Возвращение. Пентхаус

Они шли по дорожке, он держал её за руку, она смущённая, с румяными щеками, смотрела на солнце и щурилась. Они шли, излучая счастье, и просто молчали. Проходя мимо рекламного щита, Виктор остановился и стал всматриваться в его содержимое. Постер под стеклом содержал кричащую рекламу здорового образа жизни:

«Stereoleto. Правильное решение.

Здоровье или сигарета.

Жизнь или смерть.

ВЫБОР ЗА ТОБОЙ.

ПРИМИ ПРАВИЛЬНОЕ РЕШЕНИЕ»

– Реклама здорового образа жизни теперь излишне навязчивы, – резюмировала Аня, – я сама не курю, но осуждать выбор человека в курении, это как осуждать человека, который после школы не пошёл в институт, а пошёл в колледж.

– Прими правильное решение, – повторил Виктор, – звучит двояко, даже скорее многогранно.

– Кому как, – пожала плечами она, – пойдём на главную сцену, там сейчас должно быть очень интересно, сейчас как раз должны выступать группа «Choice».

Говорить о том, что это название ничего не сказало мне излишне, но они привлекали Аню, поэтому мне было интересно. Я хотел узнать её ближе, такое происходит, когда ты влюбляешься, и тебе хочется разделять интересы любимого человека, его вкус, его увлечения, его страхи и его желания.

–Конечно, идём, – я улыбнулся и проследовал за ней, увлекаемый ею в направлении толпы беснующейся молодёжи, которая активно подпевала солисту группы.

Внезапно нас остановил молодой человек с микрофоном, рядом с ним стоял юноша, с видеокамерой на плече.

– Добрый день, – прокричал, сквозь звуки музыки, корреспондент, – скажите, какое Ваше впечатление от происходящего?

Я замер, раньше мне не приходилось попадать в подобные ситуации, поэтому вид микрофона у моего рта, на минуту парализовало меня. Спасла положение моя Аня.

– Это нечто особенное, поражающее воображение, завораживающее и затягивающее, – выпалила она, – быть тут – это дорогого стоит.

– Отлично, – приободрил корреспондент, – но если бы у Вас был выбор, нежится под лучами палящего солнца на берегу океана, где-нибудь в Мексике, или всё-таки пойти на Stereoleto, какой выбор сделали бы вы? – и он снова обратился ко мне.

– Я там, где она, – и посмотрев на Анну добавил, – неважно где, главное вместе. Сейчас мы тут, а значит, выбор свой мы сделали – улыбнувшись, подхватил свою женщину и увлёк вглубь публики, подальше от прессы.

– Эти ребята сделали свой выбор, а чтобы выбрал ты? Вот тема нашего прямого – интерактивного голосования – перекрикивая музыку, подвел черту интервью, еле расслышал я.

Ребята на сцене работали на ура, отдавали себя без остатка, в какой-то момент я начал им завидовать, их раскованной манере держаться, их умению завести толпу, умению получить отдачу, утроить её и сносить своей музыкой на повал.

В определённый момент, роковые рифы сменились мелодичной медленной песней. Кто нашёл себе партнёра стали единым целым, кто нет – поддержал включёнными мобильниками.

Аня обвила мою шею руками и прижала голову к груди. Мы танцевали молча. Не скажу, что испытывал дискомфорт и желание заполнить наше молчание пустой болтовнёй, скорее наоборот. Наше молчание, было намного информативнее многих разговоров. Мы смотрели друг другу в глаза и большего не требовалось. Как хорошо встретить человека, с которым можно о чём-то поговорить, более прекрасно – это встретить человека, с которым можно о многом помолчать.

– Я хочу, чтобы ты сегодня остался у меня, – под конец песни произнесла она.

-–

Жаркие поцелуи в такси, жаркие объятия в лифте, неспособность попасть в замочную скважину ключом, долгие поиски выключателя в прихожей. Мы сгорали от страсти, накрывшей нас с головой. Аня высвободилась от меня, скользнула в комнату, налила воды в стакан из графина, отпила и протянула мне. Нажатие клавиши на музыкальном центре наполнило комнату голосом радиоведущего. Она отошла к окну и облокотившись на подоконник посмотрела на меня. Лунный свет просвечивал сквозь платье.

– ….а для тех, кто ещё не спит, мы ставим нежную композицию You Caught the Light, группы CHVRCHES, – откуда-то издалека донеслось до меня.

Я подошёл вплотную к ней, она не отрывала от меня взгляда. Еле касаясь, я провёл пальцами по её обнажённому предплечью. Лёгкая дрожь пробежала по её телу, мурашки покрыли кожу, волоски изменили угол наклона, жаркое дыхание вырвалось из её груди. Она закрыла глаза, это было сигналом к действию.

В такие моменты ты начинаешь понимать, что всё то, что ранее ты называл любовью, всё это не то. Не было там такого, чтобы ты не мог надышаться человеком, не было такого, что каждое прикосновение отражалось взрывом в голове, каждое мгновение тянулось вечность, и оно было неповторимо. Не было такого, чтобы ты в человеке растворялся, не было такого, чтобы ты хотел отдать себя человеку без остатка, не требуя ничего взамен, всего этого не было. Анну я не хотел отпускать, не хотел выпускать, мне нужен был тактильный контакт, осязать её, ощущать её реальность, понимать, что это не сон, что это со мной. Я люблю её. Только встретились мы при очень странных обстоятельствах.

Глава 7.

Я лежал на кровати, любуясь солнечными лучами, проникающими в комнату, и находящими отражение на стене.

«Крыжовский говорил, что этот амулет, может быть символом загробной жизни. Может Вельцер посланник из того мира? Может я не тут, может я на той больничной койке и то, что происходит сейчас, в этой квартире – это плод моего больного воображения? Может Анна моя любовница в реалии и моя фантазия меня отгораживает, таким образом, от реалии? Может, и Крыжовского нет? И Вельцер нет? Никого нет, только я в палате и аппарат, для поддержания жизни в моём умирающем организме. Но тогда, зачем эта игра моего воображения? Скрасить последние деньки? У всего должно быть объяснение, пусть даже и у самой бредовой фантазии».

На кухне Анна готовила завтрак.

За завтраком она неожиданно спросила: «Ты сможешь переехать ко мне? Завтра, а лучше всего сегодня».

Я был застигнут врасплох. Но понимая, что промедление – это мука, проглотил ложку утреннего обезжиренного творога, улыбнувшись, заключил: «Конечно смогу»

Она улыбнулась и повернулась навстречу лучам солнца. На ощупь она нашла мою руку и сжала её.

-–

Ближе к вечеру, я заехал домой, собрал вещи и направился обратно к женщине своей мечты. Проходя через арку, на выходе я нашёл серое небо и мелкие капли дождя, постепенно покрывавшие мою одежду. Я поспешил к машине, осознавая, что это не просто дождь, но в то же время усиленно отталкивая мысли объясняющие происходящее. Я не хотел это принимать. Бросив сумку в багажник, обогнул машину и открыл водительскую дверь, чтобы спрятаться от ненавистного дождя. Помешала мне это сделать чёрный Infiniti Q50, резко остановившийся около меня. Тонированное стекло пассажира сползло вниз, и я увидел лицо старухи.

– Садитесь, – предложила она, – не теряйте время, дождь может идти вечность.

Кожаное сиденье обволокло меня, создавая комфорт и пытаясь расположить к хозяйке автомобиля.

– Давайте прокатимся по дождливым улицам этого прекрасного города, хоть и несколько печального, – с грустью в голосе предложила Вельцер и скомандовала водителю, – Сергей, давай по-старому.

Автомобиль медленно двинулся в сторону центра города. Мы сидели молча. Из динамиков разливались звуки Реквиема Моцарта. Старуха смотрела в своё окно, я в своё. Словно два поссорившихся влюблённых, сидели врозь, и незримая преграда разделяла нас.

За окном проносились улицы, наполненные грустью и депрессией. Вот старик стоит на переходе под проливным дождём. Вот группа подростков избивает одиночку на остановке, вот кто-то выбежал из магазина, держа что-то в руках, а за ним вслед, матерясь, побежал охранник. Вот жрица любви стоит на краю дороги, под ярким зонтом, под стать её макияжу. Вот «долгострой», который стоит уже четверть века, и никому до него нет дела. Проезжая мимо подворотни, я увидел мусорный бак и с десяток крыс подле него, которые раздирали добычу. Мы пронеслись мимо дорожной аварии: машина горела, и пламя не утихало, несмотря на сильный дождь. Обессиленный, что-либо сделать, владелец бегал вокруг. На остановке мужчине стало плохо, и он упал на асфальт, зеваки обступили его, послышались призывы вызвать скорую помощь. Это был его мир.

– В детстве, когда мы читали Марка Твена, мы в душе все мечтали очутиться на месте нищего. Вот так, раз и ты из грязи в князи. И ничегошеньки тебе за это нет, ничего. Оказаться на месте принца, с его возможностями, но с твоими знаниями, твоим опытом и желанием изменить свою жизнь. Многие бы продали за это душу Дьяволу. Казаться в чужой шкуре, начать всё с нуля. Второй шанс, но в фантастически комфортных условиях. И главное, чтобы тебя не раскрыли. А принц, ну а принц пусть там умирает. Ему там не выжить, это не его среда, она для него опасна. Домашний кролик умирает среди волков. Умирает не от когтей, а от страха.

Я смотрел в её глаза, наполняемые превосходством охотника, который загоняет свою жертву в угол, в ловушку из которой зачастую нет выхода. Она ликовала. Чтобы усилить эффект она резко скомандовала шофёру: «Останови!!!»

– Думаю Вам нужно минуты одиночества для раздумий и подготовки к принятию решения.

Старуха выстраивала свой план по крупицам, как художник в палитре смешивает краски и мелкими мазками создаёт полотно, так и она довершала свою схему. Я открыл дверь и вышел прочь.

Мой льняной пиджак разом промок, дождевые капли пригладили причёску, а мокасины наполнились водой. Оглядываясь по сторонам, видел вокруг так много знакомого, но при этом это было мне уже чужое. Я двинулся по улице, вдоль слепящих витрин, мимо мерцающих вывесок, пропуская через себя толпу спешащих по своим делам людей.

Тут ничего не изменилось, непрекращающийся дождь не давал миру измениться. Подавленность, желание скорее забраться в своё убежище, в свои квадратные метры, они спасут тебя. Там можно включить телевизор и наблюдать солнце. Неужели всё так и будет продолжаться, и никогда не будет возможности вырваться из этого кокона, изо дня в день повтор за повтором. Неприятная вибрация отвлекла его от собственных мыслей, рука нащупала в кармане телефон, который уже надрывался.

–Алло, – не посмотрев, кто звонит, ответил я.

–Уффффф, ты жив!!! – знакомый голос Лёни, – выдернул меня из раздумий. – Куда ты пропал? Который день не отвечаешь на телефон. Ты ушёл в разгул? ТЫ помнишь про свои обязанности? У тебя в руках одна из важных сделок, а ты пропадаешь. Да что с тобой такое? Давай скорее ко мне, мне нужен от тебя отчёт о проделанной работе.

То, что мы с тобой хорошо общаемся, ещё не даёт тебе права пренебрегать работой….

С каждым мгновением голос Лёни становился всё дальше и дальше, он вытеснялся возвращавшимися мыслями. А что дальше, что будет дальше?

Рядом со мной остановился Infinity, стекло заднего пассажира опустилось, и в темноте показался уголёк сигареты. Я медленно, будто под гипнозом убрал телефон от уха, нажал кнопку отбоя, сунул его в карман и, обойдя автомобиль сзади, нырнул в него через заботливо открытую водителем дверь.

Автомобиль был наполнен ароматом сигареты, я похлопал себя по карманам, Вельцер краем глаза заметила это: «В боковом кармане двери вы найдёте сигареты».

Ваниль и миндаль. Какое интересное сочетании. Кто придумал его? Глубоко затянувшись, закрыв глаза, подержав внутри с полминуты, тонкой струйкой выпустил дым под потолок.

– Мне нужны его девочки. К завтрашнему вечеру. Вы их приведёте мне – прорезала тишину она.

Я замер. Это было нелепо и чудовищно. Чувство омерзения наполнило меня. Чем-дети-то виноваты? Брала бы родителей.

– Родители мне не нужны. Отец скоро умрёт, он не выживет. У матери скоро обнаружат неоперабельную форму рака. Они отработанный материал. Дети продолжат моё дело. Пришло моё время, мне нужно передать кому-то мои знания – прочитав мои мысли, Вельцер, продолжала выстраивать схему, – девочки, только они.

– А что будет, если я не соглашусь? – осторожно поинтересовался я.

– Ничего, вы просто останетесь там, где и были до нашего знакомства. На том же жизненном месте, – она выпустила дымок, после достала тлеющую сигарету из мундштука, показала её мне и выбросила на мокрую улицу, – Просто останетесь здесь.

Сигарета упала на мокрое дорожное полотно. Уголёк пытался бороться с влагой, окружавшей его со всех сторон. Вот уже табак промок, и вода пробиралась по нему к бунтующему яркому угольку, ещё миг, и сделав последний вдох, уголёк потух, вода обступила его со всех сторон и поглотила.

–Вы совсем промокли, мне стоит позаботиться о вас, – водитель передал

кружку-термос, Вельцер отодвинула заслонку и протянула её мне, – облепиховый чай с мёдом, по рецепту моей бабушки. Вам нужно это выпить, чтобы не заболеть. Глоток горячего чая

Меня расслабил. Снова уставившись в лицезрение дождливого Питера, я погрузился в свои мысли. Постепенно они стали всё более размытыми, связь терялась, всё улетало, как шарики на день города, что летят вверх, наперегонки, стремясь улететь всё выше и выше.

Глава 8.

«….по сообщению учёных, вспышки на солнце перестанут оказывать влияние на земную жизнь с завтрашнего дня. Именно сегодня ночью, последнее эхо донесётся до нас. Очень хочется верить, что это так. В одном только Петербурге, несколько тысяч жителей обратились в городские районные центры здоровья, за помощью. У многих наблюдается потеря памяти и затуманенность рассудка….»

Я постепенно приходил в себя. Туман рассеивался, голос ведущего новостей доносился до меня из глубины подсознания, заполняя настоящее. Я разлепил веки, попытался сфокусироваться на окружении, первая попытка мимо, третья удалась. Я сидел в своём автомобиле. За окном было уже темно. Видимо это был не просто чай.

Через пять минут я вспомнил, что предшествовало моему возвращению в мир солнца. Надо было действовать. Надо было встретиться с Крыжовским.

Через мгновения автомобиль рванул с места и помчался в сторону улицы Восстания.

По пути я набрал телефон Льва Павловича.

–Алло, Лев Павлович, это Виктор, – надрываясь, прокричал я, – ей нужны его дочери, это основное, вот для чего вся эта карусель вокруг меня. Сейчас еду к Вам, хочу поговорить с Вами.

– Виктор, дома меня нет, – спокойно сообщил старик, – я в китайском ресторанчике, недалеко, на Маяковской, приезжайте сюда, тут отличный шеф-повар, уверен, что вы найдёте то, что будет Вам по душе. Жду вас.

Короткие гудки известили о потере желания продолжать разговор. Спокойный тон и холодные нотки в голосе оппонента немного смутили меня.

Войдя в ресторан, я огляделся вокруг, миловидная девушка, с восточными корнями в происхождении, подплыла ко мне.

– Добрый вечер, у вас заказан столик? – выдала она стандартный стартовый вопрос.

– Меня должен ждать старик, с седой бородой, – продолжая оглядывать зал, машинально ответил я.

– Я понимаю о ком вы, позвольте проводить Вас, – и она поплыла в сторону следующего зала.

Словно слепой, я последовал за ней, как за поводырём. Мы прошли через следующий зал, который переходил в коридорчик с тремя дверьми по сторонам: две слева и одна справа. Нужная мне, была справа. Пройдя в маленькой приватное помещение, я увидел Крыжовского, который разделывал утку по-пекински. Жестом руки он предложил присоединиться.

– Принесите нам пожалуйста коньячку, армянского, десятилетнего, грамм двести – заказал он и, обращаясь ко мне, добавил, – Виктор, может быть, Вы хотите что-то другое?

– Пожалуй, яблочного сока, пол литра, в бокале из-под пива, если можно. Из еды ничего не надо, – резюмировал я.

Девушка удалилась, сопроводив её взглядом, убедившись, что дверь закрыта, я рассказал Льву Павловичу о моей встрече со старухой.

Выслушав всё очень внимательно, Лев Павлович откинулся назад. Белым, влажным полотенцем он убрал остатки жира с пальцев. Затем спокойно взял в руки недопитый бокал коньяка и сделал глоток. Было видно, что он переваривает услышанное.

– Вы знаете, Виктор, чем отличается коньяк десяти лет и трех? – и, не дожидаясь моего ответа, продолжил, – Взрывом богатого вкуса. Выдержкой. Неповторимыми ощущениями. Насыщенностью. Утончённостью и ощущением полного покоя при его принятии. Он проникает в тебя, наполняя теплотой горло, и водопадом спускается вниз, согревая всё за собой и вокруг себя. Никаких неприятных ощущений. Состояние покоя, как я уже сказал. Вельцер подвела Вас к выбору между десятилетним богатством и трехлетним дешёвым послевкусием – он ещё отпил из бокала.

Дверь приоткрылась, и официантка внесла графин с коньяком и блюдце с чёрным шоколадом.

– Многообразие вкуса, – причмокивая Лев Павлович, закинул себе в рот кусочек шоколада, обильно запив коньяком. Спустя мгновение он спросил, – А что вы сами думаете?

– В смысле думаю? – удивился вопросу я.

– Ну, у вас лично, что вызывает это предложение? – его брови взметнулись вверх, как у Александра Гордона, а на лбу прорисовались четыре чёткие волнистые линии.

– Ничего, кроме отвращения, – ответил я, погружённый в свои мысли.

– Их отец всё равно умрёт, а у матери скоро обнаружат неоперабельный рак, так она сказала?

– Неоперабельную форму рака, – поправил я его, всё также погружённый в свои размышления.

– Получается, что дочери останутся сиротами. Юные создания потеряют родителей в столь раннем возрасте, – с сожалением в размышлениях, проговорил он.

– А что, если она говорит неправду, чтобы использовать меня, заманить меня, запереть в угол? – вдруг осенило меня, – Конечно, это так просто и логично. Дать попробовать сладкой жизни, показать, как всё плохо в той и как хорошо в этой. История принца и нищего.

Лев Павлович налил себе очередную дозу коньяка и, смочив губы, откусил кусочек тёмного шоколада. Вновь запив его коньяком, он продолжил.

– Пока Вас не было, я занимался сбором информации о супругах из разных источников, в том числе весьма приватных, есть связи в больнице. Боюсь, что старуха права относительно него. Его не спасти. Сегодня я узнал, что перспективы выхода из комы очень призрачны и стремятся к «0». По ней могу сказать только одно, на двух недавних приёмах она теряла сознание, из-за чего приходилось её госпитализировать. И если в первый раз МРТ не делали, то на второй, после обследования, оно показало, что у неё рак головного мозга 4-ой степени – он сделал паузу и посмотрел на меня.

Информация давила на меня, не мог принять решения – мне была нужна помощь. Подняв голову, я устремил взгляд на него: «Я в смятении, я не понимаю. Почему это происходит со мной?»

Он пододвинул стул ко мне и положил руку на плечо.

– Вы хороший человек, я это понял, когда вы оказались на пороге моей квартиры, – не дайте себя запереть и загнать в угол. Из всего есть выход. Вы должны справиться и одолеть мрак внутри Вас. Верю в Вас, и верю, что свою доброту Вы раскроете в соответствующих условиях. Жаль, что Вы не из этого мира, он бы стал ещё чуточку светлым. Выбор всегда за Вами, но мне будет Вас не хватать, в какой-то мере. Прощайте – он отодвинулся от меня и пригубил янтарного напитка.

Осознав, что это наша последняя встреча, я протянул ему руку, крепко её пожал и вышел.

Покидая ресторан, на выходе я схватил фирменный коробок спичек.

Во мне вертелось внутри какое-то чувство, моторчик, как в те жизненные моменты, когда приходилось принимать решения, от которых многое зависит. Беспокойство, вот как называется это чувство.

Выйдя наружу, я огляделся вокруг. Рука произвольно нырнула в карман, выудила

оттуда отсыревшую пачку Camel и отработанными движениями доставила сигарету в рот. Движение спичкой о боковую тёрку спичечного коробка, огонь, и вот деревяшка с разгоревшейся серой скрывается в убежище из рук, укрывая огонь от невзгод. Глубоко затянувшись, я поднял вверх голову и выпустил струю дыма. Белые ночи были в разгаре. Чистое небо, на которое с востока наступали маленькие тучки. Докурив сигарету, я бросил её в урну. Нужно было всё обдумать, тщательно, до мелочей. Телефон в кармане ожил. Я подсознательно знал, кто это звонит.

– Привет любимая, – спокойно, с расстройством в голосе ответил я, – Как у тебя дела?

– Привет, – этот голос такой был манящий и убаюкивающий, – ты когда будешь? Я жду тебя к ужину, с вещами и бутылкой вина.

Не зная, что ответить, я начал мычать и, наконец-то, выдавил из себя: «Сегодня ничего не получится, не жди меня. И завтра тоже. Не знаю, когда. У меня другие дела. Прости меня» – палец быстро нажал кнопку отбоя, после я перевёл телефон в авиа режим. Внутри было погано. Подключив наушники, пристроив их в уши и выбрав режим случайного воспроизведения, двинулся по остывавшему от дневного зноя тротуару. Мурлыкающий голос Эми и её Back to Black уносили меня прочь отсюда, прочь с этой улицы, прочь во дворы…

Шёл вдоль домов, дотрагиваясь кончиками пальцев до шероховатости стен вековых зданий, заглядывал в окна первых этажей, покрытые дорожной пылью, прислушивался к эху своего «Э-ээ» в дворовых колодцах, всматривался в лица счастливых людей, которые стремились куда-то в этот вечер. Ловил ароматы, что витали в воздухе, стараясь их занести в сознание, запереть накрепко, чтобы они не улетучились. Простаивал на набережной Невы, наблюдая кораблики, снующие туда-сюда, наполняющие пассажиров эмоциями от этого прекрасного города.

Прогуливаясь вдоль Невы, я не заметил, как около меня остановился Q50. Немного помедлив, огляделся вокруг, пытаясь запечатлеть каждую крупинку окружения. Проезжавшие мимо машины сигналили припарковавшемуся в неположенном месте автомобилю. С минуту стоял, потом махнул рукой и сел в машину.

Чёрный Infinity плавно отъехал от пешеходной дорожки и, набирая скорость, двинулся вдоль Невы в направлении, откуда на город наступали тучи.

-–

Спустя 2 дня Фёдоров Юрий Викторович вышел из комы. В его состоянии наблюдались улучшения, из минусов были имевшие место провалы в памяти. Он не помнил многих людей, узнавал только родных, многие мгновения его жизни были ему недоступны. Его характер изменился.

Вскоре дочери доктора пропали.

-–

Люди из водной полиции вылавливали тело мужчины из Невы.

–Давно он уже тут, видишь, как набух, – констатировал один из них, тот, что был поменьше.

– Давай не чеши языком, надо достать его, пока зеваки не сбежались – подгонял его тот, что побольше.

Подцепив его баграми, они дружно вытащили его на палубу. Лицо утопленника было обезображено, точно оно было выжжено намеренно. Он был полностью лысым. Стоявший рядом инспектор полиции растолкал их: «А ну-ка, дайте взглянуть».

Надев латексные перчатки, он стал осматривать тело. Засунув палец в рот, пошарив там, он взял покойника за руку и развернул её тыльной стороной вверх.

–Так я и думал. Зубов нет, отпечатков нет. Очередное глухое дело, – констатировал он.

В ста метрах от них, на набережной за ними фигура в тёмном пальто. Молодая женщина, с мундштуком в руках, приятно похожая на Одри Хепбёрн, наблюдала за происходящим с каменным выражением лица, периодически затягиваясь ароматной сигаретой. В определённый момент она поняла, что её столь долгое нахождение тут может привлечь внимание и проследовала к автомобилю, что ожидал её неподалёку. Расположившись на заднем диване, она закрыла дверь. Салон был наполнен звуками убаюкивающей песней Depeche Mode – Soothe My Soul (Gregor Tresher soothed remix).

– Ну как там? – поинтересовался её сосед, пожилой мужчина с клинообразной бородкой.

– Не думаю, что они смогут выйти на него, скорее всего, похоронят это дело в архивах.

Она посмотрела на него, в его грустные глаза и нежно провела рукой по жёстким седым волосам бородки.

– Не переживай, жаль конечно, что с той девушкой не получилось, но у нас ещё есть время – ласково произнесла она.

– Конечно, моя любовь. Конечно, есть, – согласился он и отвернулся к окну.

Автомобиль тронулся, набрал ход, поднялся на ближайший мост и, перебравшись на другую сторону, скрылся в сумерках, которые уже вступали в свои права в городе Святого Петра.