– Тут, совсем недалёко, версты через три,
Деревенька марийская есть. В ней живёт
Мой знакомец, Урса. Вы идите к нему.
От меня передайте привет и поклон.
У него заночуете. Я же – спешу. –
И оставил он девушек возле реки,
Сам вперёд поспешил, чтоб скорей отыскать
Трёх монахов. Всю ночь он в дороге провёл.
Рано утром, измученный в долгом пути,
Конь его еле плёлся тропинкой лесной,
Что лежала от берега недалеко.
А Бакмат в полудрёме сидел на коне;
То совсем забывался и сладко дремал,
То глаза открывал, на дорогу смотрел,
То опять забывался на время во сне.
Справа между деревьев ещё темнота
Лес таила от глаз, мраком тайны укрыв;
Слева между деревьев светлела уже
Голубая река, что спокойно текла,
Рваным пухом тумана прикрывшись едва.
Вот уж птицы, проснувшись, свои голоса
Стали пробовать, скрывшись в высоких ветвях.
Тут сквозь щебет пернатых и шорох листвы
Вдруг услышал Бакмат скрип колёс впереди.
В перелеске, куда он как раз выезжал,
Две подводы он встречных увидел, на них
Три мужчины: один на передней сидел,
И старуха с ним рядом, в зелёном платке;
Два – на задней подводе. Сравнялись они.
Тут с передней подводы мужик соскочил
Да коня у Бакмата схватил под уздцы:
– Пр-р-ру! Стоять! Заходи-ка, ребята, с боков! –
Приказал он другим. Те зашли со сторон.
– Думал, мы не узнаем по рылу тебя? –
Вдруг старуха сказала. – Вяжите его! –
Думал, было, Бакмат взять свой памятный нож
Да пырнуть одного, так, чтоб страху нагнать,
Да копытом коня сбить другого, да – в лес!
И никто уж тогда не догнал бы его.
Только клятву свою, что давал сам себе,
Тут припомнил: оружие в руки не брать,
Если против людей обернётся оно.
И решил только словом помочь сам себе.
– Люди добрые! Я выполняю наказ
Кузнеца Тихомира… мне надо найти
Трёх монахов… – Его уж тянули с коня.
– Тихомира дружок! – кто-то зло прокричал.
– Конь-то, вона какой у него, подлеца!
– Забирайте коня, отпустите меня… –
Но ему уже руки связали ремнём.