Пленники чести

– Но помилуйте, голубчик, откуда же у меня найдутся для вас средства? – возразила госпожа Уилсон, понимая бесполезность и нелогичность своей отговорки.

– Прошу вас по-родственному одолжить мне совсем небольшую сумму. Умоляю, проявите снисхождение, ведь мы с вами отнюдь не чужие люди, – продолжал медовым голосом Алексей Николаевич, лисом вертясь перед тётушкой.

– Ну, хорошо, я над этим подумаю, – нехотя ответила Клара Генриховна.

– Благодарю вас, милейшая тётушка! – радостно воскликнул Алексей Николаевич, целуя ей руки и низко клянясь.

Госпожа Симпли только фыркнула, увидев счастливое и довольное его лицо, которое стало как будто совсем круглым от удовольствия.

– Кстати, у нас с мужем очень выгодное дело, мы даём людям деньги в долг и забираем их с большими процентами. Если бы нам увеличить капиталы, мы смогли бы стать очень влиятельными людьми, – скороговоркой произнесла она.

– Жаль, что мой супруг оставил мне только полуразрушенное поместье, а не рог изобилия, – ответила Клара Генриховна, – я подумаю и насчёт вас, милочка, но только не сейчас, я и без того вся в хлопотах.

В этот момент в гостиную вошёл Борис. Он был одет в новенькую ливрею, и учтиво поклонившись, сказал:

– Ваша милость, к замку приближается карета господина генерала.

Все тут же оживились и посмотрели на госпожу Уилсон. Она степенно встала, окинула гостиную взглядом и произнесла:

– Ну, что ж, пора вам, мои дорогие, учиться встречать важных гостей.

Затем она неспешно вышла из гостиной залы, а за ней последовали все остальные, ведь не каждый день можно было видеть персон, которых уважала сама Клара Генриховна. И всем уже новые гости замка показались суровыми снобами, которых стоило остерегаться более чем Клару Генриховну.

Между тем, по тёмной дроге в свете двух масляных фонарей ехала карета, запряжённая четвёркой резвых лошадей. На козлах сидели кучер и лакей из отставных военных. В самой же карете сидели трое: седой генерал, лицо которого было украшено пышными усами и бакенбардами, его пожилая супруга, одетая в старомодное сиреневое платье и чепчик, и кузен генерала, сутулый лысоватый джентльмен, на голове которого был потёртый черный цилиндр, а на носу сидело мутное пенсне. Этот господин и был тем человеком, за которого Клара Генриховна чаяла выдать Наталью Всеволодовну. Все трое молчали, ибо их сковывала дремота, но многочисленные кочки, создававшие жуткую тряску, мешали заснуть.

– Ах, дорогой, уже совсем стемнело, а мы ещё не доехали, неужели придётся ночевать в поле? – сказала жена своему мужу.

– Не бойся, моя дорогая, – ответил генерал, – мы наверняка скоро прибудем.

– И зачем мы только к ней едем? – недовольно спросил лысоватый джентльмен.

– Нас пригласила такая почтенная дама, как Клара Генриховна, а вы ещё и не довольны этим! – отозвался генерал, сурово глядя на кузена.

– Напомните мне, с какой целью она изъявила желание познакомится со мной, – попросил джентльмен, поблёскивая стёклышками пенсне.

– Помилуйте, сударь вы мой, неужели я могу упомнить всего на свете? Кажется, речь шла о её воспитаннице и сострадании к вашему одиночеству, – сказал генерал.

– И много ли за этой воспитанницей приданого? – осведомился джентльмен.

– Полно вам, кузен о женщинах думать, вы дважды овдовели, пора бы и на покой, – ответил генерал, поглаживая ус.

– Вы не представляете всей моей великой скорби, брат мой, – поднимая глаза кверху, сказал пожилой джентльмен.

В этот момент карета неожиданно остановилась, и её пассажиров хорошенько встряхнуло. За окном сгустился сумрак, лишь только можно было различить силуэты голых деревьев, росших у самой дороги.

– Эй, Никанор, что там случилось? – крикнул генерал кучеру, открывая дверь кареты.

– Там экипаж застрял, ваше превосходительство, – ответил кучер.

– Так слезь и спроси, не нужна ли им помощь, а заодно узнай, кто там едет и куда, – приказал генерал и закрыл дверцу кареты.

Через некоторое время к карете вернулся кучер.

– Ваше превосходительство, – доложил он, – там изволят ехать местный помещик Иван Андреевич Коршунов. Они направляются в замок Уилсон Холла, экипаж совершенно в грязи увяз, так что не вперёд, не назад.

– Так что ж ты благородного человека не позовёшь к нам в карету! – возмутился генерал. – Живо зови его сюда, и пусть тот не думает отказываться.

– Стоит ли кузен так хлопотать, – возразил сутулый джентльмен.

Но генерал только махнул рукой, ведь он привык самостоятельно принимать решения, и не любил, когда они обсуждались. Ещё через пару минут в карету постучались. Открылась дверь, и взору сидевших в карете господ предстал стройный, крепкий господин лет сорока семи с изящной тростью в руках. Он приятно улыбнулся и сказал:

– Честь имею представиться, дворянин Иван Андреевич Коршунов, здешний помещик.

– Рады знакомству, сударь, моё же имя Степан Богданович Серженич, отставной генерал, а это моя супруга, Евгения Петровна, и мой кузен, Антон Сергеевич, прошу любить и жаловать, – отозвался генерал.

– Очень рад знакомству, – ответил Коршунов, – так значит, и вы тоже изволите ехать в замок Уилсон Холл?

– Так точно, сударь, – сказал довольный генерал, который был несказанно рад новому попутчику, – прошу вас садиться к нам в карету, ведь вы, кажется, изволили застрять в этой непролазной грязи.

– От всего сердца благодарю вас, – сказал Иван Андреевич, садясь рядом с сутулым Антоном Сергеевичем, – дороги в наши дни стали просто ужасны.

– И не говорите, сударь, дороги – это сущее наказание, – подтвердила Евгения Петровна. – Второй день трясёмся по ухабам.

– Да, да, – поддержал Иван Андреевич. – А я, знаете ли, являюсь соседом покойного господина Уилсона, и вот решил засвидетельствовать своё почтение и выразить глубочайшие соболезнования вдове Уилсон.

– Так что ж это, мы на поминки едем, кузен? – удивлённо воскликнул Антон Сергеевич, снимая с головы цилиндр и набожно крестясь.

– Хм, – удивился генерал, – а нам Клара Генриховна не писала ничего о постигшем её горе.

– О, госпожа Уилсон крайне деликатная леди, я хорошо её знаю, она не стала бы расстраивать вас раньше времени, – ответил Иван Андреевич, сверкнув глазами.

– А как же ваш экипаж? – спросила Евгения Петровна после недолгого молчания.

– Я отправил одного из слуг в деревню за помощью, – ответил Коршунов, думаю, мой экипаж скоро так же прибудет к замку.

– Вы ездите один с двумя слугами? – изумился Антон Сергеевич.

– Ну, в наших краях эта предосторожность никогда не бывает лишней, тем более в такую погоду, – с улыбкой ответил Иван Андреевич, – а потом я собирался заехать ещё в одно место. К тому же здесь развелось много волков в последнее время, и лучше ездить втроём.

– Помилуйте, сударь, здесь должно быть прекрасные охотничьи угодья! – воскликнул генерал, который страстно любил охоту.

– О да, ваше превосходительство, – ответил Иван Андреевич, – я, к сожалению, ни разу не охотился на землях покойного Михаила Эдуардовича, так как он всегда был против охоты в его лесах, но, поверьте, дичи здесь водится превеликое множество! А какие кабаны здесь, а какие зайцы, вы таких, готов поспорить, нигде не встречали! А уж волков давно пора перестрелять, ведь от них просто не стало житья. Только представьте, господин генерал, трубят рога, лают собаки, запах пороха, бешеная погоня за зверем, свежий ветер…

Иван Андреевич попал в самую точку своим вдохновенным монологом. Степан Богданович слушал его, закрыв глаза от наслаждения. Старый генерал живо представил себе всё, о чём говорил его попутчик, и голова его закружилась в предвкушении обожаемой им псовой охоты. Он так давно не участвовал в травле зверя, что захотел непременно поохотиться в окрестных лесах на следующий же день.

– Завтра, завтра же будет охота! – воскликнул генерал, поглаживая пышные усы.

– Ох, батюшка, да ты же шестой десяток разменял, а всё тебя в бой тянет, – вздохнула его жена.