У стен собора

И яблоки в садах медово-спелые,

И жирно-чёрная на пахоте земля.

И девушек напевы деревенские

Дороже всех заморских песен мне –

Рязанские, московские, смоленские, –

И свет лучины в маленьком окне.

***

Ты в беретке и старом жакете

Одиноко стучишь на машинке.

Зябнут пальцы в сыром кабинете.

Едкий запах и свет керосинки.

И ничто так не радует жизни,

Как кусок рафинада и кружка

С крепким чаем. Червивою вишней

Угостила соседка старушка.

Этим летом, сырым и холодным,

Солнце прячется робко за тучи,

Будто кто-то из злого народа

Хочет солнце избить иль замучать.

Выпей чаю, родная, согрейся,

Допечатай последние строчки.

Еле-слышно тихонько засмейся,

Посмотрев из окна на листочки.

Видишь, как ими ветер играет –

Бережливо и нежно, как нянька.

За окном уж закат полыхает,

Умолкает бродяга-шарманка.

Выпей чаю. Ты вечером этим

Встретишь счастье, идя по дороге.

Ты в беретке и старом жакете,

Ты – душа моего монолога.

***

Есть в парке городском уютный уголок –

Фонтан там есть, но он давно умолк,

Старинные скамьи… И в ранний летний час

Старик с гармошкой там наигрывает вальс.

Играет так – волнуяся, и хриплый баритон

Уж не всегда с гармошкой попадает в тон.

А он поёт о том, что сердце не забыло –

Как в юности оно цвело и как любило.

И звуки вальса гармониста-старика

Несутся ввысь и ввысь, туда – за облака.

***

Узенькие улочки старого Палермо,

Юных итальянок нежные черты…

И во всей Италии, и нигде, наверное,

Милых таких девушек не увидишь ты.

Узенькие улочки летнего Палермо,

Аромат жасмина, дикой розы цвет…

Утверждать осмелюсь я – во всём мире, верно –