Поезд жизни на колее судьбы

Екатерина чувствовала себя униженной, оскорбленной и обманутой. Все ее ожидания, планы рухнули и были растоптаны мужскими ботинками (у нее в ушах отдавался стук каблуков, когда Жюль поднимался по лестнице). На эту поездку она потратила большенство своих сбережений. Она не стал ждать пока пройдет неделя, а сдала билет, купила другой, на ближнюю дату, заплатила за двое суток в гостинице и уехала обратно в Москву.

Позже, из писем Жюля, которые она долго не хотела вскрывать, она узнала, что это действительно его жена и ребенок, а с ней он был, когда жена лежала в больнице на сохранении, а потом у нее проходили тяжелые роды. Он хотел развлечься, снять напряжение и не воспринимал «Катрин» всерьез. Для него она была просто девушка, которую он «снял». Она читала его письма и плакала, рвала их, сжигала, но потом жалела. Чтобы забыть Жюля ей понадобилось больше трех месяцев и смерть близкой подруги от тяжелой болезни. Все эти три месяца она не встречалась с мужчинами, соответсвенно не была ни с кем близка по ночам. На последние его письмо она ответила такими словами, которые понял бы только русский человек и которые бы его очень сильно оскорбили. Самое мягкое из слов было «козел». После этого, об этом «бельгийском уроде», как она его называла, она больше не вспоминала.

Она даже не заметила как доела завтрак. Выпив уже остывший, теплый чай, Екатерина пошла обратно к себе в купе.

Живот у нее побаливал из—за ежемесячных физиологических проблем. Она стала укладывать уже ненужные ей в поезде вещи и принадлежности в чемодан. По приезду ей надо заселиться в гостиницу, а уже на следующий день начать переговоры и решать задачи. Всего в Париже она пробудет три дня без дня приезда. Уезжает она вечером третьего дня.

Поезд все также мчался вперед, а погода за окном менялась в худшую, по мнению многих, сторону. На стеклах уже появлялись капли, а голубого неба из—за облаков было уже не видно. Плюс к этому, на севере были видны темно—синие облака и частые молнии пронзающие синеву.

Екатерина сидела в своем купе до обеда, выходя только по надобности в туалет. На остановках она не выходила из поезда, а продолжала лежать и читать книгу, на соседнем месте она разложила свои вещи и положила туда чемодан. Она закрылась в купе и поэтому, не боясь что кто—то может к ней зайти, лежала лишь в нижнем белье черного цвета и голубых шортах. Ее все терзали мысли, что на все время ее прибывания в столице Франции у нее будут проблемы, связанные с физиологией организма, которые будут доставлять ей неудобства.

«Ну хоть, по—идеи, они должны закончиться или практически закончиться когда я сяду на обратный поезд до Москвы. Но все равно, в Париже они будут в самом разгаре».

Однако, в сравнении с некоторыми ее подругами, менструация проходила для нее еще не так болезненно. Некоторые даже встать с кровати порой не могут.

Она посмотрела на часы, увидела время и стала переодеваться и собираться на обед.

В проходах было уже больше людей, чем утром. Многие стояли и курили, общаясь между собой. Пока Екатерина шла она услышала множество диалогов, которые для нее переходил один в другой. От политической ситуации в мире к спорту, от спорта к женщинам, а от них к часам, тростям, костюмам и прочему.

Вагон—ресторан также был заполнен больше чем утром и она не могла уже сесть за свободный столик. Она окинула взглядом занятые места и решила присесть к девушке с мальчиком, лет семи—восьми.

– Добрый день. Вы не будете против, если я присяду? – спросила Екатерина на французском языке.

– Нет. Пожалуйста, – девушка с улыбкой указала на стул перед собой.

– Спасибо.

Екатерина сделала заказ и стала смотреть в окно, ожидая готовности. Через несколько минут ей принесли салат, а девушка с ребенком закончили прием пищи и собирались уходить.

– Приятного аппетита, – сказала она, вставая из—за стола.

– Спасибо, – ответила Екатерина.

На какое—то время она осталась одна за столом, но это было недолго.

«Сейчас же сядет ко мне и будет клеиться».

Подумала она, когда в вагон зашел мужчина лет тридцати, по виду его она сразу поняла, что сейчас он предложит ей познакомиться, чтобы потом провести время вместе, а не скучать по одиночке. И в это времяпрепровождение входит не только милое общение.

– Здравствуй, – начал он, подойдя к ее столу, – Не занято?

Она вытерла губы салфеткой после супа, отставила тарелку и ответила:

– Раз я здесь сижу, то всяко уже занято. А мы с вами на «ты»? – безразлично ответила она.

– А почему бы нет? – глупо улыбался он, а глаза бегали в растерянности.

– А потому и нет. Хотите присесть – пожалуйста. Но не надо меня дурить как девочку, которая не понимает, что вы хотите от меня лишь одного.

– Да и не собирался как—то, – грустно сказал он, поняв, что все «обломалось».

– Точно? – с усмешкой спросила она.

– Я, пожалуй, сяду за другой столик, – и он ушел дальше.

«Да пожалуйста. Сейчас пойдет дальше кого—то искать».

Долго искать ему не пришлось. Через два стола, спустя пять минут после того, как отошел от Екатерины, он уже общался с девушкой, лет двадцати.

«Скоро уведет ее в ближайший туалет, а потом они больше не встретиться».

Екатерине принесли горячее и она продолжила обедать.

Она возвращалась в свое купе после очень сытного для нее обеда. Находясь в одном из вагонов, через которые ей предстояло пройти, чтобы добраться до своего СВ, она, проходя мимо туалета в начале вагона, услышала достаточно громкие стоны и вздохи. Приостановилась и прислушалась. Достаточно быстро она различила мужской и женский голоса. Она улыбнулась, постучала косточками трех пальцев в запертую дверь и крикнула:

– Удачи!

Затем пошла дальше по вагону, радостная и улыбчивая. Стоны резко прекратились, стало слышно как брякала бляха ремня. А когда она переходила уже в следующий вагон, услышала как открывается дверь туалета.

«Быстро он уломал это молоденькую дурочку».

Тот, что хотел с ней познакомиться, ушел вместе с девушкой из вагона—ресторана на несколько минут раньше именно в ту же сторону, в которую направилась чуть позже Екатерина. Она не могла упустить такую хорошую возможность подшутить над «покорителем женских сердец».

«Если быть точнее – покорителем девичьих сердец».

Она продолжила улыбаться и также с улыбкой зашла в свое купе, оставив дверь за собой открытой. Ее наручные часы показывали 14:57. До прибытия поезда во французскую столицу оставалось чуть больше пяти часов. Она решила, что ужинать она будет уже в городе, после заселения в гостиницу, а в поезде лишь выпьет чай с десертом в районе семнадцати часов.

Екатерина почувствовала резкий неприятный, но, одновременно с тем, знакомый запах, когда перед ее купе проходила женщина.

«Видимо не у меня одной проблемы по женской части в этом поезде и даже ближе – в этом вагоне».

Она подошла к дверь, чтобы ее закрыть. Рядом с ее купе, перед соседним, у окна стоял мужчина уже в возрасте и курил сигарету.

– Bonjour, – поприветствован он выглядывающую из купе Екатерину, оторвав взгляд от окна и чуть кивнув головой. Он выпускал дым в окно, но тот возвращался обратно. Одновременно с тем, между затяжками, он вдыхал свежий воздух, потому что «аромат» только что прошедшей женщины, так и оставался в вагоне и пока не выветривался.

«Сейчас и в туалете встанет этот запах».

– Bonjour, – ответила она, а затем закрыла дверь в свое купе на замок.

Наедине с собой она разделась до белья.

«Хорошо, что все пока спокойно у меня, вечером надо будет привести себя в порядок. Перед прибытием. Чтобы не быть как эта женщина».

Она вздрогнула при мысли, что от нее может тоже исходить такой запах при окружающих, передернула плечами и стала переодеваться. Надела шорты и обтягивающую майки, сняв до этого бюстгальтер, а затем погрузилась в чтение.

Спустя некоторое время поезд остановился на сквозном вокзале Страсбурга. А еще через несколько минут в дверь ее купе постучали.

«Пограничник».