Алексей Ваямретыл – лежащий на быстрой воде. Путь преданного своему хозяину камчатского самурая

– Да! Он ведь еще только один стакан-то водки и выпил, – хвастался Алексей Ваямретыл, – и продолжал:

– Коль! А Коль!? Это тебя вот гости приглашают на выход. Допивай побыстрее, а то больше не дадут там в КПЗ. А может, лучше товарищ капитан милиции вместо ссоры по старой-то нашей дружбе по сто грамм слегка накатим да и разойдемся, как те в море корабли… И даже, протокол легко на месте подпишем так, как Колька настоящий мой друг и он всегда ведь такой тихий, хоть и на здешнего иеркума похож и, любого может в бараний рог свернуть, хоть вот вас и сейчас.

– Ты ведь знаешь, это уже будет сопротивление, тем более при исполнении, ты же Алексей понимаешь и знаешь наши строгие законы, – припугнул мальца сержант.

– Да, уж как знаю, и понимаю я Вас, – отвечал Алексей.

И будучи, когда выпьет по-особому говорливым и довольно смелым, слегка бахвалясь он продолжил:

– Да, и ничего он ведь еще сегодня, как видите, ни я, ни он не нарушали здесь, так что, и арестовывать и везти в РОВД нас не стоит Вам товарищи милиционеры, да еще при исполнении, – уже улыбался в широкой улыбке хозяин квартиры.

– Пусть вовремя он твой друг платит свои штрафы и, тогда никто его ведь искать и не будет. И, нам ведь легче будет, – продолжал офицер Сашин Александр.

Сам Николай Умьявилхин из просторной их кухни вышел через минуту, слыша в коридоре разговор, идя в обычную ту особую его развалочку, действительно, как бы осенний ожиревший иеркум, хотя и не был жирным и совсем не хотя, и довольно таки грустный, от того, что прервали его такое здесь веселое застолье с лучшим его другом и с его гостеприимной женой, и с их свекровью, на которую он давно положил глаз и не прочь был бы после обильной выпивки, остаться сегодня на ночь с ней, хоть бы и в зале, хоть бы и на полу, лишь бы руками ощущать её гибкий стан и чувствовать свою перенапряженную внутреннюю силу, которая у него с каждым днем буквально пребывала и пребывала. Он сегодня готов был любую юбку теперь поднимать, чтобы ощущать себя вполне зрелым здешним тиличикским иеркумом. Ну и что, что той и было почти 46 лет. Вон, та же актриса Надежда Бабкина со своим молодым бойфрендом на все тридцать лет у них кажется разница, а сам Максим Галкин с Аллой Пугачевой, после Филиппа Киркорова, не побрезговал же пользованным её телом и, тоже кажется 26 лет разница в их возрасте. Сам Николай Умьявилхин без всякой милицейской команды начал тихо и довольно покорно одеваться в свою потертую джинсовую курточку, долго возясь с непослушной разъезжающейся пластмассовой молнией, которую не так давно он выменял у строителей за полное ведро ястыков красной икры.

– А это надолго? – попытался уточнить уже сам Николай у, приехавшего офицера милиции совсем, не желая уходить от своего младшего друга Алексея и, покидать здешний обильный стол, сдобренный отменной чуточку охлажденной водочкой и еще этой такой теперь для него ароматной култушинской юколой. Он понимал, что и спорить ему теперь с милицейской властью абсолютно бесполезно, так как и штраф у него был, и другие грешки на нём были, не один протокол был там где-то в их бездонных сейфах припрятан до особых деньков…

– Уплатишь штраф и, тогда ты парень полностью свободен, можешь затем идти на свою рыбалку в Култушное или даже на Авьюваям с Эфимом Шумовым, – пояснил капитан.

– Алексей! Друган мой, ну займи мне всего-то двести пятьдесят рублей, а то меня сейчас Ромашин опять упечет на 15 суток, – попросил Николай своего младшего друга занять ему денег на уплату своего давнишнего штрафа, о котором он уже давно и позабыл.

– Коль ну, где же я тебе возьму такие вот деньги, ведь последнюю пятихатку, что сегодня за рыбу я заработал мы ведь с тобой же потратили на продукты моим детям и вот еще на те две бутылки водки, что стоят на столе, – оправдывался сам Алексей Ваямретыл. А на столе из продуктов разве только кило риса и купил он своим детям, а всё остальное ушло на любимую им и его нынешней тещей Зоей сказочную и так сильно пьянящую их головы водочку «Регион-41», что производится камчатским ликероводочным заводом.

___

Глава 16.

Девять самых знаменитых японских самурая биографические данные, которых

были всегда в папке Алексея Ваямретыла.

АКАМАТСУ МИТСУСУКЕ.

(1381-1441 годы).

Акаматсу Митсусуке был правнуком Акаматсу Норимура, которого по праву считают человеком, заложившим основы могущества рода еще в период Муромати. Первоначально Норимура поддерживал императора Го-Дайго в ходе реставрации Кемми, но потом стал вассалом Асикага.

В 1336 году Норимура был назначен губернатором Харима, а ко времени третьего сёгуна Асикага клан Акамутсу уже контролировал провинции Харима, Бизен и Мимасака и был одним из четырех родов, чьи члены были представлены в бакуфу (сёгунатском) самурай-докоро (совете вассалов). Провинция Мимасака была присоединена к владениям рода Акаматсу после того, как клан Ямана потерпел поражение в 1391 году.

Результатом этого стало длительное противостояние между кланами Ямана и Акаматсу. Это была родовая междоусобица, которая даст себя знать несколькими поколениями позже и окажет весьма печальное влияние на судьбу Акамутсу Митсусуке.

В 1408 году двадцатитрехлетний Асикага Ёсимоти стал сёгуном, наследовав Ёсимицу. В 1427 году, за год до смерти Асикаги Ёсимоти, непредсказуемого, а по некоторым сведениям, и полусумасшедшего, Акамутсу Митсусуке был губернатором провинции Ямана. Ёсимоти планировал заменить Митсусуке на Акаматсу Мочисада, бывшего, по слухам, любовником сёгуна. Узнав об этом плане и, преисполненный решимости разрушить его, Митсусуке бросает Киото и перебирается в Мимасака, бывшее владение клана Ямана. Ёсимоти объявил эти его действия предательством, приказал армии идти вдогонку за Митсусуке. Приказ этот впрочем, так и не был выполнен, а приближенные сёгуна отговорили его не только от преследования Митсусуке, но и от идеи замены его на кого бы то ни было. Перемена пристрастий Ёсимоти создала невыносимо запутанную ситуацию для Мочисада, который взял всю ответственность за политическую сумятицу на себя и совершил самоубийство. Митсусуке решил на время отойти от дел и ушел в монахи, кем и оставался до смерти Ёсимоти в 1428 году.

Ему наследовал брат, Ёсинори, ставший в 1428 году в возрасте тридцати четырех лет новым сёгуном. В этой неразберихе, похожей на дежавю, Ёсинори подготовил заговор, направленный на свержение Митсусуке. Подобно своему брату и предшественнику, Ёсинори, ровно за год до своей смерти, затеял заговор, предполагавший замену Митсусуке на подозреваемого всеми в качестве любовника сёгуна Акаматсу Садамура.

Но на этот раз Митсусуке ответил более решительно, чем двадцать лет назад. Когда сёгун вернулся после подавления мятежа клана Юку в северной части провинции Хитачи, Митсусуке пригласил Ёсинори в свой дворец в Киото, чтобы отпраздновать победу. В ходе празднеств, когда Ёсинори и других гостей в саду развлекали танцовщицы, отвязалось несколько лошадей, вызвав общую неразбериху. Митсусуке, конечно, планировал этот отвлекающий маневр и сделал всё возможное, чтобы в суматохе убить Ёсинори.

Из книги: Льюис Т., Ито Т. Самураи: путь воина (Пер. с англ. –М.: Изд. «Ниола-Пресс» 2008. с. 52-53.

___

В это же самое время мать Юры Смоленского в неимоверной радости, встречая сына милиционера в коридоре не знала, что и говорить к её удивлению, так вот неожиданно для неё самой и без всякого предупреждения, приехавшему родному сыну.

– Ой, сыночек, как же я рада! Ты просто по работе? Чего же ты заранее не позвонил? Я бы дикого гуся с яблоками и с грибами тебе бы запекла….

– Мам, да не волнуйся ты вот так сильно! Я на три или четыре дня, так, что успеешь его еще запечь, а то лучше вон возьму в Елизово и жена Елена там его нам с дочерью приготовит, чтобы тебе здесь так не волноваться. А по работе нам нельзя было звонить из П-Камчатского, ты же знаешь, – расстегивая многочисленные пуговицы на кителе и другой милицейской одежде быстро говорил сын, складывая здесь же в коридоре на полку свою милицейскую одежду.

– Да знаю, знаю сыночек ваши все секреты. Здесь такое творится сыночек. Все коряки, вон люди говорят, курят эту их зеленую травку или может коноплю, и кто-то ведь из наших Тиличикских свободно её еще и перепродает. Никого не бояться эти восточные басурмане не то чеченцы, не то таджики, а то и скрытые моджахеды. А наши же дети, обкурившись – один утонул, а другой на мотоцикле вон осенью разбился на Кирпичиках. Говорят, чуть не до двухсот километров на мотоцикле «Ямахе» новой разогнался, а было-то всего девятнадцать лет парню. Такой красивый парнишка, а его родителям каково, теперь мать его в постоянном в трауре, чуть умом не тронулась, если бы не младший еще его брат, которого она теперь и до школы каждый день за ручку водит, и с уроков сама же забирает, боясь за его безопасность.

– Мам, давай о моей работе потом поговорим, ты же знаешь, что нам нельзя ничего обсуждать. Мам, мы во всём сами здесь разберемся вот с Александром, ты же знаешь это наша работа, – уговаривал сын свою, обеспокоенную, ростом продажи завозных наркотиков в селе Тиличики.

– Как там моя внучка Инга? Тогда лучше расскажи, растет ли она, сыночек? – уже с давно блестящими глазами от слез радости спрашивала мать.

– Да, вот её цветные фото тебе в альбом и целый лазерный диск я захватил. Здесь даже видео из её детского садика, Оксана сама снимала, посмотришь потом, у них был праздник осени. Она там и на изо, и даже в бассейне снята, ну сама увидишь. Мам, давай лучше нам чай, а то мне еще бежать на работу буквально через час. И, Александру надо собрать кое-какие документы, они завтра утром в Усть Пахачи улетают с начальником вашей районной милиции.

– А во сколько же ты вернешься? – переспросила, так как хотела еще на ужин, что-либо вкусненькое приготовить сыну и его другу.

– Думаю часов к десяти, а то и к одиннадцати. Мам, вероятно, я приду с Сашей Бабенко, да ты его знаешь, на два класса был младше меня. С нами он работает в областном УВД.

– Знаю, отец физруком был у тебя. Сыночек я пельмешек сварю, буду вас обоих ждать.

Сын Юра быстро и, привычно разделся, быстро помыл в ванной комнате руки с дороги и уже, затем с родной и любимой им матерью попил чай с маковым пирогом и, мгновенно оба побежали в Олюторский РОВД, так сильно порадовав мать своим неожиданным появлением.

– Ну, что разыскали моего подопечного? – спросил он Федора Викторовича, который сейчас был в просторной их дежурке, располагавшейся на первом этаже буквально по центру здания.

– Конечно, довольно легко сегодня его разыскали и всё, как и положено уже оформили. Он уже в камере №3, чтобы получше засветился перед своими односельчанами, – докладывал Сашин Александр.

– Правильно! Прекрасно! Пусть его приведут дежурные через 10 минут ко мне в кабинет 24 и больше, чтобы никого даже в коридоре не было. А ключи от кабинета у кого? – уточнил капитан Юрий Борисович.

– Все готово. Вот вам комплект ключей и от кабинета, и от Вашего сейфа, будете уходить, сдадите дежурному, если меня не будет, да здесь бирка такая, что не забудете, – наставлял Федор Викторович.

– Прекрасно, я жду. Мне еще пару звонков в областное УВД надо сделать, проконсультироваться и свежую информацию получить, там подключение к межгороду и к восьмерке думаю есть?…

Не успел он позвонить в областное УВД и, доложить о прилете, и буквально через пять минут раздался тихий стук в дверь.

– Да! Войдите! – как всегда, уверенно скомандовал Юрий Борисович.

– Разрешите, задержанного Умьявилхина завести, – переспросил дежурный по ИВС сержант Сергей Иванов.

– Заводи. Только сними с него наручники. Вас сержант затем позовут, можете быть свободным, – дал команду, приехавший в Олюторский район капитан.

– Садитесь, Николай Иванович. Давненько мы с Вами не виделись, – улыбался капитан старому знакомому еще по их Елизовскому отделу милиции.

– Юрий Борисович, Вы меня ребятам-то нашим здесь будьте добры не сдавайте, – умоляюще просил Николай, зная свои те грешки.

– А, никто и не собирается тебя никому сдавать. Ты нам еще нужен, да и мы тебе ведь не раз еще поможем, если понятно будешь вести себя подобающее с нами, – уверял его знакомый офицер.

___