Папа подарил мне оленя

1

Утро летнего дня. Лео ненавидит его всей душой за его бестактность. Так грубо нарушать сонный покой в столько ранний час было очень невежливо со стороны солнца. До звонка будильника ещё остаётся два часа, а ты уже продрал глаза – приятного здесь мало. Лео натянул на уши одеяло, но под ним было жарко. Одним словом, мучение! Но не только солнечный свет рушил его общение с Морфеем – за стеной громкие звуки составляли прекрасную пару беспардонному солнцу. Сквозь дремоту стало понятно: это Маттиас пришёл со своей новой квартиры и собирает вещи. Вот она, реальность! Спать дальше было уже невозможно, проблемы текущие и грядущие захлестнули голову Лео, и он решил окончательно – пора вставать. Отключив будильник, он вышел в коридор.

– Мэт, ты окончательно поехал головой! Часы видел? Ещё только шесть, а у нас в квартире полный переполох.

– Ха, чувак, ну извини! Ждать, пока ты проснёшься, было невозможно, – съязвил Маттиас.

– Можно было бы подождать хотя бы час-другой, – пытался ухватиться Лео, но было тщетно – сбор вещей шёл полным ходом.

Осмотрев комнату друга, Лео понял, что не узнаёт её. Исчезли плакаты со стен, куча вещей уже переместилась в коробки и ждала своего часа для переезда в новый дом или на свалку.

– А Лола не пришла?

– Я здесь!

Лола вышла из ванной. На ней была какая-то старая растянутая футболка и такого же вида джинсы. Волосы собраны в пучок, древние кеды выдавали её возраст. Не то чтобы этот вид контрастировал с её повседневным обликом, но было понятно, что она собирается заняться тяжким физическим трудом.

– Ты нам не поможешь, Лео? Нужно вынести все эти коробки в фургон. Мы его сняли буквально на пару часов, так что нужно торопиться, – пояснила она.

Лео недолюбливал Лолу. Сначала она забрала его друга – Маттиас не мог ни о чём думать, кроме как о ней, и не мог проводить время иначе как с ней. Потом она утащила его в новую квартиру. За этим последовал тотальный переезд и ворох проблем, связанных с поиском нового соседа. Теперь вот она врывается ни свет ни заря, и буквально принуждает его, Лео, таскать все эти ящики в немыслимом темпе. Издевается, по-другому и не скажешь.

– Ладно, – неожиданно сдавшись, ответил Лео, – сейчас переоденусь и помогу.

Через пять минут он, нагруженный парой коробок, тащил их вниз по ступеням в фургон. Удивительное изобретение – лифт. Он полностью изменил понятия о доме и архитектуре. Ещё удивительней его отсутствие. Когда тебе нужно что-то принести или вынести из дома, ты проклинаешь всех и вся за то, что на твою долю легли тяжёлые испытания переноски вещей. Выйдя из квартиры, Лео чуть было не перевернул свой велосипед, припаркованный прямо на лестничном пролёте. Ну что за напасть!

Фургон ждал сразу возле входной двери. Небольшой фольксваген способен вместить всю большую жизнь Маттиаса, ну, или как минимум ту, что была проведена в этом доме. С Лео спустилась и Лола, она открыла двери фургона, и две коробки нажитого скарба поместились прямиком в его внутренность.

– Лео, я оставляю эти два мешка. Посмотри, может, тебе что-то из этого нужно, а если нет, то я всё выброшу.

Лео взглянул на содержимое мешков. Старая настольная лампа, кассетный проигрыватель. Лео помнил тот момент, год назад, когда Маттиас принёс домой этот проигрыватель и несколько старых, в основном кустарных записей ранних Rolling Stones и чего-то там ещё, купленных на барахолке на старом заводе, превращённом в арт-пространство и лофты. Маттиас тогда светился от счастья, будто нашёл какое-то сокровище, и гордо заявил, что оно досталось ему ни много ни мало за две монеты. Слишком низкая цена для такой находки. А позже, в тот же вечер, они курили травку при свете этой самой лампы, слушая Paint it black от 1969 года на этом самом кассетнике, и неистово смеялись. Теперь эти воспоминания предполагается погрузить в мусорный ящик.

Чуть порывшись, Лео взял себе три вещи – велосипедный шлем, старую книженцию и подставку для ручек. Остальное пусть горит в аду свалки за городом. Сборы продолжились. Все трое поочерёдно носили вещи наружу, в фургон, практически не разговаривая друг с другом. Для Маттиаса этот момент был также тяжёлым. Но, в отличие от Лео, по окончанию переезда его ждала свадьба и затем – счастливая семейная жизнь.

– Кстати, кто-нибудь ответил на объявление? – спросил он Лео.

– Ещё не смотрел, но нужно проверить, – ответил ему тот.

Лео достал телефон и проверил почту. Было два ответа на объявление о съёме квартиры. Первое было абсолютно бесполезным – несмотря на явный факт, что сдаётся лишь одна комната, какие-то два брата спрашивали, когда они смогут посмотреть свои комнаты. Второе было от девушки по имени Мария, которая сразу заявила, что ей двадцать два, она изучает лингвистику, но собирается вселиться аж в ноябре. Это было слишком поздно, и Лео не мог потянуть так долго эту квартиру сам, даже если бы к окончанию осени приехала бы эта Мария. Да и кто знает, может, к ноябрю он бы находился в отношениях, и приезд загадочной Марии был бы некстати. Кто знает?

– Нет, ничего путёвого. Я не знаю, Мэт, если до середины сентября никто не найдётся, то мне придётся сваливать отсюда. Либо искать вторую работу, что отнюдь не вариант.

– Ничего, чувак, всё решится. Эта хата очень крутая, не будь летних каникул, на неё бы очередь записывалась бы.

– Да, на каникулах никого найти невозможно. Знаешь, я разлюбил лето. То есть в школе это, безусловно, самое лучшее время года, а вот сейчас понимаю, что лето приносит с собой больше проблем, чем отдыха от них.

– Ты слишком критичен. Посмотри на вещи с другой стороны, не будь так однобок. У всех есть проблемы, и ничего страшного не будет, если тебе придётся съехать. Можешь пожить у нас какое-то время, не вопрос. Не нужно так переживать только из-за того, что пока никто не ответил.

Безусловно, проблема была не только в этом, и Лео удивился, что Маттиас не совсем его понимает. Будущее жизни с новым человеком в соседней комнате его страшило. Он знал Маттиаса с последних трёх лет их школьной жизни, они вместе взрослели, вместе радовались своей молодости, открывая день за днём что-нибудь новое. Он знал почти все секреты Маттиаса, а он, в свою очередь, знал все секреты Лео. Теперь жизнь разводит их по разные стороны.

– А ты спрашивал у всех друзей? Может, кто-то да знает человека, которому позарез нужна комната?

– Спрашивал. Хотя, погоди, ещё с Томом не говорил по этому поводу.

– Том? Ты до сих пор не спросил Тома? Он должен был быть первым, к кому следует обращаться с таким вопросом. Поверить не могу, что ты до сих пор у него ничего не узнал!

– Да, это моё упущение. И он-то знает очень много человек в округе, должен подсказать кого-нибудь. Сегодня увижу его после обеда в художке.

– Ну вот, видишь, не всё так страшно, – утешил друга Маттиас.

Том работает вместе с Лео в художественной школе. Они ведут курсы графики у детей и подростков до шестнадцати лет. Но так как Том изучает графику в художественной академии и вообще рисует гораздо лучше, то он преподаёт у старшей группы, тогда как Лео достались в основном десятилетки. Но это лишь то, что касается дневной жизни. С закатом Том превращается в самого знаменитого тусовщика города или даже страны, хотя, возможно, и больше. У него потрясающая харизма, нестандартное мышление, море подписчиков в «Фейсбуке» и ещё больше контактов в телефоне. Том – мастер вечеринок, Том – катализатор общения. Любой, кто начнёт разговор с незнакомкой с фразы «О, а ты знаешь Тома?», обречен на успех, ведь кто не знает Тома в этом городе? Ведь ничто так не сближает, чем разговор о местной знаменитости. Лео повезло гораздо больше остальных – он дружил с Томом, работал с Томом, часто бывал у него дома, а тот – у них с Маттиасом. Через Тома они узнавали о самых крутых закрытых тусовках города и были знакомы со всеми, с кем нужно быть знакомым, чтобы самому иметь успех и популярность. Так что тем более становится непонятным то, почему Лео не подумал о возможной помощи от Тома, когда у него возникла проблема с поиском соседа.

Неожиданно обнадёживающая мысль удачно наложилась на зашедшее в окно солнце, и душа наполнилась теплом. Мгновенно позабыв о какой-либо неприязни к переезду Маттиаса и присутствию здесь Лолы, Лео схватил коробку, причём самую большую из всех, и пулей выскочил на улицу. Пара ходок – и весь основной багаж Маттиаса был погружен. Оставалось кое-что по мелочи, что Маттиас обещал забрать в ближайшие дни.

– Вау, чувак, а ты сможешь так же нам помочь выгрузить всё это барахло?

– Ты серьёзно? Я ведь даже не завтракал ещё.

– Отлично, у нас и позавтракаешь. У нас есть блинчики и всё такое прочее.

– Ладно, поехали.

Все трое погрузились в кабину фургона и уже через двадцать минут подъезжали к новому жилищу Маттиаса и Лолы. Ещё через сорок минут весь скарб был перемещён в их новую, ещё не обставленную толком квартиру, и Маттиас поехал отвозить фургон на стоянку проката, которая находилась в пяти минутах от дома. Лола взялась за разогрев завтрака, тогда как Лео осматривал их новые апартаменты. Всё здесь было иным, чем в их совместной с Маттиасом берлоге. Спокойные цвета стен, добротно сделанные полы, посуда, аккуратно сложенная по ящикам, отсутствие беспорядка с обувью в прихожей. Квартира была в самый раз, чтобы разменять здесь свой четвёртый десяток и продолжить дальше стремительно прощаться с молодостью. Вскоре квартира наполнится детским плачем, слащавой попсой, скульптурками из IKEA, одеждой из Marks and Spencer и запахом домашней выпечки. Скоро, очень скоро обитатели хипстерских квартир станут для Маттиаса с Лолой слишком молодыми, их вкусы – слишком дерзкими, а музыка – слишком громкой и бессвязной. И да, они будут называть ту молодёжь хипстерами, тут ничего не изменить. Их жизнь наполнится умеренностью, серостью медленных будней, восьмичасовым рабочим днём и походом в парк по выходным. «Чушь собачья, – подумал мимолётно Лео, – такого просто не может быть!» Что ж, Лео, самообман – лучшее лекарство от жестокости этого мира.

– Лео, ты будешь взбитые сливки к блинчикам? Или лучше апельсиновый джем?

– Не откажусь ни от того, ни от другого. Тебе помочь с чем-нибудь?

– Залей пока сливки в сифон, да, из этой пачки. Спасибо.

Лео было неловко проводить время наедине с Лолой, он ждал спасительного возвращения своего друга, но, к счастью, Маттиас не заставил себя слишком долго ждать.

– О, Мэт, забываю спросить – тебе нужны будут те виниловые пластинки, которые мы держим в коридоре?

– Безусловно! Там ведь много всего крутого! Даже не думай ничего оттуда взять!

«Тест пройден на отлично», – подумал Лео, и на душе снова заиграли лучи надежды. Солнечные лучи, впрочем, тоже заиграли на столе и полированной поверхности сифона для сливок.

– Я всё думаю о вечеринке по случаю переезда, – начал Маттиас, запихнув в рот только что разогретый блинчик. – Наверное, начнём у нас, а потом пойдём в «Стрекозу».

– Неплохо. Сколько думаете людей позвать?

– Человек двадцать пять, – внезапно для Лео ответила Лола. Так как она не сильно ладила с компанией друзей Маттиаса и Лео, как, впрочем, и компания не ладила с ней, число двадцать пять говорило об очень долгих и жарких переговорах, упрёках, капризах, надутых губах и, наконец, о полной капитуляции Лолы перед лицом неминуемой вечеринки. Лео подумал, что весьма вероятно то, что первоначальное число, озвученное другом, было около пятидесяти или даже больше.

– Двадцать пять человек, почти половина из них университетские, – продолжил Маттиас, – будет много девушек, подруг Лолы, так что не теряй шанса, дружище!

Лео на мгновение ощутил себя хозяином этой квартиры с бледно-голубыми обоями и шторами в горошек. Потенциальные отношения с одной из подруг Лолы, безусловно, очень бы способствовали скорейшему переезду Лео из уютного гнёздышка, увешенного плакатами, в подобный музей-выставку продукции IKEA. Хотя, правды ради, стоит отметить, что Лео не был знаком с этими подругами, так что среди них могла оказаться вполне себе адекватная девушка, которая бы разделяла его воззрения на мир, массовую и альтернативную культуру и кулинарно-курительные предпочтения.

– Интересная мысль, – очень обтекаемо и старомодно заметил Лео. – А когда вы планируете всё это устроить?

– Через две недели примерно. Кстати, подумай, кого можно было бы привести, чтобы вечеринка удалась.

– Тома – обязательно! – воскликнул Лео.

– Это и не обсуждается, без него вечеринка не вечеринка. Он уже есть в списке.

– Братьев Дрен не забыли?

– Конечно нет! Как же можно забыть? Они такие прикольные ребята! Надеюсь, что они ещё музло подвезут.

Сомнений не было, это была реплика Лолы. Лео смотрел ей в глаза и не узнавал её. Так долго и так мучительно жестоко она рушила всё, что было создано за многие годы его с Маттиасом дружбы и проживания в общей квартире. Её образ жизни был антиподом их образа жизни. Она ценила мейнстрим, она любит рано ложиться спать, она строит карьерные планы на десяток лет вперёд. Собственно, их с Маттиасом встрече и не суждено было быть, не сломайся её велосипед напротив помещения, где они с Лео гуляли на вечеринке. Маттиас помог ей с цепью и педалями, провёл домой, закатил велосипед в гараж и зафрендил на прощанье в «Фейсбуке» и «Инстаграме». Случайность, чья-то злая шутка, ставшая роковой. После этого бунтарь постепенно умирал в Маттиасе, он стал реже ходить на вечеринки с артхаусным кино и экспериментальной музыкой и начал больше времени проводить в клубах, где тусуются в основном те, кто не может по достоинству оценить новаторство и радикализм, заменяя это простенькими битами и рифмами. Иначе говоря, он начал взрослеть. Безусловно, никто не питал беспочвенных надежд, что молодость вечна, и Лео стоически воспринял то, что его друг стал встречаться с девушкой из, как он выражался, «альтернативного общества». Более того, он был всячески рад за Маттиаса, про неудачную личную жизнь которого не шутил разве только ленивый. Тогда Лео ещё встречался со своей пассией, они даже пару раз ходили вчетвером в кино, а после – пили вино на крыше. Девушка Лео также заразилась бациллой среднего человека и умеренности и бросила Лео ради средненького парня, который больше времени проводил в спортзале, чем за размышлениями о смысле жизни. Проще говоря, буквально через пару месяцев со дня той злополучной встречи с поломанным велосипедом Лео приобрёл в лице Лолы серьёзного врага, солдата разрушительной армии, которая, не останавливаясь ни перед чем, сокрушает любые проявления инаковости. Причём врага не открытого, так бы было даже проще, если бы их взаимная неприязнь была публичной, но врага скрытого, ибо никто, даже самый проницательный человек, не мог разглядеть эту антипатию, а порой даже и ненависть к ней. Заметим, что эти антипатия и ненависть были взаимными. Лола не раз намекала, что Лео слишком инфантилен, что он плохо влияет на Маттиаса, что его музыкальные вкусы слишком кичливые, его художество слишком банально и требует развития, и что вообще Лео стоило бы уделять больше времени учёбе и карьере, чем своим похождениям по тусовкам с сомнительными людьми с не менее сомнительными взглядами. Высказывалось же это в столь изощрённой форме, что никто, абсолютно никто не мог увидеть этих упрёков, кроме Лео. Теперь же Лола второй фразой подряд убивала эту вражду, хотя до её полного уничтожения было слишком далеко.

Не выдержав, Лео сказал:

– Ты серьёзно? Ты хочешь пригласить братьев Дрен?

– А что в этом не так? – будто бы удивившись, ответила Лола. – Они талантливые ребята, их все любят, и вы вроде неплохо общаетесь с ними.

– Сто процентов, братья Дрен нам нужны, – подытожил Маттиас, – не могу дождаться увидеть всех вместе, их, Тома, ребят из группы. Это будет зверская вечеринка, запомните: звер-ска-я!

– Я тоже вся в предвкушении! Люди будут говорить об этом несколько месяцев подряд. Все ваши друзья в «Стрекозе» – это точно будет лучшая вечеринка. Правда, Маттиас?

– Конечно, детка, – коротко ответил Маттиас, глаза которого выдавали, что он уже витает в облаках.

– Но есть одна проблема, – заметил Лео. Порой ему присущи качества кайфолома, что он открыто признаёт, но пытается с этим бороться. – Ведь сейчас лето, и многих просто нет в городе.

– Пока ты тут разглагольствуешь, я написал Жозефу Дрену, он в городе и будет вместе с Карло! Так что крутой вечеринке – быть!

– Ура! – воскликнула Лола.

– Чувак, это нереально круто! Как он написал? Покажи, покажи!

– Вот, смотри, – ответил Маттиас и дал телефон Лео. – Все будут: Том, Дрены, Марго и компания, а остальные пусть жалеют, что укатили из города.

– Нужно обязательно придумать общий тег, чтобы каждый постил фотки с этим тегом.

– Что-то типа «Большой свал»?

– А что, если просто «Они сваливают»?

И это тоже была Лола. Она менялась на глазах. Лео подумал: а что, если всё его отношение к ней было обманом? Что, если она совсем не плохой человек, просто несколько своеобразный, что, безусловно, не грех? Что, если он рассматривал Лолу сквозь призму своих разбитых отношений? Мысли текли рекой, как бывает, когда пересматриваешь философию какого-нибудь деятеля. Лола становилась для него приятным человеком. По крайней мере, в этот момент, пока они потягивали свежесваренный кофе, запивая им блинчики.

– Может, сделать вечеринку более тематической? Нужно будет подумать над этим. И я также займусь видеорядом. Это будет мой вам подарок к переезду.

– Спасибо, Лео, нам с Мэтом будет очень приятно.

– Действительно, чувак, очень благодарен за это.

– Покажем видосы в «Стрекозе», также спрошу Тома, сможет ли он организовать какое-нибудь шоу. Ну, он же многих знает. Братья Дрен, может, что-нибудь придумают. Заеду к ним по пути.

Братья Дрен долгое время подрабатывали диджеями по вечерам, а днём чинили и собирали велосипеды. Их инди-техно и шоссейники пользовались колоссальным успехом. Скопив немного денег и закончив университетское штудирование, они решили не искать себя вне любимого и знакомого района и открыли заведение, где совмещали оба своих хобби. Заведение горделиво носило знакомое всем жителям города имя «Дрен», днём выполняя функции велосипедной мастерской, а вечером – бара с потрясающими треками. Братья за долгие годы обзавелись кучей последователей и подражателей, которые приходили в «Дрен» в надежде научиться мастерству сборки велосипедов или на крайний случай мастерству композиции индитроники. Братья, будучи доброй души ребятами, конечно же, делились опытом, а самым продвинутым диджеям даже уступали пульт на вечер, тем самым получая время побродить по другим заведениям города, чтобы самим набраться нового опыта или просто найти пару-тройку новых друзей. Лео давно собирался к ним закатить – подправить цепь и ещё пару велосипедных штук, поболтать о том, об этом и, если повезёт, предложить им купить одну из своих последних картин, которая, безусловно, очень бы подошла к интерьеру заведения, а именно неплохо украсила бы собой стену позади барной стойки. Так думал Лео. Теперь же у него появился шанс получше, ведь братья Дрен просто помешаны на музыке и с удовольствием помогут с треками для вечеринки своих друзей. Ну, и картину купят, конечно же.

Немного ещё поболтав, допивая кофе, Лео попрощался с Маттиасом и Лолой. Он решил пойти домой пешком, заодно заглянув в кебаб, чтобы купить себе что-нибудь на обед. Выйдя оттуда с тёплым свертком, он неспешно пошёл домой, по пути встречая знакомых и разглядывая витрины. Достигнув, наконец, дома, Лео ещё раз оглянул полупустую квартиру. «Ну а что, – подумал он, – для смены обстановки я перееду в комнату Мэта, а в мою пусть заселится новый сосед». Найдя эту мысль для себя довольно приятной, Лео ещё раз проверил почту, но ни одна душа не высказала своего желания быть его соседом.

К Дренам Лео решил ехать после обеда, когда посетителей в их заведении будет меньше и никто не помешает беседе. До этого времени он решил немного попрактиковаться в живописи маслом, приготовив холст и краски. Вдохновение посетило его достаточно внезапно, и идеи витали в его голове, но эти идеи не имели никакой законченной формы. Он видел цвета, буйство красок, линии, но скорость полёта мыслей была столь высока, что распознать в этой кутерьме хоть что-нибудь отчётливое было решительно невозможно. Лео стал наносить линии на холст, питая надежду найти содержание по ходу работы. Словно из далёкой памяти, стал вырисовываться дом, деревья, улица. Цвета были лёгкие, яркие, мазки выходили пёстрыми, кроткими. Мгновение спустя Лео понял, что мозг диктует ему воспоминание его детства. Создающаяся на холсте улица до боли напоминала ту, где Лео провёл первые несколько лет своей жизни. Он не помнил её во всех деталях, но лишь некоторые из них остались в памяти. В возрасте шести лет он переехал с родителями из Восточной Европы. Он слабо понимал свой родной язык, так как с головой окунулся в новую среду, поощряемый родителями. Они искали новой жизни и хорошего заработка, а Лео, подобно воздушному шару, отпущенному ребёнком, нёсся за потоком ветра судьбы, поднимаясь всё выше и выше, улетая прочь из среды своего происхождения. Там, далеко внизу, скрываемая облаками, осталась та улица детства и первые друзья, с которыми он знакомился возле горки и качелей во дворе. Теперь их разделяют не просто километры, а целые судьбы, которые разнеслись по разные стороны. Увы, воздушный шар жизни был так высоко, что разобрать прежнее было невозможно. Образы стали исчезать из головы Лео, вдохновение улетучилось, а без него рука, наносящая краску на холст, стала как будто бы парализованной. Отложив в сторону кисти, Лео стал собираться к Дренам.

«Как же неловко предлагать друзьям купить свою работу. Но Жозеф уже давно требовал картину и обещал выплатить честный гонорар, который в данное время был бы так кстати. Какую бы цену назначить за картину?» – меркантильные нотки заполнили вакуум мыслей. Братья Дрен были людьми небогатыми, но они ценили искусство и знали толк в живописи. Лео считал, что работа, которую он хочет им предложить, безусловно, тянула на шедевр, хотя он понимал, что столь высокомерная оценка своего творчества может и не найти отклик у других людей. «Нужно быть реалистичным, Лео», – фразу, которую он слышал в отношении себя довольно-таки часто, повторил он сейчас для самого себя.