Черный Шаман

– Да и неохота мне с вашей мафией связываться, по правде говоря. У нас и своя есть. Ударит мне моча в голову – и с русской побороться можно, не обязательно с вашей. Наша-то, кстати, покруче будет. Все, спать! Это приказ...

* * *

Черноту, наполненную басовитым гудением, как будто кто-то распластал коротким взмахом ножа. Из прорехи выплыла вращающаяся огненная сфера и медленно надвинулась на него, обдав ядерным жаром. Он не боялся ни жара, ни холода, и все-таки дернул манипулятором, пытаясь оттолкнуть сферу – та могла обжечь его напарников. Сфера вильнула в сторону, сжалась в ослепительную точку и стремительно нырнула вперед, впившись ему в глаз. Он вскрикнул и затрепыхался. Но не от боли, боли он тоже не чувствовал, а от боязни, что огненная капля повредит точные механизмы внутри головы.

Так, крича и дергаясь, он свалился на землю. Высота падения была приличной, и удар отозвался во всех органах и сочленениях. Замкнулись какие-то важные контакты, бывшие еще секунду назад разорванными. Он сразу же прозрел, вспомнил все, что случилось в прошлом и все, что предстояло сделать в будущем.

Он встал, осыпаемый пеплом и окалиной с горящего в кронах пальм вертолета.

Органы движения и действия слушались плохо. Орган связи вообще не действовал: в эфире бешено шипело и трещало. Центр не отзывался. Орган зрения – тот, в который впилась раскаленная искра – никак не желал сфокусироваться. Он попробовал позвать напарников голосом. Надежда на то, что люди уцелели там, где едва не утратил функциональность он, боевой андроид LSn-01.2, кодовое имя Люсьен, практически отсутствовала. Однако попытаться следовало в любом случае. Из ротового отверстия вырвался звук, подобный визгу металла, разрезаемого фрезой. Разумеется, люди не отозвались. Тогда он медленно, по спирали двинулся вперед, обыскивая местность. Надлежало, во-первых, найти трупы (для уничтожения), во-вторых, оружие (для использования). Задача ликвидации Черного Шамана оставалась для Люсьена главной.

Он не нашел ни того, ни другого, зато наткнулся на следы. Следы принадлежали его напарникам. Двое бойцов выжили и ушли выполнять приказ. Без него.

С необходимым ему оружием.

Он задействовал все сохранившиеся анализаторы среды и двинулся по следу.

ГЛАВА 5

Проснулись диверсанты с рассветом, вместе с многочисленным зверьем и птицами, которые засели в густых ветвях и никак не желали показываться на глаза. Только яркие попугаи смело порхали в вышине, да корчили рожи бесшабашные макаки, закидывая солдатский бивак фруктовыми шкурками.

Вадим с неудовольствием ощупал подбородок и щеки. Проклятая щетина, стоило расслабиться, полезла из каждой поры. Но не бриться же ножом, хотя у Ирвина, кажется, даже мыло имеется. Воды, впрочем, жалко, и так не хватает. Или росы насобирать? Нет уж, сойдет и так.

Через пару километров к югу появились первые приметы того, что поблизости находится человеческое жилье. Явно обобранные плодовые деревья, истоптанные прогалины в зарослях, а в довершение – лай собаки.

– Что это? – с тревогой прошептал Ирвин, втягивая носом воздух. – Еще и собак притащили! Я вообще-то их жутко боюсь. Какая-то там фобия. Реакция на перенесенный в детстве шок. Мне психолог толковал.

– Слушай больше этих шарлатанов.

– Да серьезно говорю, фобия. Меня ребенком доберман покусал.

– Расслабься, – пожал плечами Вадим. – Может, это енотовидная собака, а не сторожевая.

Он вынул карту и напряженно всматривался в координатную сетку, пытаясь определить местонахождение группы. Никаких нормальных ориентиров типа горных пиков, пропастей, одиноких баобабов и речных излучин в этой части джунглей не имелось. Ближайший водный поток должен был находиться в нескольких километрах на юг.

– Неужели нас вынесло к Хендаваши? – пробормотал он.

– Сильно сбились с пути? – нахмурился Ирвин.

Сжав губы, он по-волчьи озирался вокруг: все его первобытные качества негра в родной стихии стали подавлять наносное, цивилизованное. Еще немного – и солдат KFOR сбросит защитный комбинезон и наденет повязку из листьев. Хорош же он будет в таком виде с винтовкой.

– Километров на пять, не меньше. Придется забирать западнее, чтобы не напороться на Хендаваши.

Но пройти им удалось не больше километра. Недаром время от времени по сторонам раздавалась подозрительная возня, а макаки на верхушках орали с особой пронзительностью. Так или иначе, когда одновременно с разных сторон из травы возникло с десяток черных, полуголых громил с копьями наперевес, готовых в любую секунду метнуть свое примитивное, но чертовски острое оружие, оба диверсанта остановились как вкопанные.

– I guess we're fucked now, – сообщил Ирвин. – Постреляем или убежим?

– Попробуем договориться, – решил Вадим и поднял руки. Но воины вокруг ничуть не убавили в суровости. – Мы из контингента ООН, – заговорил сержант. Французская речь с примесью явно английских слов должна была убедить поселян, что пришельцы – не киафу. Иначе рассчитывать на снисхождение не приходилось.

Сержант осторожно расстегнул ворот гимнастерки и вынул на свет армейский медальон. Один из копьеносцев, самый представительный и покрытый множественными рисунками по всему телу, осторожно приблизился к нему, щурясь на металлическую пластинку. На ней были выбиты четыре буквы «KFOR» и стоял многозначный код.

– Где украл, белый подлец, сын больной обезьяны, вонючий помет безрогой антилопы? – спросил негр на очень плохом французском.

– Мое! – твердо заявил Вадим.

На град оскорблений он решил не реагировать – кто знает, может, в джунглях Новой Либерии это принятая форма приветствия.

Хозяин местности укоризненно покачал головой и ткнул пальцем в Ирвина:

– Киафу?

– ООН, – отозвался американец на таком же отвратительном афро-французском наречии и продемонстрировал такой же медальон, как у Вадима. – Идем мимо, никого не трогаем. Оберегаем мир в стране. Мир Дагону!

– Киафу, – словно соглашаясь сам с собой, кивнул человек с копьем.

В ответ собравшиеся вокруг таха взметнули руки с копьями и издали настолько воинственный, согласованный клич, что от его мощи и глубины мороз подрал по коже Вадима. Хотя жара сегодня стояла не менее сильная, чем обычно. Один из копьеносцев отдал оружие товарищу, вынул из-за спины приплюснутый барабан и принялся колотить в него палкой, смахивавшей на бедренную кость. Да и сам инструмент, очень может быть, покрывала человеческая кожа.

– Let's get the fuck out of here, – вполголоса сказал Ирвин. – Сожрут и не поморщатся.

– Откуда здесь людоеды? Ты что, сбрендил? Разберутся и отпустят.

– Ох, сомневаюсь... Тебе виднее, командир. Только я бы дал очередь в воздух и свалил.

Однако винтовки у них тут же отобрали, впрочем, обшарить целиком не додумались – святая новолиберийская простота! Настоящий диверсант такую беспечность без наказания не оставит. Выдернет из подошвы нож и мгновенно нашинкует врагов на тонкие мясные полоски. Если успеет до того, как его насадят на копье.

– Ты зачем говорил с таким диким прононсом? – прошипел Вадим, когда их вели через заросли, порой подгоняя тупыми концами копий. – Думаешь, стал меньше походить на киафу?

– Черт, откуда я знал? – огрызнулся Ирвин. – Думал, так ему понятнее будет. А надо было с бостонским акцентом выражаться?

– Сейчас уже поздно с ними разговаривать...

* * *

Встречать славных воинов таха, пленивших врага, высыпало все население поселка. Штук двадцать неказистых хижин, крытых пальмовым листом, разом опустело – порядочная толпа почти голых поселян уже суетилась на главной площади деревни. Посреди нее торчал подозрительно обгорелый ствол пальмы.

– Говорил я тебе, – пробурчал Ирвин. – Сейчас поджаривать будут.

– Хорошего же ты мнения о своих чернокожих братьях, – отозвался Вадим без былой уверенности. Предположение соратника было очень неприятным и чересчур походило на правду.

Среди всего населения деревни сержанта в первую очередь заинтересовали женщины, одетые более ярко, чем их соплеменники мужского пола. Некоторые позволили себе вплести в курчавые и короткие, словно ежик, волосы яркие тропические цветы, а также вставить в ноздри раскрашенные острые палочки. Даже их повязки, менее густые и длинные, смотрелись элегантно. Однако грудь у многих подкачала, свисая едва ли не до пупка, особенно у зрелых матрон. Впрочем, мелькали и вполне симпатичные особы. Дети же лет до семи вообще предпочитали носиться нагишом и кричать что-то торжествующее. Они буквально кишели в толпе, словно муравьи – на мешке сахара.

Обоих пленников провели сквозь толпу, и Вадим разобрал многократно исторгнутое людьми слово «киафу». Особо рьяные даже плюнули в диверсантов. Воины с копьями грозно отгоняли детей, чтобы тех ненароком не затоптали.

Центральная хижина в поселке отличалась великолепием: ее покрывал толстый слой свежих пальмовых листьев, да и опоры выглядели прочно. Перед ней восседал на плоском камне мужчина лет пятидесяти, рядом с которым надрывался «Панасоник». Услышать в джунглях современные дагонские шлягеры было как-то дико. Однако Ирвин и Вадим приободрились – значит, у них есть шанс избегнуть смерти в котле или у столба, раз цивилизация уже дотянула сюда свои липкие щупальца.

– Кто такие? – грозно вопросил вождь по-французски, перекрикивая радио. К нему скользнула довольно свежая девица и подала огромную миску с чем-то желто-зеленым. Негр погрузил в массу металлическую ложку и благосклонно отведал пищи.

Похоже, он не собирался откладывать трапезу ради каких-то пришельцев, особенно киафу.