Подкидыш

– Так я согласна.

– На что?

– На чтение мыслей. Я сразу, увидев вас, решила вам все рассказать. У меня ни подруг, ни добрых знакомых. Только вот он – Дональд-младший.

То ли показалось Игнату, то ли на самом деле – из коляски раздалось усиленное сопение при имени Дональд. При названии его Ванечкой он так не сопел. Специально, что ли?

– Мне не с кем поговорить. Потому я вам и доверила моего ребенка.

– Вашего?

– Теперь моего. Ну подумайте, ведь с Дональдом-старшим я имела дело, просто другая женщина родила это чадо, но ведь отца я хорошо знала, он мне и оставил его, как собственное наследство. Не удивлюсь, если как-нибудь явится и предложит стать его законной супругой. Жизнь она ведь такая…Но ехать в Киргизию я не хочу.

– А причем здесь Киргизия?

– Так он же там работает.

– А вы бы согласились при условии полного инкогнито на большое интервью, которое пойдет в нескольких номерах, где вы расскажете нашим молодым читателям о секретах вашей профессии и чего надо иметь и уметь всем женщинам? Что, к примеру, требуют мужчины, ну и всякое такое?

– А почему и нет. И тебя, Игнат, я рада буду видеть.

– А откуда вы знаете мое имя, я ведь не представлялся?

– А я умею читать по губам. Когда я подходила к вам с профессором, вы как раз называли себя. А зрение у меня, как у хищницы, отменное.

* * *

Конечно, он не пошел в гости к Соне, хотя она и искренне хотела его отблагодарить. Игнат подивился себе – как спокойно стал воспринимать слова девушки, которые, если бы кто услышал, вызвали бы определенно бурные ассоциации.

Нормальный человек сразу бы назвал Соню развращенной и аморальной. А некоторые бы к этому прибавили, что этого не может быть, потому что этого не может быть никогда.

Таких женщин просто не бывает, так откровенно они не могут говорить. И если бы их Игнат спросил, почему же, ответили – даже у самого падшего человека есть стыд.

Он бывает глубоко спрятан, но все же есть. Даже самая отъявленная проститутка не будет раскрывать свою душу.

При этом могут сослаться на свой опыт, в конце концов, привести в пример Достоевского с его Сонечкой Мармеладовой.

В этом месте раздумий Игнат сделал засечку – каким-то образом совпадение имен надо будет обыграть в своих подачах о половом воспитании.

Благодаря явлению Сони вместо профессора Дмитриева, изменился кардинально и план раскрытия темы (как сказал бы главный редактор).

В первой подаче пусть говорит проститутка. Во второй – слово можно дать обычной десятикласснице, чтобы она рассказала, что думают по этому поводу в школе. В третьей – пусть выскажутся родители школьников, где прежде всего и начинается активная половая жизнь молодого человека (нельзя забывать, совсем недавно в их стране девушка в 16 лет выходила замуж, а в двадцать уже считалась «засидевшейся» – если почитать русских классиков)…

И только потом на сцену можно выпустить ученых, медиков, психологов, психиатров…

* * *

Умные любят учиться, а дурак учить. Эти слова Чехова Игнат всегда вспоминал, когда начинал с чистого листа.