богатым уловом.

Философия озерамцев основана на принципах гибкости и приспособляемости. «Вода не борется с камнем, но со временем точит его,» – гласит их древняя пословица. Они предпочитают избегать прямых конфликтов, вместо этого полагаясь на дипломатию и торговлю. Их торговые караваны из лодок можно встретить далеко от родных озер, на реках, соединяющих разные земли.

Религия озерамцев вращается вокруг культа водных духов. Они верят, что в глубинах обитают мудрые существа, помнящие времена до падения. Жрецы проводят сложные ритуалы, чтобы установить контакт с этими существами, погружаясь в транс с помощью специальных травяных отваров и ритмичных песнопений.

Несмотря на все различия, что разделяют эти и другие племена постапокалиптического мира, существует то, что объединяет их всех: коллективная травма и память о Великом Падении. В каждой культуре есть свои мифы и легенды, объясняющие, как и почему рухнул мир древних.

В шелесте костров, когда старейшины рассказывают детям древние истории, оживают образы огненного дождя, падающего с неба, чудовищных волн, поглощающих целые города, и земли, разверзающейся, чтобы проглотить гордые башни. Каждое племя вплетает в эти рассказы свои моральные уроки: северяне говорят о наказании за нарушение гармонии с природой, карха – о гневе богов на слабость и отступничество людей, озерамцы – о неспособности древних приспособиться к изменениям.

Руины древних городов стали запретными местами, окутанными суевериями. Лишь самые смелые или отчаянные осмеливаются исследовать эти лабиринты из разрушенных зданий и покореженного металла. Многие из тех, кто уходит туда, не возвращаются, а те, кто возвращается, часто приносят с собой странные артефакты.

А за пределами известных земель… что там? Неизвестность пугает больше, чем самый страшный зверь. Существуют ли другие племена? Может быть, где-то сохранились осколки древней цивилизации? Или все уже поглощено дикой природой? Эти вопросы будоражат умы наиболее любопытных и авантюрных представителей каждого племени.

Мир после падения цивилизации не просто опасен – он смертельно опасен. Природа, слишком долго находившаяся под гнетом человека, вернула себе господство, и новое поколение живых существ восприняло человека не как властелина, а как добычу.

В лесах, где некогда робкие животные прятались от шума машин и выстрелов, теперь властвуют волчьи стаи. Эти звери уже не помнят, что такое страх перед человеком. Они выросли сильными и смелыми, организованными и расчетливыми. Их вой, разносящийся в ночи, заставляет кровь стынуть в жилах даже самых храбрых воинов.

Медведи, раньше избегавшие человеческих поселений, теперь считают руины своей территорией. Выросшие огромными на обильной пище, без соперников, кроме себе подобных, они стали настоящими хозяевами лесов. Встреча с медведем – это испытание не только храбрости, но и мудрости. Старейшины учат молодежь, как вести себя при такой встрече: не бежать, не кричать, показать уважение и медленно отступить, если зверь позволит.

В болотах и озерах таятся свои угрозы. Массивные аллигаторы, чей род процветал еще до появления человека, вернули себе древнее могущество. Они подстерегают добычу, почти полностью погрузившись в мутную воду, видны лишь ноздри и немигающие глаза. Неосторожный путник, сбившийся с безопасной тропы, может в одно мгновение оказаться затянутым в смертельные объятия.

Но не только видимые опасности подстерегают в воде. Озерамцы рассказывают истории о странных существах, обитающих в самых глубоких местах озер. Они описывают их как огромных змей с множеством глаз или как рыб размером с лодку, чья кожа светится в темноте. Эти существа охотятся ночью, утаскивая целые лодки в пучину.

В горах, где ветер воет между скал, создавая жуткие звуки, похожие на стоны умирающих городов, обитают существа, вселяющие ужас в сердца смертных. Горные хищники с глазами, светящимися в темноте, как раскаленные угли, охотятся на горных козлов и неосторожных путников с одинаковой легкостью.

Карха рассказывают о призрачных фигурах, что появляются в горных туманах. Они описывают их как тени древних людей, неспособных найти покой после гибели их мира. Эти призраки, говорят, могут заманить путника в пропасть или увести его по невидимым тропам в места, откуда нет возврата.

Но стоит признать горькую правду: как и прежде, самую страшную опасность для человека представляет другой человек. Разбойники и изгои, отвергнутые своими племенами за преступления или неспособность следовать общим правилам, нашли прибежище в заброшенных крепостях и руинах древних форпостов.

Эти люди живут по закону силы. Они не чтут духов природы, как северяне, не молятся богам, как карха, и не ценят гибкость и приспособляемость, как озерамцы. Их бог – клинок в их руке, их молитва – крик жертвы, их философия – взять сейчас, не думая о завтрашнем дне.

Они нападают на караваны, похищают путников ради выкупа или рабства, грабят небольшие поселения, оставляя после себя пепел и слезы. Некоторые банды стали настолько сильными, что контролируют целые территории, облагая данью всех, кто осмеливается пересечь их границы.

И всё же, невзирая на все опасности и трудности, жизнь в этом новом мире продолжается. Каждое племя нашло свой способ не просто выживать, но и строить будущее.

Утро в деревне Нор начинается с песни птиц и ритуальной молитвы солнцу. Охотники отправляются в лес, вооруженные луками и копьями, знахари собирают целебные травы, ремесленники работают с деревом и камнем, создавая не просто полезные предметы, но произведения искусства. Вечерами вся община собирается вокруг костра, где старейшины передают молодежи знания, накопленные поколениями.

В городах карха жизнь подчинена строгому порядку. С первыми лучами солнца жрецы поднимаются на вершины башен, чтобы приветствовать священное светило. Рабочие отправляются на поля и в каменоломни, воины тренируются на плацах под палящим солнцем, знахари пытаются читать непонятные древние тексты в прохладных библиотеках. Когда наступает ночь, город не погружается во тьму – факелы и масляные лампы горят до рассвета, охраняя жителей от ночных кошмаров.

Поселения озерамцев никогда не спят полностью. Пока одни возвращаются с ночной рыбалки, другие уже готовятся выйти на утренний лов. Женщины плетут сети и корзины, мужчины чинят лодки, дети учатся плавать почти раньше, чем ходить. Их жизнь – это постоянное движение, как и вода, на которой они живут.

В этом новом мире, где цивилизация вернулась к своим истокам, а природа вновь стала силой, с которой нельзя не считаться, каждый день – это борьба. Борьба не только за физическое выживание, но и за сохранение человечности.

И каждый рассвет, окрашивающий небо над руинами былого величия в нежные оттенки надежды, – это еще один шаг в неизвестность. Шаг, который человечество делает с верой, что даже в мире, лишенном прежних удобств и технологий, можно найти смысл и красоту. Ведь, может быть, именно это и есть настоящее величие – способность начинать заново, учиться на ошибках прошлого и строить будущее, в котором есть место не только для людей, но и для всего живого мира вокруг них.

Алое солнце медленно поднималось над горизонтом, окрашивая водную гладь озера Маоки в цвета пламени. Легкий туман стелился над водой, придавая пейзажу нереальность, словно граница между миром живых и царством духов на рассвете становилась особенно тонкой. Тысячелетний ритм природы оставался неизменным, несмотря на все катаклизмы, потрясшие мир за минувшие века. Вода становилась розовой, потом золотистой, принимая цвета восходящего солнца, как драгоценный дар богов.

Торин проснулся раньше остальных. Молодой озерамец, недавно отметивший двадцатую весну, выскользнул из своей хижины, стараясь не потревожить сон матери. Морщины на её лице даже во сне выдавали тяжесть прожитых лет и боль утраты – семь лет назад аллигаторы Южных заводей растерзали мужа, оставив семью без кормильца и защитника. Торин осторожно поправил шкуру, прикрывавшую плечи матери, и вышел наружу.

Прохладный утренний воздух обжёг кожу, заставив его поплотнее закутаться в меховую накидку – тонкую, но удивительно тёплую, выменянную у бродячих торговцев за особенно крупный улов и ожерелье из рыбьих костей, искусно вырезанное им самим. Встряхнув головой, Торин любовался, как солнечные лучи играют на его длинных рыже-коричневых косах, заплетённых по обычаю племени. Волосы его имели особый оттенок – глубокий, насыщенный, результат древнего ритуала взросления. Прошлым летом он убил своего первого аллигатора и, согласно традиции, окрасил волосы его желудочным соком – так озерамцы отмечали переход юноши во взрослую жизнь.

Торин был высок и строен, с чёткими, словно вырезанными из твёрдого дерева чертами лица. Годы рыбной ловли и охоты сделали его мускулы жёсткими и выносливыми. Кожа, загорелая до тёмно-бронзового оттенка от постоянного пребывания на солнце.

Деревня постепенно просыпалась. Лёгкие конструкции хижин озерамцев были возведены на сваях – защита от сезонных разливов и нежеланных ночных гостей. Стены из плетёного тростника и крыши из широких пальмовых листьев создавали надёжное укрытие от непогоды, сохраняя прохладу в жаркие дни и удерживая тепло, когда с Великого моря приходили холодные ветра.

Между домами были протянуты верёвки, на которых сушилась вчерашняя добыча – серебристые рыбьи тушки покачивались на лёгком бризе. Здесь же, на специальных рамах, выставленных на солнце, готовились рыбьи кожи – после особой обработки они становились прочными и гибкими, как самая тонкая кожа наземных животных, и шли на изготовление одежды и обуви.

Торин направился к берегу, где уже собирались другие молодые охотники. Их смех разносился над водой, пугая водоплавающих птиц. В руках Торин нёс своё главное сокровище – гарпун, доставшийся ему от отца. Древко из тщательно отполированного твёрдого дерева, наконечник из металла – редкого материала, добытого из руин Древних. Металл был отполирован до блеска и остёр, как зубы хищника. На рукояти были вырезаны знаки удачи – узоры, которые, по поверьям озерамцев, привлекали благосклонность духов воды.

– Торин! – окликнул его Ренар, сын старейшины, широкоплечий юноша с дерзким взглядом. – Решил сегодня порадовать нас своими рыбацкими талантами?

– Скорее, решил показать вам, как должен выглядеть настоящий улов, – парировал Торин, улыбаясь.

Шутливые перепалки были неотъемлемой частью жизни молодых озерамцев. Через них выстраивалась негласная иерархия, определялись лидеры, формировались союзы и соперничества.

К юношам приблизилась группа девушек, среди которых была Лиара – дочь знахарки племени, признанная красавица с глазами цвета зелени и волосами, напоминающими ночь над озером. Торин почувствовал, как сердце его забилось чаще. Уже несколько смен луны он не мог отвести от неё глаз, но Лиара, казалось, не замечала его внимания. Её смех и взгляды чаще доставались Ренару, чьё происхождение и уверенность делали его желанной партией для любой девушки племени.

– Сегодня будет большая охота, – объявила Лиара, поправляя ожерелье из перламутровых раковин, обвивавшее её шею. – Мать видела знамение в дыме костра – духи обещают богатый улов.

– Тогда стоит взять больше лодок, – задумчиво произнёс Ренар, бросив быстрый взгляд на Торина. – Возможно, даже Торину повезёт сегодня.

В воздухе повисло напряжение – всем было ясно, что речь шла не только о рыбе.

– Удача приходит к тем, кто её заслуживает, – тихо ответил Торин, глядя прямо в глаза сопернику. – И уходит от тех, кто слишком в себе уверен.

Девушки рассмеялись, а Ренар прищурился, но сдержал готовую сорваться колкость – традиции племени запрещали открытые конфликты перед охотой. Лиара на мгновение задержала взгляд на Торине, и ему показалось, что в глубине её глаз мелькнуло нечто большее, чем обычное любопытство.

– Пойдёмте, – сказала она, обращаясь ко всем, но глядя на Торина. – Нужно подготовить лодки, пока солнце не поднялось слишком высоко.

Лодки озерамцев – узкие, лёгкие, вырезанные из цельных стволов древних деревьев – покачивались у причала. Каждая была украшена резными узорами, обозначающими принадлежность к определённой семье. Лодка семьи Торина, меньше других из-за отсутствия мужчины-добытчика, стояла с краю. Её бока были покрыты вырезанными волнами и рыбами – символами удачи и изобилия, которые год за годом обновлял сам Торин.

Молодые озерамцы споро готовили снасти – сети из прочных волокон водных растений, крючки из костей, поплавки из полых стеблей, наполненных воздухом. Девушки помогали, передавая инструменты и подшучивая над неуклюжестью некоторых юношей. Всё это сопровождалось смехом, песнями и едва заметными знаками внимания – прикосновениями, многозначительными взглядами, легкими толчками, понятными только участникам этой древней игры притяжения.

– Говорят, на южных отмелях видели огромного серебристого карпа, – произнёс Ивар, ещё один из молодых охотников. – Старики утверждают, что это сам Водный Дух явился проверить достоинство нашего племени.

– Духи не являются случайно, – откликнулась Лиара, наматывая верёвку на деревянную катушку. – Если это правда, то кто-то из нас привлёк их внимание… или разгневал.

Её глаза встретились с глазами Торина, и он почувствовал странное волнение. В племени озерамцев знахари были связующим звеном между миром людей и миром духов. Их дети часто обладали особым даром предвидения.

– Думаю, Торин готов разгневать любого духа, лишь бы привлечь чьё-то внимание, – усмехнулся Ренар, делая ударение на последних словах.

Торин почувствовал, как кровь прилила к лицу, но сдержался. Вместо ответа он сосредоточился на подготовке своей лодки, проверяя каждый инструмент с особой тщательностью. Его мать, Сура, подошла неслышно, неся корзину с провизией – вяленой рыбой, хлебными лепёшками из измельчённых водных корней и флягу с ферментированным напитком из ягод, собранных на холмах.

– Будь осторожен сегодня, сын, – тихо сказала она, помогая уложить припасы. – Прошлой ночью старая Ильта видела странные огни над Южным заливом. Говорят, это души неупокоенных, ищущие того, кто отправится с ними.

Торин кивнул, почтительно принимая предупреждение. В племени озерамцев с уважением относились к видениям старших, особенно тех, кто прожил достаточно долго, чтобы накопить мудрость поколений.