Заражённые бессмертием
– Неужели ты думаешь, что у тебя есть право отказаться сотрудничать после того, что видел!?
– И что же я видел? – развел он руки.
– Не придуривайся! Ты стал свидетелем и даже участником проекта, у которого гриф «особой важности», – сказала она и тут же фыркнула, – да ты вряд ли понимаешь, что это. Объясню проще. О реальных возможностях программирования сверхспособностей ИМСов знают всего десять человек. И если к этой цифре прибавится хоть единица, то эта единица вместе с источником своей осведомленности просто исчезают.
Рогов несколько секунд осмысливал сказанное.
– И много уже таких?
– Ты – идиот?
– Время покажет, – пробормотал он, понимая, что живым он отсюда просто так не выйдет.
– Я спрошу один раз, – сказала Саранская, – ты готов продолжать?
Ответ был очевиден. Исчезнуть из этого мира Рогов пока не собирался. Честно говоря, он рассчитывал еще не раз поменять биокомплекс и насладиться удовольствиями жизни. В конце концов, он будет работать на власть, да и какая разница, кого с его помощью отправят на «тот свет».
– Какие гарантии, что после первой же акции меня не спишут?
– А ты не такой уж и идиот, Рогов, – тон Саранской даже несколько потеплел, – таких как ты больше нет. С такой силой феномена. По крайне мере, мы «таких» больше не знаем. Стоимость программы, которую разработали специально для тебя – пять миллионов стексианских чеков. Тебя дешевле оставить в живых.
– Хочется поверить, – усмехнулся он.
– Я правильно тебя поняла? – Саранская сложила руки на груди.
– Я согласен.
– Завтра следующий этап.
Она кивнула на дверь, и Рогов направился к себе.
Вот уж действительно расклад, думал он. Оказаться марионеткой в чужих руках, да еще и с неопределенным будущим – никому не пожелаешь. Однако мысль о собственной исключительности согревала и тешила самолюбие. Остается лишь довериться этой стерве и всем этим ученым гениям, что его не пустят в расход в ближайшее время. Вместе с тем, откуда ему знать, кто является целью. Возможно, личность жертвы стоит гораздо больше, чем его подготовка.
Следующий день был посвящен аутотренингу по контролю за эмоциональным состоянием. Целые комплексы упражнений на реакцию разума на различные раздражители. К концу он был снова как мул, вспахавший поле.
В свободное от занятий время Андрей все время размышлял о том, что его запрограммировали на выброс агрессивной энергии, и запускалась эта программа каким-то звуковым сигналом. По крайней мере, он слышал его перед расправой над обезьяной. Было бы неплохо выяснить механизм активации его способности.
– Мне кажется, я могу рассчитывать на откровенность! – заявил как-то Рогов Лоренсу, который изучал результаты тестов.
Тот оторвался от экрана и взглянул на него.
– О чем Вы?
– Я о миссии, к которой меня готовят.
– Пока нам нужно изучить Ваши возможности, – ответил Лоренс, – и перестаньте задавать такие вопросы. Вы – уникальный, и уже это представляет интерес.
– Если бы я был подопытным в каком-нибудь гражданском институте, я бы мог поверить. Но для Департамента безопасности чисто научный интерес… Простите! Не нужно держать меня за дурака!
– Послушайте, Рогов! У правительства много задач. Обитаемый космос расширяется. Везде нужен порядок, иначе популяция людей не выживет. Вы будете одним из тех, кто обеспечит этот порядок, а, значит, и выживание расы, – немного пафосно сказал Лоренс, – я удовлетворил Ваше любопытство?
– Допустим, – ответил Андрей, понимая, что вряд ли услышит что-то более конкретное. По крайней мере, с ним начали разговаривать, почти как с членом команды.
Следующие несколько дней он проходил тесты за тестами, часами сидел перед монитором и силился понять то, что происходило на экране. Потом его помещали в различные тренажеры, где испытывали на физические нагрузки. После центрифуги Рогов выблевал весь завтрак, а упражнения в невесомости обеспечили отсутствие аппетита еще на сутки.
Наконец, ему дали выходной, который он решил провести на поверхности в парковой зоне среди экзотических растений и газона с уютными креслами на берегу пруда.
По пористым кирпичного цвета дорожкам прогуливались люди, видимо, сотрудники Центра. Из всех Рогов сразу же выделил невысокую девушку лет двадцати пяти с длинными русыми волосами. Девушка время от времени перебрасывалась фразами с подружкой, однако, скорее всего, разговор ее интересовал мало, и она явно скучала.
Ноги сами понесли его в ее сторону, хотя Рогов не был уверен в том, что делает. Он несколько секунд неловко переминался поодаль с ноги на ногу, пока девушка его не заметила. То, что она сразу же отвернулась, так и не заинтересовавшись его персоной, повергло его в уныние. Пересилив желание развернуть и уйти, Андрей все же подошел и поздоровался, придавая голосу беззаботный, немного игривый тон.
– Здравствуйте, девушки!
– Здравствуйте, – ответила вторая.
Объект же его внимания просто еще раз взглянула на него и пожала плечами.
– Чем мы можем помочь? – спросила подружка, которая оказалась более дружелюбной и общительной.
– Хотел познакомиться, – признался Рогов, – однако, вижу, что желание мое не слишком уместное для некоторых особ.
В его тоне слышалась обида.
– Да, пожалуй, не стоит, – сказала девушка и натянуто улыбнулась, – тем более, здесь это не принято.
Рогов с оскорбленным самолюбием и неприятным осадком в душе отошел от девушек, которые вдруг затихли, а потом и вовсе направились в противоположную сторону, словно, хотели поскорее исключить даже всякую возможность повторной попытки с его стороны.
Наверное, выглядел он теперь довольно жалко. Глубоко вздохнув, он побрел в сторону жилого блока. Уже в лифте Рогов услышал сигнал вызова биофона.
– Это Лоренс. Жду Вас через десять минут в опытном центре лаборатории.
Появилось смешанное чувство тревоги и любопытства, через семь минут он был в назначенном месте. Кроме него в помещении находились Лоренс и Вайс.
– Здравствуйте, Рогов! – кивнул Вайс.
– Что-то случилось? – спросил он, не припоминая, чтобы его вызывали «по тревоге».
– У Вас первое задание, – ответил Лоренс и запустил голограмму на проекторе, – это Палладия, – он указал на одну из планет появившейся в пространстве системы. Увеличив изображение планеты, Лоренс ткнул пальцем в северное полушарие, – Табук. Восемьсот тысяч жителей. Десять процентов из них – ИМСы.
– Что я должен сделать? – спросил Рогов, – убить градоначальника?
– Не шутите так, Рогов! – тон Лоренса стал жестче, – В городе, в котором несколько циклов не было убийств, за последний подцикл уже пять криминальных трупов.
– Вы же не хотите сказать, что мне предстоит этим заниматься. Я – не следователь, – возразил было Рогов.
– Вы не будете искать убийц. К тому же они все найдены.
– В чем тогда смысл моей миссии? – удивился он.
Лоренс свернул электронную модель звездной системы и над проектором поплыл текст.
– За два часа Вы должны ознакомиться с деталями дел. Вам предстоит на месте изучить обстоятельства и высказать свое мнение о том, что там происходит.
– Так ведь, убийцы вроде бы установлены, – сказал Рогов, – что еще выяснять?
– Изучите материалы! Вопросы потом! – Лоренс направился к двери, жестом позвав Вайса следом.
Аэробот без опознавательных знаков ждал на одной из взлетно-посадочных площадок. Вайс широко по-армейски переставлял ноги, время от времени оглядываясь, словно боясь, упустить Рогова из вида. Одетые в удобные эктоновые костюмы они приблизились к гравитационному трапу, парившему в пяти сантиметрах от земли.
Андрей как мог детально изучил материалы следствия, после чего вопросов стало еще больше. Все убийства совершены вполне законопослушными гражданами, и что самое загадочное, абсолютно безмотивно. Лететь им предстояло примерно двенадцать астрономических часов, и он собирался вздремнуть, чтобы прилететь со свежей головой. Он понятия не имел, что будет делать на той далекой планете. Да и все его задание выглядело полным бредом.
Аэробот перенес их на космодром Аргона, где они стали частью экипажа спецборта звездолета класса «К-5». Через полчаса после размещения в креслах и проверки всех систем корабль оторвался от метало-гранитной поверхности взлетного периметра.
Глава 3
Аэробот плавно опустился на посадочное поле, и шторка двери бесшумно скользнула в сторону. Дмитрий, дождавшись своей очереди, перешагнул бортик и, прижав свою повидавшую виды сумку к груди, посмотрел вверх. Его окружали гигантские сверкающие на солнце идеально гладкие стены строений. Он бывал и раньше в таких местах и каждый раз испытывал трепет не столько перед монументальностью зданий, сколько от ощущения величия той атмосферы, что здесь, по его мнению, царила.
Дмитрий Максимов родился и вырос на Стексе в небольшом городке Обрич на юге Восточного Плоскогорья в обычной семье, в которой кроме родителей и его самого были еще старший брат и младшая сестра. Отец работал в Управлении транспорта города Хемиссета. Платили там вполне достойно, что позволяло жить в достатке, воспитывать троих детей и дать им приличное образование. Старший Артем после обучения стал пилотом грузового аэробота и думал о том, чтобы завести собственную семью. Анна училась в подготовительной школе, а Дмитрий два дня назад получил диплом «аналитика нелинейных систем» и стоял сейчас перед Центральной лабораторией по «извлечению», приняв, как ему казалось, самое главное решение в своей жизни.
В отражении зеркальной поверхности он увидел курносого, склонного к полноте юношу с непропорционально большой головой и вздохнул. Войдя с придыханием в здание, он очутился в огромном холле, в центре которого располагалась длинная подсвеченная мягким матовым светом стойка. За ней он увидел несколько кабинок с номерами и цифровым табло. Возле двух кабинок стояли люди, остальные были незаняты, и Дмитрий, не замечая ничего вокруг, быстрым шагом устремился к одной из них, словно, собираясь протаранить любые вставшие у него на пути препятствия. Как только он коснулся панели вызова персонала, перед ним возникла голограмма человека, приятным энергичным голосом представилась Эдом и пообещала ответить на все интересующие вопросы.
Максимов машинально провел рукой по волосам, отчего его «ежик» вздыбился, как шерсть у напуганной кошки, и назвал себя, попросив подсказать ему дорогу в отдел по работе с клиентами номер восемнадцать. Эд любезно рассказал, как туда пройти и заверил, что его уже ждут. Вполне искренне улыбнувшись, голограмма растаяла в воздухе, а Дмитрий отправился к лифту.
Поднявшись на тридцать пятый этаж, он слегка растерялся от количества дверей и коридоров, но потом, немного поблудив по этажу, все же нашел отдел с номером восемнадцать.
В комнате с таким же ненавязчивым освещением его встретила стройная девушка с короткой стрижкой, со снисходительной улыбкой оглядела его потертый комбинезон и стоптанные ботинки и проводила к терминалу, представлявшему собой огороженное рабочее место.
– Меня зовут Даниил, – представился улыбчивый молодой мужчина, вставая из-за стола и указывая Дмитрию на кресло, – я буду вести ваше дело.
– Максимов, – ответил он, присаживаясь, чувствуя, как кресло уютно обволакивает тело.
– Вот здесь Вы можете ознакомиться с условиями, – служащий протянул электронную папку, в которой был открыт файл с текстом договора.
Несколько минут Максимов внимательно изучал условия соглашения, стараясь унять волнение. Как тут не волноваться, если заключаешь предварительный договор на «извлечение», да еще и не поставив в известность родителей.
Это решение он принял уже давно, и все последние подциклы готовился к этому дню, означавшему, по сути, новый этап его жизни. Дмитрий хотел потратить ее на то, чтобы стать уважаемым человеком, занять достойное место в обществе и обрести независимость. Вполне банальное и бесхитростное желание. Добиться же исполнение мечты быстрее можно было, по его мнению, лишь заключить подобный договор.
ИМСы начинали доминировать в самых различных сферах общественной жизни. Им легче было найти работу и продвигаться по карьерной лестнице. У них было несоизмеримо больше шансов обрести успех и разбогатеть.
Все это приводило к тому, что молодые люди использовали возможность стать кандидатами на «процедуру», которая выполнялась при наступлении определенных условий, причем согласие пациента предполагалось не всегда.
Одним из таких пунктов Максимов отметил про себя «наступление неполной трудоспособности», и как не пытался он подобрать определение этому состоянию, так и не нашел исчерпывающего ответа. На его осторожный вопрос Даниил охотно пояснил:
– К сожалению, человек может заболеть, – он поджал губы.
– Но, ведь, болезни бывают разные. Простуда, например.
– Не беспокойтесь, речь идет о серьезном недуге! – затараторил служащий, – Люди, зачастую, сами рады заменить износившееся тело на искусственное.
Объяснение не проливало свет на то, кто будет определять «степень серьезности» болезни, но Максимов, решив, что может обидеть парня своими придирками, не стал уточнять, углубившись в дальнейшее чтение.
– Вот это, что означает? – Дмитрий показал пальцем на пункт, предусматривающий право лаборатории на «процедуру» в случае «повышения уровня выполняемой функции».
– Насколько мне известно, это право мы никогда не использовали, – сказал Даниил и умолк, думая, вероятно, что его ответ был предельно ясен и логичен.
– Я бы все же хотел понять, – Максимов подался вперед, – если Вы не можете пояснить…
– Конечно, могу, – заулыбался тот, – дело в том, что иногда, чрезвычайно редко, – клерк подчеркнул это уточнение, – способности человека не соответствуют тем задачам, которые перед ним ставит работа. Думаю, это касается очень редких специалистов.
– Скажите, я могу потом расторгнуть контракт?
– Безусловно, можете, – заверил тот, – но уверяю Вас, этого не произойдет. Вы получите именно то, что хотите. Это беспроигрышный вариант.
После беглого прочтения оставшихся листов, Дмитрий положил папку на стол.
– Что я должен сделать? – спросил он, имея ввиду, как именно он может засвидетельствовать свое согласие на сделку.
– Вашу руку, пожалуйста, – заученно улыбнулся клерк, доставая из ящика, выдвинувшегося прямо из стены терминал для идентификации личности.
Максимов поднес правую руку с и неуверенно приложил к панели, которая щекотно завибрировала и моргнула оранжевым светом.
– На вашем чипе сохранится экземпляр контракта, – уточнил служащий, – Вас проводить?
– Нет! Спасибо, – Дмитрий поднялся и, не оглядываясь, устремился к выходу.
Он уже рисовал себе разные варианты разговора с родителями, которые мягко говоря, сдержанно относились к «процедуре» и вообще к ИМСам. Надо сказать, что на это у них были основания.
Отец работал начальником терминала в западном округе города несколько циклов, был на хорошем счету и пользовался авторитетом у коллег. В какой-то момент в коллективе стали появляться «извлеченные». Их количество росло, и они начали занимать ключевые должности. Поспорить с политикой Управления было сложно. ИМСы были энергичнее, мобильнее, работали без устали, а транспортные потоки только возрастали.
В один прекрасный момент отца вызвали в главный офис и предложили пройти «процедуру». После его отказа, начались сложности с начальством, которыми не преминул воспользоваться его заместитель Меони, сообщавший директорату обо всех ошибках своего руководителя. В конце концов, старший Максимов вынужден был перейти на менее квалифицированную работу – начальником отдела мониторинга, а во главе терминала оказался тот самый Меони, который, конечно же, был ИМСом.
Зайдя в квартиру, Дмитрий сразу почувствовал неладное. Сестра растерянно кивнула на столовую, где за столом сидел отец.
– Что? – спросил он.
– Папу уволили, – прощебетала Анна
Он прошел в свою комнату, стараясь не шуметь. О том, что подписал контракт, Дмитрий решил пока не говорить. Похоже, у отца и так проблемы. Сев за стол, на котором стоял старый почти отживший свое проектор, он сканировал вживленный чип и наблюдал, как над активной пластиной появлялись картинки, сообщения, тексты. Загрузив в проектор информацию, он принялся ее изучать. Ничего важного, в основном новостные ленты по подписке, реклама и всякая ерунда. Дмитрий скинул ботинки и залез на кровать. В ушах прозвенел мелодичный звук биофона.
– Але!
– Привет! – голос Леры его обрадовал.
– Привет! Как прошел день?
– Нормально, – ответила она, – как твой контракт?
– Я это сделал! – его распирало от гордости.
– Ты не шутишь?
– Не шучу. Я правда…
– И как оно? – перебила Лера.
– Что именно?
– Как ощущения?
– Да никак, в общем-то, – пожал плечами Дмитрий, словно она должна была увидеть его жест.
– Так, ведь это жесть! – поразилась девушка, – И ты так спокоен?!
Леру он знал уже циклов семь. Поначалу он нерешительно поглядывал в ее сторону, и девушка сама сделала первый шаг. Они сразу же нашли общий язык, делясь абсолютно любыми переживаниями и проблемами. Возможно эта неприкрытая и беспощадная откровенность и не дала им стать парой. Однако между ними сложились теплые доверительные отношения, сохранившиеся сохранились по сей день.
В дверь постучали.
– Не могу говорить, перезвоню! – сказал он и прервал соединение.
На пороге стояла мама.
– Как прошел день? – тихо спросила она.
– Нормально, – Дмитрий заметил, как она пыталась прятать глаза, – Что отец теперь намерен делать?
– Ты уже знаешь? – удивилась она.
– Анька сказала.
Мать присела на стул.
– Он просил оставить его на службе… даже в качестве рядового сотрудника, но получил отказ.
– Почему? – нахмурился Дмитрий, который считал, что найти работу сегодня не так уж и трудно, особенно с таким опытом, как у отца.
– Они сказали ему, что он уже не так эффективен.
– Так может, плюнуть и пойти в другое место?
– Ты думаешь, отец не пробовал? – вздохнула мать.
– Хочешь сказать, что там тоже предпочтение ИМСам?
– Вот именно.
Максимов уже не раз слышал, как «рожденные» оставались «за бортом», как их заменяли ИМСы, причем все это происходило далеко не всегда безболезненно и мирно. Люди нередко становились в одночасье никому не нужны без пособий и компенсаций. Они пытались выражать свой протест на улице, но все митинги быстро разгонялись полицией. Однако раньше такие истории происходили с кем-то другим. Теперь же это коснулось его собственной семьи.
– Но ведь есть же закон, правосудие! Разве можно так поступать с человеком, который столько лет верой и правдой..? – возмутился Дмитрий.
– Отец не хочет идти в суд, – сказала она.
– Хочешь, чтобы я поговорил с ним?
– Вряд ли он изменит мнение, – вздохнула она, – он говорит, что в судах сейчас тоже одни ИМСы. К тому же крупные корпорации практически всегда выигрывают процессы. Да и нет у нас столько денег, чтобы нанять поверенного.
– Думаю, есть один выход, – Дмитрий приобнял мать.
Она грустно улыбнулась, очевидно, догадываясь, что он имел ввиду «отсроченный контракт на процедуру».
– Отец никогда на это не согласится.
– Я все же поговорю с ним!
– Женщина проводила сына взглядом и покачала головой.
Отец по-прежнему сидел за столом и изучал мутным взглядом зеленую жидкость в стакане. В столовой разносился стойкий запах алкоголя.
– Пап! Может не надо? – Дмитрий пододвинул к столу стул, заметив, что в бутылке не хватает уже половины.
Подняв глаза на сына, тот усмехнулся и осушил стакан.
– Все нормально, Димон! Я просто праздную свою заслуженную отставку, – он неуклюже похлопал Дмитрия по плечу.
– Это же не конец света, пап!
– Что ты понимаешь? – воскликнул он, – Я пятнадцать циклов..! Как робот..! Ишачил! Ладно, спасибо не сказали! Хрен с ними! Так ведь никакого пособия, никакого содержания…
Отец не на шутку разошелся, размахивая руками и раскрасневшись. Мать вышла из комнаты и начала его успокаивать.
– Что ты говоришь? – не унимался старший Максимов, – Что изменится от того, что я утихну? Я только и делал, что сидел тише воды и ниже травы. Хватит!
– На нас-то зачем кричишь? – спокойно сказала мать, – От того, что ты тут надрываешься легче точно не станет!
Отец вдруг сразу же остыл и умолк, потянувшись за бутылкой, но жена опередила его и спрятала бутылку в шкаф. Он хотел было возмутиться, но, передумав, обреченно махнул рукой и обхватил голову.
– Ничего, все наладится, – Дмитрий хотел ободрить родителей, – я на работу устроюсь, проживем!
Его подмывало рассказать о контракте, но все же он решил отложить разговор. Честно говоря, после всего Дмитрий даже не хотел представлять реакцию отца.
Когда был еще подростком, он поинтересовался у родителей насчет «извлечения» и ИМСов. Отец сказал, что это не люди, а киборги, заразившиеся бессмертием. Дмитрий и по сей день не понимал, что же плохого в том, чтобы продлить жизнь. Ведь это здорово, можно строить планы на десятки циклов вперед и добиваться их воплощения. Скорее всего, отец, как и остальные противники искусственных тел, были в плену устаревшего мировоззрения и религиозных стереотипов.
Он полагал, что если был когда-то открыт способ перенесения души в другое, пусть даже искусственное тело, то грешно этим не воспользоваться. Ведь это не просто открытие, это переворот в представлении о человеке, его сути и смысле жизни. За одну жизнь редко кто может найти свое истинное предназначение, а прожив несколько, люди получают возможность развиваться и совершенствоваться, накапливать бесценный опыт и передавать его следующим поколениям. Для Дмитрия было непреложной истиной то, что с каждым циклом человек растет и духовно взрослеет, и чем больше этих циклов, тем выше уровень развития личности.
Жаль только, что отец не разделял его убеждений, холодно относясь к ИМСам и ко всему, что было с ними связано. И потеря работы для него стала не просто увольнением, она приобрела даже некий сакральный смысл и давала повод еще больше ненавидеть «извлеченных».
Дмитрий поймал себя на мысли, что уже не так восторженно относится к идее «извлечения» и к своему контракту. Между тем, рассуждая трезво, заключив его, теперь лишь он оставался кормильцем, за исключением старшего брата, который сам вот-вот обзаведется семьей.
Утром он встал пораньше, быстро позавтракал и, прижав к груди свою любимую сумку, вышел из квартиры. Аэроботы стройными рядами плыли вдоль бортов, разделяющих воздушные коридоры маршрутов. Дмитрий задумчиво наблюдал за вереницей машин, висящих в десятках метрах от земли, словно, размышляя, куда и зачем ехать. Наконец, решившись, он поднялся на лифте до сорок пятого уровня и зашел в салон аэробота. Людей было немного, и Максимов сел в свободное кресло у окна. Загорелся индикатор безопасности, напоминая о том, что он должен пристегнуться.
Внизу раскинулся современный город, уже почти совсем освободившийся от утреннего тумана. Насколько хватало глаз, возвышались небоскребы с сотнями этажей, удерживаемые антигравитационными полями. «Летающий автобус» маневрировал между корпусами строений, притормаживая на посадочных площадках. Вскоре высотки закончились, строения стали одно-двух-этажными, и аэробот опустился на огороженную силовым полем площадку. В пространстве вспыхнула голограмма названия пункта посадки: «Правительственный Центр».
Здесь на окраине Хемиссета разместились далеко не все учреждения власти. Департаменты, комитеты и министерства были разбросаны по всей планете, а некоторые правительственные структуры базировались в тех системах, где их присутствие было наиболее целесообразно. Например, Министерство освоения месторождений и терраформирования дислоцировалось в системе «Гамма», поскольку именно в этой части космоса скопилось наибольшее число богатых ископаемыми планет. И все-таки большинство центральных офисов располагалось на Стексе.
Дмитрий вошел в одну из прозрачных лифтовых кабинок, которая на приличной скорости понесла его и еще с десяток пассажиров в сторону переливающегося на солнце блестящего корпуса. На посту быстро установили его личность и беспрепятственно пропустили. Еще пару подциклов назад он послал заявку в Аналитический центр, куда его через некоторое время пригласили на собеседование. Об этом Максимов мог только мечтать. Попасть даже на собеседование в такое уважаемое учреждение – верх везения, а он позволил себе надеяться еще и на трудоустройство в АЦ.
На входе его быстро отсортировали в число посетителей, и ему пришлось ждать, пока не появится сотрудник управления по вопросам персонала. Собрав в холле человек тридцать, прибывших с той же целью, что и он, невысокий мужчина с короткой стрижкой циклов сорока пяти представился Мэтью Галсом и дал инструкции по поведению внутри задания. Потом он отвел всех претендентов на седьмой подземный уровень и предложил ждать вызова, указав на дверь, в которую их будут приглашать.
