Фармацевт 3

– Ну, ты же ей сказал, что работал уже на скорой помощи, может, что-то волокёшь в этом деле.

Тяжко вздохнув, я заглушил машину и выбрался из кабины. Пойду, посмотрю, вдруг, действительно, что-то смогу подсказать.

Глава 6

Когда зашел в дом, первое, что привлекло внимание, это запах корвалола, казалось им пропитано все вокруг.

На небольшой кухне, куда я попал, выйдя из сеней, за столом сидел пожилой мужчина лет шестидесяти. Вроде бы не очень трезвый. Он глянул на меня равнодушным взглядом и отвернулся.

Шедший сзади Михаэль, нетерпеливо толкнул меня в спину. После этого, я уже без лишних политесов повесил свой полушубок на вешалку у дверей и прошел в комнату мимо непонятного мужика.

Мда, похоже, жители этого дома особой аккуратностью не отличались. Хорошо, хоть запах корвалола немного перебивал ароматы помойного ведра.

В комнате на кровати лежала полная, седая женщина, обнаженная по пояс, на груди у неё чернели присоски с электродами, рядом с кроватью на стуле стоял электрокардиограф, над которым склонилась Гертруда Карловна.

Увидев меня, женщина беспокойно зашевелилась.

– Не вертись! Электроды опять отпадут! – грозно зашипела фельдшер. – Нечего стесняться, не видишь, это наш водитель.

Повернувшись ко мне, она сообщила:

– Саша, понимаешь, никак не могу снять кардиограмму. Все время идут наводки. Прибор трещит, как сумасшедший. Я обычно провод заземления к кожуху печки подсоединяю, а сегодня ничего не получается. Может у вас как-то по-другому наводки убирали?

– Мда, нынче совсем другие времена, – мысленно вздохнул я. – Где вы электрокардиографы, работающие от аккумуляторов?

Наклонившись, взял в руки аппарат. Давненько мне не попадалось на глаза такое старье. Одноканальный аппарат, да еще с чернильницей. Хотя вроде бы сейчас уже есть аппараты, работавшие с термобумагой.

Оглядев его со всех сторон, на всякий случай дернул провод заземления, к моему удивлению, тот выскочил из гнезда без всякого сопротивления. Притом до самого кончика он был в изоляции.

Вид у Гертруды Карловны в этот момент был весьма примечательный. Она сразу поняла, в чем дело, и от возмущения, или стыда резко побагровела.

Я же вытащил из кармана перочинный нож, зачистил конец провода и, воткнув в гнездо, закрепил его болтом.

– Погоди, не уходи, – буркнула фельдшер, видя, что я направился к двери. – Сейчас еще раз попробую снять ЭКГ, если получится, тогда можешь идти.

– А что случилось? – тихо спросил я у Михаэля. Тот пожал плечами.

– Боли беспокоят в области сердца, давление высокое, – также шепотом ответил тот.

Гертруда недовольно покосилась на нас, и мы замолкли.

На столе, у которого мы примостились, кучкой лежали таблетки. В основном от давления. «Раунатин», «Резерпин» и «Допегит».

Я начал машинально перебирать их, когда озорная мысль пришла в голову.

В это время заработал электрокардиограф и на пол начала опускаться записанная лента.

Фельдшер через минуту выключила аппарат и удовлетворенно вздохнула.

– Наконец сняла без наводок, – сообщила она и принялась разглядывать кардиограмму.

По выражению её лица можно было ясно понять, что все зигзаги на ленте для нее филькина грамота. Но это было понятно для меня. Для больной старушки и Михаэля знания Гертруды Карловны оставались высшей математикой.

– Инфаркта нет, – громко заявила фельдшер. – Завтра утром дам посмотреть пленку Айдын Агаевичу, тот скорректирует вам лечение.

Убрав электрокардиограф, она начала набирать в шприц магнезию и одновременно мотнула мне головой в сторону двери, мол, сделал дело, давай на выход.

– Может, стоит дать больной таблетку «Раунатина»? – робко предложил я, встав со стула и держа в руке флакончик с таблетками. – Хуже ведь не будет.

– А, действительно, давай их сюда, – буркнула фельдшер и забрала у меня флакон.

Выйдя из дома, я с удовольствием вдохнул свежий воздух. После душняка в комнате он показался необычайно бодрящим.

Я даже сразу не полез в машину, а походил по расчищенному от снега двору.

Лишь когда кончики ушей начал пощипывать мороз, забрался в кабину и, заведя двигатель, включил печку.

Первым из дома вышел Михаэль, он принес укладку и электрокардиограф и забрался в салон.

Когда он открыл окошко и просунул голову в кабину, я спросил:

– Ну, как там больная?

В ответ Михаэль разразился целой речью.

– Ты понимаешь, эта бабка, Зеланд, вызывает нас постоянно. У нее давление всегда высоченное и ничем не сбивается. Приходится её в больницу везти. Там её уже отлично знают и заставляют пить таблетки при медсестре.

Два-три дня и давление у нее нормализуется.

После выписки она таблетки специально не пьет и недели через две у нее опять гипертонический криз. А магнезию ей хоть делай, хоть нет, как мертвому припарки.

А сегодня, представляешь! Гроссман ей дала таблетку, а потом укол сделала. И сейчас у нее давление, как у молодой.

Тут Михаэль ехидно засмеялся.

– А она уже вещички в больницу собрала, хрен ей, а не больница!

Еще через пять минут к нашей кампании присоединилась фельдшер. Видно было, что ее распирает от желания поделиться впечатлениями от оказания помощи бабушке Августе Зеланд, но с кем делиться? С санитаром и водителем?

Так, что она оставила свой рассказ до встречи утром с коллегами.

На третьем вызове Гертруда Карловна не задержалась, быстро разобравшись с температурящим ребенком.

Когда в первом часу ночи мы добрались до амбулатории, машину в гараж я поставил только после того, как фельдшер позвонила в диспетчерскую и оттуда сообщили, что вызовов пока нет.

– Ты случайно не храпишь? – поинтересовался Михаэль, укладываясь на разобранное кресло.

– Вроде бы нет, – ответил я, укладываясь на жесткую кушетку и накрываясь своим полушубком.