Одноклассники смерти
__________________________________________________________________________________________________
2
Мало кто знает, что в Кремле днем и ночью кипит работа. В представлении обывателя, который видит власть только по телеизору, в информационном блоке новостей, власть имущие представляются в образе этаких жирных котов, которые добрались до денег трудового народа и теперь наслаждаются жизнью, но, к сожалению, дорогой читатель, ты ошибаешься. В таком многоуровневом механизме, как государство, не самое главное получить силу и деньги, право распоряжаться миллионами жизни, главное эту самую силу удержать в своих потных ручонках и потому многие чиновники засиживаются допоздна. А в Кремле свет настольных ламп горит целыми сутками, и лишь когда он тухнет, люди шутят, что это Чубайс вновь добрался до главного рубильника страны.
Президенту отдыхать вовсе не с руки. Ему важно угодить и сирым и убогим, а так же богатым олигархам, да президентам корпорации, вот весь президентский срок балансируешь на скользкой доске. Большой Папа все-таки ушел в соседний кабинет, оставив дорогое кресло своему приемнику, но как ни странно работы от этого меньше ни стало. Приходилось долгими вечерами поправлять то, что наворотила "кукла". На отдых бы…
За этими веселыми мыслями и застал премьер-министра начальник Службы Внешней разведки генерал-полковник Савин. Осторожно постучался и вошел мягким, по-кошачьи упругим шагом. Взгляд серых глаз спокойный и уверенный.
–С чем пожаловал, Алексей Васильевич? -премьер обернулся в его сторону и молча кивнул на стул, приглашая сесть.
–Недавно копался в архиве моего предшественника и наткнулся на очень интересное дельце…Вот решил с вами посоветоваться…– Савин тактично посмотрел на Большого Папу, который и полковником ФСБ побывал, и на самолете полетал, да и государством управлял не хуже других многих, властителей судеб.
–Что за дело?
–Есть такая федеральная корпорация…
Премьер быстро понял о чем разведчик. Он сам был не доволен прошедшей операцией, но эти зажравшиеся олигархи не оставили ему выбора. Государственная приватизация была проведена довольно грязно и бездарно, с привлечением федералов, убийствами, за что бывший начальник СВР был собственно и снят с должности.
–"Интеркрайт",– добавил Савин, так и не дождавшись реакции от Хозяина. Тот осторожно кивнул, мол, продолжай, чего же тянешь.
–И что тебе там пришлось не по нраву, Алексей Васильевич?– премьер с интересом посмотрел на генерал-полковника.
–Сам процесс превращения "Интеркайта" в государственную структуру…-осторожно заметил Савин, косясь на Хозяина, ожидая то и дело, что тот его прервет, но нет! Большой Папа лишь кивнул головой, поощряя служебное рвение подчиненного.– Сама фирма никакой угрозы не представляла. Да, она выполняла некоторый процент госпоставок, но там были поставлены слухачи и секреты федералов. Так что утечки там быть не могло…Да и что за утечка? Что они могли рассказать иностранным шпионам? Только из какого дерева наши пограничные столбы? Глупость…Соответственно дело вовсе не в государственных интересах. Я задался вопросом, покопался в архивах. Поднял газетные вырезки, и обнаружил, что сам президент ОАО "Интеркрайт" был осужден за экономические преступления и преднамеренное убийство на пятнадцать лет колонии. Дальше следы его теряются. Значит, решил я, это все-таки было личное чье-то дело. Кто-то просто из мести напряг наши структуры и натравил на компанию федералов и разведку. Интересно кто бы это мог быть?– начальник службы внешней разведки внимательно посмотрел на премьера.
"Упрямый малый…– про себя подумал Хозяин.– этот докопается до всего и всех…Но и сказать, что национализация "Интеркайта" целиком моя инициатива нельзя. Он слишком умен, чтобы потерять такую выйгрушную карту. Надо что-то придуматью."
Мозг бывшего разведчика нелегала заработал с удвойенной силой. Как компьютер он мгновенно просчитывал все возможные варианты и отбирал самые выгодные. наконец после недолгой паузы, премьер заговорил, устало потирая глаза.
–Видишь ли, Алексей Васильевич, твой предшественник, ты его наверно знаешь… Роднина уволили со своего поста с треском и репортерской шумихой, чего никогда не было., заметь, был нечист на руку. Он попросился в долю к совету директоров корпорации, а они ему отказали. Вот что из этого вышло… Президент фирмы в тюрьме, Роднин в отставке, по нему заведено уголовное дело, а "Интеркарйт" является отныне государственной структурой. Вот и весь секрет, Алексей Васильевич.
–А как же сам президент компании?– Савин покопался в бумажках и наконец нашел его фамилию.– Харламов Александр Сергеевич? С ним-то что делать? Ведь человек осужден на пятнадцать лет строго режима. при чем совершенно нет никаких данных, что он жив вообще. Из-за корысти какого-то начальника страдают невинные люди!
"Идеалист, -с горечью определил премьер,– от такого отвязаться будет тяжеловато. Лучше ему разрешить покопаться в этом деле под присмотром, чем дать волю самому искать. А еще проще отпустить этого Харламова на все четыре стороны. Сделать что-то он уже все равно вряд ли способен, если, как справедливо заметил Савин, еще жив."
–Ну не такой он уж и невинный…– спокойно заметит Хозяин, прихлебывая подостывший чай.– Не просто так люди миллионы зарабатывают. Невинные люди загородных особняков не имеют и семь процентов госзаказа. Ютятся себе в "хрущевках" и ни о чем таком не помышляют. Однако ты прав, Леша. Даже если был в чем-то Харламов виновен, он, как говорили раньше, искупил свою вину перед Родиной. Ты займись этим делом, я беру его под свой строгий контроль. Отчет лично мне. Никакой информации больше никому не давать. Поставить на деле " Интеркрайт" гриф "Особо Секретно". Попробуй его, если Харламов еще жив, поставить под какую-нибудь амнистию. Освободи. Доклад каждый день, примерно в это время. Ну а пока…– Хозяин удовлетворенно потянулся в кресле.– нам пора домой! Глянь, на часах уже второй час ночи. А мне еще завтра этого белорусского батьку принимать… Вызову ФСО.
–Есть!– Савин по-военному четко развернулся и вышел из кабинета. А Хозяин уже забыл о прошедшем разговоре. Целиком и полностью, погруженный мыслями о доме, тепле и уюте. На отдых бы…
__________________________________________________________________________________________________
3
Савин выехал из Кремля на своем "мерседесе" и поехал к на Воробьевы горы к смотровым площадкам. По привычке проверил нет ли за ним хвоста, свернул в пару подворотен, и только когда убедился, что слежки за ним нет, то вышел из машины на смотрове площадки.
Город уже осыпался океаном ярких огоньков, напоминая гирлянду, светился в темноте неоновым цветом выввесок торговых центров, квартир и клубов. По проспектам нескончаемым потоком шли машины, где-то выла сирена. То там, то здесь слышались голоса людей. Москва никогда не спит…На Воробьевых народа было не очень много. Несколько загулявших парочек спешили домой, опасаясь встретить ночных хулиганов, дворник-узбек сметал грязный снег в кучи и что-то нервно лепетал по-своему, кутаясь в легенький тулупчик. Савин, глядя на него поднял воротник пальто и тоже, вроде как, утеплился.
Со стороны университета подъехала "Ауди". Остановилась у подножья площадки и гневно пипикнула клаксоном. начальник службы внешней разведки обернулся. Точно…Она…именно ее он ждал уже минут двадцать. Спустился вниз. Аккуратно постучался в тонированное окно. Стекло послушно отъехало.
–Ну как, Алексей Васильевич?– нетерпеливо раздался голос из салона.
–Андрюх не май месяц на дворе,– раздраженно бросил Савин,– может в машину-то впустишь погреться?
–Открывай! Садись!Рад буду поболтать с бывшим однополчанином…Тем более если у него хорошие новости.
–Новости есть, даже очень хорошие, – генерал залез в машину и обнялся по-дружески крепко с Андреем Горбенко,– ну здравствуй, майор!
–Здорово, товарищ капитан,– улыбнулся начальник службы безопасности "Интеркрайт",– Так что там какие новости?-нетерпеливо заерзал он на водительском сидении,– узнал что-то про Сашу?
–Я тебе больше скажу,– загадачно улыбнулся Савин.
–Не томи, генерал! Будешь своих секретарш томить после рабочего дня…Давай скорее. у меня не так много времени.
–Короче, покопался я в архивах. Вот копия приговора суда… Там адрес колонии, ну и всякая другая ересь. Почитай, Андрюха, довольно увлекательное чтиво, скажу я тебе, Агата Кристи отдыхает. А вот чистый бланк,– он подал Горбенко не заполненный лист бумаги, украшенный гербовыми печатями,– это амнистия твоему другу, если успеешь до вторника, то сможешь забрать его. Как раз зэков освобождают под выборы. Так что твое счастье. Ну а, поговрил я с Хозяином…Ты знаешь есть такое впечатление, что это что-то личное. Посадил его он! При помощи Миши конечно… Да и национализация прошло удивительно быстро. И все же я думаю, что там замешены частные интересы Папы. Видел бы ты как он напрягся, когда я завел разговор про "Интеркрайт". Но все-таки разрешил копать… Он то не знает, что я уже все нарыл за месяц беспрерывной работы. если честно, то хочешь мое мнение?
–Конечно…-пробормотал Горбенко, завороженно рассматривая бланк. сейчас в этой бумажке заключалась свобода его лучшего друга.
–Мне кажется, что Харламов зарвался, как в свое время Дорковский. Папа решил его наказать и устроить порку прилюдно. Вот и все. Но все равно, вам пока лучше с ним в Москве не появляться. Свози его куда-нибудь на годик другой в Европы. Просто представляешь, какая поднимется шумиха, если журналюги узнают, что великий и ужасный Харламов на свободе! Вот и я о том-то…Ему сейчас покой нужен. После двух лет отсидки. Ну я поехал. Дома тоже семья. Наверно с ума все сходят.
–Спасибо, Леш…-растерянно и несколько ошарашенно проговорил Горбенко.
–Не за что. Только постарайтесь больше в столь громкие скандалы не влипать.
__________________________________________________________________________________________________
ГЛАВА 3
На работу вставать всегда трудно только в одном случае, если эта самая работа тебе не нравится. А если ты любишь то что ты делаешь, то и встаешь, даже рано утром, после бессоной ночи с ангельской улыбкой. Потому что знаешь, что будешь заниматься делом, которое тебе по душе. Вот и Горбенко встал задолго до того, как на улице засеребрились первые нерешительные сумерки. Прошелся по комнате, стараясь не разбудить Варвару, которой до школы можно было нежиться в постели еще час. Позвонил на работу и предупредил, что уходит на больничный. "Интекрайт" превратился теперь в обычное государственное учереждение, и просто так, туда не явиться к планерке было нельзя. Потом сделал небольшой комплекс оздоровительных упражнений, принял душ, и почувствовал, что фраза, заново родился, именно про него. Заварил чашку крепкого кофе и добавил ложечку коньяка. Это все что он себе позволял из спиртного последнее время. Уселся на диван с газетой.
Но мечтам о мирном и спокойном рассвете сбыться не удалось. Едва была прочитана первая страница "Биржевого Вестника", как в дверь настойчиво затрезвонили. Нагло и двоольно настойчиво, как будто знали, что хозяин квартиры уже проснулся и только и ждет как в пять утра с кем-нибудь поболтать.
Ругнувшись, Андрей прошел к сейфу, взял оттуда, на всякий случай, свой наградной пистолет и прошел к двери. Аккуратно, чтобы это было незаметно поглядел в глазок, и лицо его, до того вполне вполне добродушное, резко изменилось. На пороге стояла женщина лет тридцати, крашеная брюнетка (уж Горбенко знал какие у нее на самом деле родные волосы), губки бантиком, бровки домиком, макияж нанесен вызывающе, но не пошло…Мельник Марина Анатольевна, в далеком прошлом его подруга, одноклассница и жена лучшего друга. Интересно, что Горбенко никогда, даже в пору полового созревания, когда каждый объект женского пола кажется верхом сексуальности, никогда к ней ничего не испытывал. Смазливое личико, аккуратные формы, миниатюрная…Но нет…Может потому что она нравилась Сашке, а может потому что была с восьмого класса с парнями из старшего звена. Черт его знает. Но не лежала к ней душа и все остальное. Теперь, увидев ее, единственную виновницу всех бед "Интеркрайта" оставшуюся в живых, он вдруг испытал резкую, острую до рези в сердце неприязнь к этому человеку. Ненависть… Можно было бы конечно и не открывать дверь. Позвонила б, позвонила и ушла восвояси, но, во-первых, она могла разбудить Варьку, а, во-вторых, необходимо было понять, чего она добивается своим приездом в Россию. Андрей искренне сомневался, что спустя столько времени, Мельник неожиданно воспылала любовью к своей дочери, а значит ей что-то надо, что-то она задумала…
Вздохнув, Горбенко убрал пистолет за пояс и открыл дверь.
–Приветик!– Маринка улыбнулась и попыталась шагнуть в дом, но Горбенко, как бы невзначай перегородил ей дорогу.– А ты все такой же хам, Андрей Григорьевич…-разочарованно протянула она, избавившись, наконец, от маски радости встречи.
–И тебе здравствуй. Что нужно?– Андрей решил все грубости надменно пропускать мимо ушей.
–Вообще-то у тебя живет моя дочь,– заметила Мельник, наклонив к плечу свою хитрую голову, от чего глаза неожиданно приобрели блеск, а улыбка стала какой-то завлекающей. Андрей прикрыл глаза, чтобы отогнать наваждение.
–Вообще-то кое-кто написал отказ в мою пользу…
–Я была глупа, Андрюшечка,– протянула Марина грустным голосом,– только со временем понимаешь всю радость материнства. Наступил такой момент, когда я уже просто не могла находится так далеко от своей девочки. Вот и решила приехать в гости…Проведать…Ведь, только подумай, какое это счастье находится рядом постоянно со своим ребенком. Наблюдать как он растет, становится старше…Это наверно самое лучшее, что у матери есть в жизни!
–Если бы говорила эти слова не ты, а какая-нибудь другая женщина, Марин, я бы не задумываясь в них поверил, -съязвил Горбенко,– на самом дел, тебе плевать на всех. Тогда возникает вопрос, что тебе нужно?
–Может впустишь? Или наш разговор станет достоянием всех соседей на лестничной клетке?
Горбенко усилием воли отстранился от двери, пропуская Мельник внутрь.
–А раньше у тебя хоромы в Сосновке были еще те…-разочарованно посмотрела Марина на трехкомнатную квартиру.– Кризис?
Немного помедлив она прошла в зал и уселась без приглашения на мягкий диван. Сделав небольшую паузу, дождавшись пока в комнату зайдет Горбенко, внимательно на него посмотрела.
–Постарел…Первые сединки уже появились....-заметила Мельник.– Закурить можно?
–Кури,– Андрей пододвинул своей бывшей подруге пепельницу и сам достал сигареты. Подождал пока она закурит и все-таки спросил:
–Марин, у меня мало времени…Давай ближе к делу. Чего тебе надо? Быстро, вкратце и по существу…
–Мне нужна моя дочь…Всего-то…Согласись это еще по-божески,– она подмигнула ему вполне дружелюбно и беззлобно. Казалось она с Горбенко играет в кошки-мышки. То кажется разбитой жизнью и несчастной, то вольной и своенравной, как Павка Корчагин.
–Хм… А больше ничего не надо, Марин? Яхты, виллы…Помнится ты до них была такая охотница, что променяла на это богатство собственную дочь, мужа и внешнее благополучие.
–Андрюш…ну почему ты так со мной? Я следовала правилу. Жить хорошо, а хорошо жить еще лучше. Никто не вправе меня осуждать за то, что случилось тогда. Я сама расплатилась за все уже давным давно. Ты даже не представляешь сколько мне всего пришлось пережить за это время. Сначала вас с Сашкой чуть ли не проклинала, а потом перегорело…
–Деньги кончились?– съехидничал Андрей.
–Сволочь…-лицо Мельник резко побелело от злости, и Горбенко неожиданно понял, что попал в точку. У Марины Анатольевны просто напросто кончились деньги. Он весело рассмеялся прямо в лицо бывшей подруге.– Тварь…
–Ну-ну, Мариночка…Не стоит переходить на личности. Я и без этого знал, что ты меня обожаешь. Сколько тебе надо?
–Пять миллионов.
–А почему не десять?
–Можешь и десять…
–Да нет, солнышко ты мое, послушай меня. Я говорю первый и последний раз. Потом начинаю наказывать. Таких денег у меня все равно нет, ни пять, ни десять миллионов, да если бы и были я бы тебе все равно не дал бы и копейки. Потому как я не подаю. Это во-первых. А во-вторых, если ты хотя бы на киллометр прииблизишься к Варваре…
–То что?– с вызовом спросила Мельник.
–То ты будешь умирать долго и мучительно, где-нибудь в Подмосковье. Играть с тобой я не буду, Марин. Можешь считать это последним китайским предупреждением. А теперь…Пошла вон отсюда и чтобы я тебя больше здесь никогда не видел…
–Да пошел ты, инквизитор чертов, теперь послушай меня ты… Я не уеду из России пока не получу деньги. Свои законные. От Вари не отступлюсь, а если ты думаешь что такой всемогущий, то флаг тебе в руки. Только тогда сидеть тебе вместе с твоим дружком где-нибудь на Колыме, если тронешь меня,– она резко поднялась,– запомни мои слова, Андрющечка, ты очень сильно пожалеешь о сегодняшнем дне. Очень сильно…
Марина выскочила из квартиры, громко хлопнув дверью. Она всегда любила все делать эффектно и красиво, еще со времен школы. Но выглядела это несколько пафосно и наигранно. Конечно слова ее не несли особой угрозы. Что она может? Одна…Уж как-нибудь свою и Варькину безопасность Андрюха обеспечит сумеет, но вот ведь проблема. Необходимо было выезжать за Сашкой, неизвестно куда за Уральский хребет. И не тащить же с собой дочку друга. Во-первых школа, во-вторых дорога длинная и трудная. Только что тогда делать?
__________________________________________________________________________________________________
Туман…Сизая непроглядная мгла, которая скопилась небольшими клочками по всей отнюдь немаленькой территории колонии. Холодно…Сыро…Утреннея поверка. Долгая перекличка и исправительные работы. Однообразный надоедливый режим, который, если не нагоняет тоску, то меланхолию точно. Со временем начинаешь привыкать и к этому. Да вообще колония– такая штука, которая учит недюжему терпению, если не сказать больше. Прав был тот кто их придумал, и не прав одновременно. Прав, потому что это место и вправду меняет людей. Они становятся еще более озлобленными , опасными, похожими на гранату с вытянутой чекой. А не прав…Да вы наверно сами это поняли. Ни один заключенный, отсидевший более или менее приличный срок, ничего так и не осознал, ничего так и не понял, таких людей лучше сразу убивать, потому как они живут по принципу вседозволенности, или как говорил герой одного кинофильма:" Украл, выпил, в тюрьму…"
Наконец поверка закочилась. Харламов в составе своего отряда медленно побрел в сторону столовой под бдительным присмотром двух конвоиров с собаками. Добрые с виду овчарки, лениво трусили вслед за отрядом, не издав ни звука, что собственно говорило об их как раз замечательной профессиональной готовности. Попробуй, сейчас кто-то сорвись за колючку или кинься на охранника, то мигом бросяться и пойдут клочки по закоулочкам.
На проходной в столовый блок почему-то ошивался начальник оперативной части подполковник Родзянко. Кум был явно чем-то недоволен. Ни за что наорал на шнырей, потом устроил разнос контроллерам и пошел к отряду Харламова навстречу. Остановили…
–Осужденный Харламов!– выкрикнул Родзянко, зябко ежась в своем летнем кительке на морозе.
–Я!– откликнулся Алексанр, недоумевая зачем он опять понадобился куму.
–Выйти из строя!
Харламов медленно обошел сокамерников, поймав на себе внимательно-настороженный умный по-волчьему взгляд Острого. Подошел к Родзянко.
–Осужденный Харламов Александр Сергеевич, срок пятнадцать лет, статья…
–Хватит, хватит,– махнул рукой подполковник,– пойдем, разговор есть. Чего стоим, ублюдки?!– неожиданно заорал он на отряд.– Или жрать не хотите? Может лес пойдем сразу валить?
Отряд быстро заново сколотил стройные колонны и почти бегом отправился через проходную на кормежку. Никому не хотелось променять теплую и относительно уютную столовую на промозглую, сырую погоду в лесу.
–Ну что Харламов…Танцуй…-недовольно пробурчал Родзянко, почему-то будто от стыда, потупив глаза.
–Что такое, товарищ подполковник?
–Приехали к тебе…Друг твой. Забрать тебе хочет. Постановление об амнистии президента самого привез.
Помимо воли на лице Харламова отразилась улыбка. Он вспомнил о Варваре, об Андрее, обо всех сразу. Наконец-то его мучения закончились, наконец-то справедливость восторжествовала. Наконец-то…Господи, как же он об этом мечтал…Все это долгое время он лелеял в себе эту спасительную мысль, как детдомовец ждет своих новых родителей, он ждал приезда Горбенко. Он знал! Знал, что Андрей его не бросит в беде, что он настоящий друг! И он это сделал! Он приехал! Теперь все будет хорошо. Нет, чувство свободы, о котором так много писали классики, совсем не пьянящее. Это что-то фантастичнское, сродни прыжку с Ниагарского водопада в холодную воду. Удивительно…
–Сейчас мы оформляем все необходимые документы…– Родзянко собрался уходить.– Это займет около двух-трех часов. Вы пока можете поговорить наедине с другом. Он ждет тебя в комнате для длительных свиданий. Потом попрошу зайти ко мне в оперчасть. Забрать личные вещи и справку об освобождении.
–Да…да…-пробормотал Харламов, пытаясь освоить ту мысль, что он больше не осужденный. а Харламов Александр Сергеевич. Его не пугали даже трудности, которые ждали его впереди. Сейчас настойчивой ласточкой в голове билась только мысль…"Я свободен!"– Хорошо, конечно я зайду…Разрешите идти?
–Конечно,– улыбнулся Родзянко. Теперь даже его ехидная улыбка не казалась отвратительной,– вы же теперь почти свободный человек…
Пропустив эту маленькую колкость мимо ушей, Харламов сорвался со своего места и побжал через плац в комнату для длительных свиданий. Мельком подумал, что не зря сегодня привел свою щетину в порядок. Такой день…
Все удивленно оглядывались ему вслед. Крутили пальцем у виска, оранники косо и настороженно поглядывали на бегущего по территории человека, но от чего-то не мешали. Даже облаявшая его овчарка показалась саше вполне добрым существом, котоое просто попало ни на то службу.
Споткнувшись о ступеньки он мигом взлетел на третий этаж административного корпуса. Расстерянно огляделся в пустом коридоре. В какой же комнате Андрюха… Вдруг увидел немного приокрытую дверь и буквально влетел туда. Около окна стоял его верный друг и союзник, Горбенко Андрей Григорьевич… В старом своем спортивном костюме. Все такой же молодой, несмотря на годы. Харламов со своими сединами и морщинами по сравнению с ним почувствовал себя чуть ли не стариком, а разницы у них было всего-то два дня.
–Андрюха!-закричал Александр, приветственно раскидывая руки в сторону.
–Братишка! Сашка!– заорал в ответ Горбенко. Всего лишь секунду друзья смотрели друг на друга, пытаясь разглядеть изменения, которые произошли за столько времени. Потом крепко по-мужски обнялись. Долго хлопали друг друга по плечам. Улыбались и были кажется соверешнно счастливы. Наконец первые восторги встречи утихли. Друзья сели на скрипучую панцирную кровать и обнялись.
–Рассказывай…-начал Харламов.– Какие там новости на воле? Как Варьке? Совсем наверно уже большая? Невеста небось? Как все наши? Я тут совсем отстал от жизни знаешь ли…Ни тебе телевизора, ни даже заштатного радиоприемника…
–Варька хорошо. Отличница. Мы решили с девчонками ее танцам отдать учиться. В балетной школу… Наши все нормально. В одном федералы тебе не соврали тогда, мы все остались на своих должностях. Конечно оклад стал поменьше, но… Жить можно! Аленка замуж собралась. Весной свадьбу будем играть. А так… Все вроде хорошо. От парней из Волгограда вестей давно не было. Сашка с Юлькой вроде как в очередной медовый месяц укатили. Ванька весь в делах… В стране как всегда бардак. Ты знаешь начал к нему уже привыкать. Даже если порядок когда-нибудь и наступит, то уже станет жить не особо интересно. Вообщем и все…
–Точно?– вскинул брови Харламов. Он слишком давно и хорошо знала своего друга. И сейчас Саша был уверен что тот что-то скрывает или не договаривает.
–Нет…Саш…тут такое дело…
–Ну не тяни, Андрюх! Ты знаешь после того что мне пришлось испытать ни одна новость меня из колеи уже не выбьет.
–Марина вернулась в Москву…
По лицу Харламова волнами заходили желваки. Он побледнел и от злости, с которой он сжал кулак, побелели костяшки пальцев. Нет, эта новость не выбила его из хорошего настроения. Он просто вдруг резко понял, что люто ненавидит эту женщину, порождение дьявола, ту, с которой мечтал соединить свою жизнь, ту, с которой у них был общий ребенок.
–Что ей надо?– после некоторой паузы спросил Саша, немного погасив в себе этот непроизвольный приступ ненависти.
– Она хочет либо Варю, либо пять миллионов…
–Есть же ее официальный отказ…Все оформлено как надо…Наш нотариус ручался…
–Там какие-то юридические тонкости…Я узнавал. Сделать она это может… правда через суд, но все вполне реально.
