Одиссея. Перевод А.А. Сальникова

«Горе! В какую страну, и к какому народу попал я?

[120] К диким, лихим племенам, что надменны и правды не знают?

К богобоязненным ли, что приветливо гостеприимны?

Кажется, девичий мне громкий голос послышался близко.

Нимфы ли это шалят здесь, владелицы гор крутоглавых,

Влажных, душистых лугов и истоков речных потаённых?

[125] Или же я, наконец, человеческий голос услышал?

Впрочем, пойду-ка я сам, посмотрю, и тогда уж узнаю».

Это сказав, из кустов Одиссей несравненный поднялся.

Вот мускулистой рукой наломал он себе свежих веток,

Густо покрытых листвой, и прикрыл части тела срамные.

[130] Вышел он. Так же в горах обитающий лев, гордый силой,

В ветер выходит, и дождь на охоту, сверкая глазами,

И на быков и овец он бросается в поле, или же

Ловит оленей в лесу, или голод его заставляет

Малых ягнят похищать или даже врываться в жилища.

[135] Так Одиссей из кустов вышел голым почти. Принуждён был

В виде таком подойти к девам он, заплетённым красиво.

Был он ужасен: покрыт весь морскою засохшею тиной.

В страхе все бросились прочь, вверх по берегу, спрятаться в скалах.

Но Алкиноева дочь не покинула места: ей в сердце

[140] Смелость Афина влила, уничтожив в нём робость и трепет.

Встала она перед ним. Одиссей же не знал, что приличней:

Пасть и колени обнять юной деве прекрасной с мольбою;

Иль, на почтительном встав расстоянье, молить, чтобы дева,

Сжалясь, одежду дала и сказала, какой рядом город?

[145] Так размышляя, решил, наконец, он, что будет приличней

Ласково, кротко молить, на почтительном встав расстоянье,

Чтоб не обидеть её, вдруг припав к её стройным коленям.

Тут обратился он к ней с мягким, кротким, рассчитанным словом:

«Ноги твои, госпожа, обнимаю, богиня ты, нет ли!

[150] Если же ты из богинь, из владычиц огромного неба,

То с Артемидой тебя, с меткой дочерью Зевса великой

Только и можно сравнить станом стройным и ликом прекрасным…

Если ж из смертных ты жён, чья судьба на земле жить до срока,

То, значит, трижды блажен твой отец, также мать твоя – трижды,

[155] Также – и братья твои! Ведь с каким наслажденьем и счастьем

Видят они каждый день как ты дома цветёшь перед ними,

И восхищённо глядят, как, смеясь, ты идёшь в хороводах.

Будет блаженнее всех тот из смертных, который сумеет

В дом тебя свой привести, превзойдя конкурентов дарами.

[160] Я никогда не встречал никого среди смертных, кто был бы

Столь же прекрасен, как ты. Я смотрю на тебя с изумленьем.

В Делосе только лишь, там, где алтарь Аполлона воздвигнут,

Видел такую же я молодую и стройную пальму.

В храме я случаем был, в окружении спутников верных,

[165] Лишь по пути. Путь же тот мне принёс много бед и лишений.

Долго стоял я тогда, изумляясь, ту пальму увидев,

Так как такой красоты я ещё не встречал у деревьев.

Так изумляюсь тебе! Но, любуясь тобой, не решаюсь