Жизнь как жизнь

Вечером за ужином Алёна завела разговор о планах детей на каникулах. Старшие, понятное дело, были при работе, а вот младшеньких надо было делом занять.

– Вася! Ты чем заниматься будешь?

– Тяте столярить помогать буду.

– А ты, Стёпка, со мной на сенокос?

– Нет, мама, я на ремонт дорог пойду.

– Мал ещё дороги ремонтировать. Да и кто тебя возьмёт?

– Возьмут. Меня уже Маша Потапова, Надя Кузина и Маша Серёгина в свою артель записали.

– Ой, уж и записали?

– Да! И в конторе договорились. Я им в прошлом году помогал. Им понравилось.

– А кто же на покос да по ягоды со мной ходить будет?

– Мама, я и буду. Мне же четыре часа работать положено, а я целый день работать буду. Так, что через день выходной. Вот и буду с тобой косить.

– Не надорвёшься ли целый то день? – вмешался в разговор Андрей.

– Чего это я надорвусь? Выдюжу.

– Ну а Миша с Верой по дому да в огороде будете управляться..

– Понятно… Все деньги зарабатывать, а мы даром с утра до вечера грядкам кланяться должны, – пробубнил себе под нос Мишка.

– Не даром, а чтобы на столе еда была, да и одёжку на заработанные другими вам же покупать будем.

– Да ладно. Огород так огород – согласились младшие.

Разговоры разговаривали, а ложки по мискам стукали не умолкая. Андрей вытер рушником руки, губы и подбородок и выбираясь из-за стола сказал:

– Алёна! Ты мне собери с собой еды, я завтра на охоту пойду, на лосиной тропе посижу, а то уж надоело постные шти да похлёбку хлебать.

– А рано ли пойдёшь то?

– Да как солнце встанет, так и пойду.

– А куда?

– Да к стекольному. Там лес не валят – лоси не распуганы.

– Тогда я с вечера котомку то соберу. Сала то положить? В погребе ещё лежат ломтя три.

– Положи, только не режь. Я сам там порежу.

Солнце ещё не отцепилось от острых вершин елей на том берегу, а Андрей с котомкой и ружьём на плече уже ковылял по большой дороге в сторону Борихи. Идти было тяжело: протез глубоко проваливался в песок. Мужчина рывками вытаскивал протез из песка, но при следующем шаге он снова увязал в песке. Вскоре Андрею это надоело, и он выбрался с проезжей части на обочину. Протез теперь не проваливался, но при каждом шаге цеплялся то за кусты папоротника, то за корни вековых сосен.

Когда Андрей добрался до тропы, сворачивающей с большой дороги к стекольному заводу, солнце стояло уже высоко. Нательная рубаха охотника промокла до нитки. Пройдя метров пятьдесят по тропинке , Андрей присел на поваленное дерево отдохнуть. В лесу стояла такая тишина, что можно было услышать за версту писк комара.

Передохнув, Андрей поднялся с дерева и зашагал в сторону завода. Никто не помнит, когда этот завод работал. И его отец и его дед помнили только остатки разрушенных стен зданий, рядом с которыми в земле лежало много слитков разноцветного стекла, кирпичи облицованные изразцами. Рядом с развалинами зиял глубокий карьер, откуда черпали кварцевый песок для варки стекла, да ещё были видны остатки мельницы на реке. Так что, в какие времена варили здесь стекло – не известно.

С этими мыслями Андрей шагал по тропинке, уворачиваясь от нависающих веток, как вдруг громкое хлопанье крыльев остановило его. И в этот же миг он увидел довольно крупную тетёрку, налетающую прямо на него. Андрей рывком сбросил с плеча ружьё и стал им, как палкой, отмахиваться от птицы. Тетёрка отлетала на несколько метров и вновь нападала на человека. Андрей никогда раньше не оказывался в такой ситуации и не мог понять, что происходит. Он, помахивая ружьём, осторожно стал двигаться по тропинке. Шагов через десять он увидел рядом с тропой в траве гнездо, из которого торчали несколько жёлтых клювиков. Так вот в чём здесь дело. Тетёрка, охраняя своих птенцов, бесстрашно бросалась на человека. Андрей опустил ружьё и ускорил шаг. Птица ещё несколько метров сопровождала охотника, громко хлопая крыльями, и, наконец, поняла, что он не представляет угрозы её детям, успокоилась и вернулась к гнезду.

Весь оставшийся путь до реки Андрей переваривал случившееся и всё восхищался самоотверженностью тетёрки, готовой пожертвовать собой ради жизни детей.

Андрей шёл вверх по течению реки в надежде найти следы сохатых. Следов нигде не было. Тогда он развернулся и пошёл обратно. Метрах в трёхстах ниже того места, где он подошёл к реке, увидел лосиный водопой. Берег был изрыт копытами. Теперь надо было выбрать место на подветренной стороне, обустроить наблюдательный пункт и ждать.

Андрей знал, что за убийство лося, если узнают власти, будет серьёзное, вплоть до тюрьмы наказание, но необходимость кормить семью побеждала страх ответственности, и он каждый год заваливал по сохатому.

С надеждой, что лоси придут на вечерний водопой устроился поудобней на расстоянии уверенного выстрела от лосиной тропы и стал ждать.

Солнце уже начинало склоняться на запад, когда Андрей услышал треск ломающихся под копытами великанов веток. Вскоре к реке вышли два лося. Самец был крупный килограммов на восемьсот, самка гораздо мельче, видимо молодая.

Охотник прицелился. Хлопок выстрела эхом раскатился по лесу. Следом раздался второй выстрел. Андрей бил наверняка, чтобы лось подранком не ушёл в лес. Лосиха после первого выстрела одним прыжком развернулась и, ломая кустарник, на бешеной скорости убежала вглубь леса, а самец остался лежать на берегу, то поднимая, то роняя на землю свою огромную рогатую голову. По телу лося ещё некоторое время пробегали предсмертные судороги.

Убедившись, что лось наконец-то умер, Андрей подошёл к туше и начал её разделывать, орудуя топором и острым, как бритва ножом. Примерно через час туша была разрублена на куски.

Андрей расстелил в неглубокую яму шкуру лося, сложил на неё мясо и укрыл его лапником. Потом он подошёл к воде, умылся, присел на траву и стал медленно жевать хлеб с салом. Перекусив и наполнив котомку кусками мяса, Андрей направился домой. Последние лучи солнца ещё кое-как высвечивали тропинку. Идти приходилось, осторожно ступая, боясь споткнуться о корни деревьев или напороться на сучок.

Домашние уже спали. Андрей разбудил Алёну, велел поднимать детей:

– Буди Лёшку, Глашку, Васю и Стёпку за мясом пойдём!

– Да как же по такой тьме идти то?

– Фонари возьмём. За деревней у Гарилей зажжём. А сейчас незаметно надо выйти.

Ребятня спросонья никак не могла понять куда и зачем надо в полночь тащиться.

– Не рассуждайте! Быстренько одевайтесь, берите пещерки и в поход!

Выйдя за околицу, Алёна с Андреем зажгли фонари и ватага Сазоновых зашагала по лесной дороге.

Нагруженные мясом пещера давили плечи, ноги глубоко проваливались в песок. Тяжелее всех было Андрею, сил у него совсем не оставалось. Культя была не в силах выбрасывать вперёд протез, и он как-то волочил его за собой. В паху саднило, видимо до крови растёр протезом. Но он не подавал виду и вместе со всеми шагал по дороге.

– Андрей! Устал, поди? – тронула мужа за руку Алёна. – Может присядем, отдохнём?

– Вот дойдем до Гарилей и там, в курилке посидим немного. Надо затемно добраться до дому, а то светать скоро будет, бабы на ферму пойдут.

– Да уж, если увидят, разговоров не оберёшься. А вдруг донесёт кто.

Посидев с четверть часа в курилке и дав отдохнуть плечам от тяжеленных пещеров, семья снова двинулась в путь.

– Слава богу! Вроде никто не видел, – сказала Алёна, когда пещера были сняты с плеч и поставлены на лавку в родительской избушке.