Вторжение на Олимп: Вторая титаномахия

Внезапно к одной из машин устремилась отчаянная фигурка, прижимая к груди какое-то устройство, – расстояние не позволяло отчетливо рассмотреть, – но луч лазера, сорвавшийся с зависшего над пленниками дисколета, прошил последнего из несломленных титанов насквозь. Покачнувшись, тот упал на спину и заскользил вниз по откосу, затем оттуда прогремел мощный взрыв. Изображение пошло полосами, дернулось и пропало.

– Помнишь?

– Не совсем… До меня лишь долетали далекие отголоски великой битвы.

– Конечно, ведь ты в то время уже сидел под замком в самой глубокой темнице Олимпа, – говоря это, Аид пристально изучал меня, ожидая ответную реакцию.

Его внимательный взгляд мне не нравился. Внешне сдав, старый прощелыга в глубине души оставался все тем же недоверчивым беспринципным интриганом. Следующая фраза лишь укрепила мои справедливые опасения, что я рано позволил себе расслабиться и с сумрачным властелином по-прежнему надо держать ухо востро.

– Ведь ты тот, о ком я думаю, не так ли, тень?

Я не имел права его разочаровывать.

– Я догадываюсь, – меж тем продолжал нашептывать Аид, – что означает твое появление.

– Да, ты правильно все оценил, подземный владыка, оно значит, что в скором времени многое изменится. Но я по-прежнему нуждаюсь в преданных союзниках, – теперь настал мой черед испытывать собеседника. Тот почему-то отвел взгляд.

– Кто теперь поверит Прометею? – задал он риторический вопрос. – Предавший титанов ради богов, предавший богов ради людишек. Если бы ты объявился раньше. Но теперь даже воля последнего бунтаря сломлена, знай же, что Зевс освободил его в обмен на великую тайну, угрожавшую его единоличной власти. От брака с Фетидой родилось бы неизмеримо могущественное существо, а так… – Аид пренебрежительно махнул рукою.

– А как насчет тебя, а, Аид? Я ведь не наобум явился к тебе. Змееногие гиганты, стоголовый огнедышащий змей Тифон, гидра, наконец, – все эти напасти так напоминают чей-то до боли знакомый почерк, совершенно не похожий на охаянную Гею.

– Что же, ты прав, – помолчав, признался Аид. Он коснулся клавиши на подлокотнике трона, и часть пола сдвинулась, открыв прозрачный резервуар с раствором, в котором в постыдной наготе плавала сморщенная почти лысая старуха. – Великая мать в то время уже не могла ничего конструировать.

Гея мертва, я тупо взирал на труп жены. Значит, и мне не долго уж осталось, но я успею.

– Ты убил ее? – скорее утвердительно, чем, вопрошая, констатировал я.

– Помог полуслепой, впавшей в старческий маразм вшивой старушенции безболезненно распрощаться с опостылевшим миром разочарований, – цинично ухмыльнулся гадкий внучек. – Однако официально, как ты понимаешь, принято считать, что, – Аид закатил глаза, – Гея все еще жива и тщится жалкими попытками отомстить царствующему отцеубийце. И надо сказать, последняя попытка едва ей не удалась, – хихикнув, Аид панибратски подмигнул мне, что тут же захотелось размазать его самодовольную рожу по стене. – Кто ж мог знать, что этот гипертрофированный андроид Геракл окажется таким… – Аид употребил грязное, мало соответствующее божественному сану ругательство. – А вообще крайне нестабильное было создание, легко теряло контроль: органический мозг вообще неважно держит командные коды. Однако людишки любят того, кто сильнее бьет их. А потом кто-то из недоброжелателей додумался облить его серной кислотой. Андроид был сильно поврежден и походу вовсе «слетел с катушек». Сбрендил короче. Такое начал отчебучивать, что мама дорогая. Тут уж Зевс, всегда сильно коплексовавший по поводу размеров, не упустил случая и прикончил его, а этим людишкам, чтобы, значит, не рыпались, явил громы и прочие дешевые спецэффекты и наплел с три короба, что, дескать, забрал сына своего единоутробного на Олимп. Тьфу! Фигляр! Трусливая вероломная скотина. И он еще правит нами!

Выдохшись, Аид поник, заметно дрожащей рукой, он вновь отстукал какую-ту команду. Из спинки трона не замедлил выползти шприц на манипуляторе и погрузился в тощую, выбритую до синевы шею.

Текли минуты. Аид бодро распрямлялся, бледные щеки наливались яблочным румянцем, глаза лихорадочно заблестели.

– Итак? – спросил я, уже порядком устав от всего этого затянувшегося спектакля.

– Достигни западного края земли, где правит ночь, лежит остров…

– Координаты? – нетерпеливо прервал я.

– Прости, забылся, – Аид продиктовал ряд цифр. – Там ты встретишь двух горгон второго поколения.

– Что они из себя представляют?

– Замкнутая самопрограмирующаяся система. Прототип был потерян вследствие существенных недоработок защитного слоя. Сохранившиеся… что ж, то, что оные все еще существуют – говорит само за себя. Затем разыщи сестру мою, Весту, богиню жертвенного огня и домашнего очага, но сии обманчивые эпитеты пусть не вводят тебя в заблуждение. Горячая девка, та еще штучка! Должна ошиваться в тех краях. Она поможет. Ну, а я покуда разберусь со шпионами здесь, внизу.

* * *

По недостроенной пусковой шахте я покинул подземный мир.

Пока я поднимался, цепляясь за скобы, что-то попыталось напасть сверху. Кто или что, я не разглядел. Ухватив атаковавшего за подобие одежды, перебросил через себя, и тот, беззвучно канул во тьму.

Была звездная ночь, холмы и леса сонно ворочались в предрассветной дрёме, а я брел пешечком прислушиваясь к вою стигийских собак – здоровенных тупых чудовищ, которых, как я знал, клонировали в одной из бесчисленных лабораторий Аида, как вдруг за спиной противно заскрежетало и, обдав воздушной волной, мимо пронесся Танат. Турбины, подвешенные на его крыльях, мерно гудя, вращались теперь вхолостую – Танат опускался. В прохладном воздухе расплылось удушливое облако продуктов сгорания и масел. Танат что-то переключил на имплантированной в предплечье клавиатуре, и на меня повеяло «могильным холодом».

– У тебя криогенный насос протекает, – как бы невзначай заметил я, наблюдая, как ветерок постепенно разносит белесый газ по окрестностям.

– Сам знаю! – огрызнулся бог смерти. – Я явился, чтобы исторгнуть душу твою в царство умерших!

– Да? Какая жалость, а я только оттуда. Тебя же послал Аид проверить, тот ли я за кого себя выдаю, не так ли? Что ж весьма разумно, даже для такого ммм… искушенного политика.

Видя, что излучение не действует, Танат скривился и достал из-за плеча маломощный лазер.

– О! А где же меч? Богу смерти Танату положено летать с мечом.

– Прекрати насмехаться, мешаешь работе!

– Как знаешь.

Он тщательно прицелился и пальнул. Ориентировался он сумерках прямо сказать неважно, не смотря на прибор ночного виденья – все таки человеческий организм несовершенен, – поэтому первый выстрел прошел мимо. Я подождал, давая тому второй шанс, а затем медленно пошел на него в надежде, что он образумится. Нечленораздельно ругаясь, Танат жал и жал на курок. Лучи, ударяясь в мое тело, преломлялись причудливыми бликами, придавая происходящему праздничный и несерьезный вид. Подошедши вплотную, я взялся за крылья и потянул в стороны, разорвав упрямого божка пополам.

– Улетать надо было, тупица, – сказал я агонизирующему на земле существу. Ответить Танат уже не мог.

* * *

Когда я подходил к перекрестку, высоко в небе пронесся привлеченный вспышками лучевого оружия Гермес. Сигнальные огни на его ножных антигравах слабо светились в ночи. Переждав в придорожном укрытии, я вышел на распутье, туда, где расходились три дороги и злобный лохматый пес, кровожадно урча, терзал изуродованный труп ребенка.

– Привет, псина, – сказал я.

Пес недоуменно поднял влажную морду, раздувая ноздри, силясь уловить запах, которого просто не могло быть. Следующим движением я размозжил ему череп.

Кое-как по памяти я совершил обряд жертвоприношения и уселся дожидаться на оградку обветшалой гробницы.

Она не заставила себя долго ждать. Сверхчуткие рецепторы и определенная последовательность действий привели ее сюда. Она не могла не прийти. Так ее запрограммировали на клеточном уровне. В отличие от Таната, она была полностью искусственно выведенной белковой тварью. Три тела у нее и три головы. Жуткий симбиоз из нескольких организмов, а ведь начиналось-то все с безабидных, весьма симпатичных крылышек Ники. Утолив жажду, Гекада молвила:

– Что хочешь ты, чтящий богиню колдовства?

Помощи в борьбе с богами ждать от нее, конечно, не приходилось – тут она была бессильна – я попросил власти над кентаврами.

И когда утром я все еще без устали двигался по направлению к морю, меня уже сопровождала нестройная толпа кентавров, нетрезвых и похотливых как всегда. Все новые, встречаясь на пути, склоняли головы и присоединялись к дикой процессии.

Внезапно в просвете меж деревьями промелькнули развалины храма. Сделав спутникам знак задержаться, я направился туда.

Во глубине, за изуродованной статуей опального Крона, свернувшись кольцами, лежал на груде золотых изделий змей. Да, похоже, мои боги не отличались фантазией. Грубо отпихнув в сторону метнувшуюся было ядовитую пасть, я принялся сгребать добро.

– Эй! Ты куда это поволок? – прошипел уязвленный страж, потирая кончиком хвоста ушибленное место. – А как же ритуальный поединок и все такое?

Я лишь проигнорировал его.

У выщербленного портала я все же оглянулся на статую. Печальное зрелище. Что же, Крон таки получил свое: как ты относишься к окружающим – так и они поступят с тобой. Крон, поднявший руку на отца, Крон, низверженный и смертельно раненный уже собственным отпрыском, ныне покоится в Тартаре во тьме, зловонии и жару исходящем от трупа гигантской рептилии Пифона, среди остальных заговорщиков, деградировавших и вынужденных питаться падалью, чтобы выжить. Я не был к нему милостив и не прервал его страдания, прочим же до него и вовсе не было дела. Его мучения длились долго, и я терпеливо наблюдал за ним. Какие чувства я испытывал и испытывал ли вообще в месте том необычном? Хм… Когда я уходил он был уже мертв. Да, мучился он долго, долго даже по нашим меркам, но я – дольше. Теперь его нет, и я не держу на него зла, на мертвых не обижаются.