Волны юга

Лариса бодрилась, пыталась веселиться, но настороженность прочно поселилась в купе. Девчонки смотрели в окна, в глазах у них был испуг. Лариса хотела, чтобы быстрее эта неопределенность закончилась. Последняя ночь была холодной, из окна страшно дуло.

* * *

А утром в окне они увидели море. Настоящее большое и темно-синее, которое проплывало мимо, маня спокойствием и величием.

К водным пространствам они были привыкшими, но здесь было нечто другое: иные краски, иной воздух, иное небо.

* * *

Море смотрело на них, как добрый большой пес. Оно звало к себе, всем троим хотелось погладить гладкую, отражающую стальные блики солнца, спину.

Солнце быстро вставало, и это тоже было непривычным.

Доехали до Сухуми и, как заправские грузчики, вынесли свои немалые пожитки на перрон.

На них с удивлением смотрели черные и смуглые, ослепительно белые и буро-красные люди, съехавшиеся сюда со всех концов СССР. Несколько зевак остановилось у горы из их вещей, Лариса готова была отразить любое посягательство на их собственность (перед отъездом служебные женщины говорили ей, что на юге полным-полно воров и бандитов, что надо быть очень осторожным, а то украдут все вещи или девочек).

Но никто не посягал, а лишь глазели на трех почти одинакового роста подростков, которые зачем-то навезли в жаркие края столько всякого хлама: палатку еще можно было понять, но вот ватные одеяла…

* * *

Лариса еще в городе составила маршрут. Теперь, следуя ему, им надо было пересесть на электричку и проехать до станции Келасури, там и палатку было, где поставить, и река недалеко.

Эту станцию они проехали, потом перегружали вещи на электричку, идущую в обратном направлении.

А когда, наконец, очутились на берегу моря на специально отведенной площадке для палаток, то долго сидели на своих мешках и одеялах обессиленные, не веря, что все уже закончилось.

* * *

Берег был грязным, вокруг валялась бумага, и море здесь было какое-то обыденное, как выскобленный старый кухонный стол.

Страшно захотелось назад, домой, в Ленинград.

У девочек Лариса снова увидела в глазах испуг, отчужденность, сердце ее надрывалось. Они мечтали о красоте, а тут была свалка мусора, грязный песок и море – плоское, неживое, равнодушное.

– Все, девочки, – сказала, вскакивая с рюкзака Лариса. – Теперь для начала – купаться.

* * *

Ей представлялось, как они приедут и сразу с разбега бросятся в теплые ласковые волны. А тут брели по берегу – как на каторгу. Море казалось враждебным и от этого холодным и неприятным.

Ирина потрогала воду ногой и отдернула ее с отвращением, будто там лежала мокрая скользкая змея.

Оля присела на корточки и погладила воду рукой. Лариса смотрела на своих девочек, с ужасом видела, какие они худющие и неприкаянные. Чужбина возвела забор даже между ними. После того, как приехали, ни слова еще не произнесли ее девочки.

Все трое были одеты в красные купальники (Ларисе перепали они от бассейна) и казались из одной команды. Даже прически «под мальчика» у них были одинаковые.

Лариса первая вошла в воду и ощутила непривычное жжение, будто ее обмахнули крапивой.

– Смотри, мама, медуза, – закричала в ужасе Оля. – Осторожно, а то ужалит.

И действительно, в воде было полно медуз. Они словно ждали свои жертвы, помахивая нагло-уверенно жалящими зонтиками.

Ларисе стало нехорошо.

Захотелось кинуться назад, собраться и немедленно уехать.

И вдруг она сообразила, в чем дело. Они ведь привыкли к бассейну: там вода всегда хлорированная и чистая. Да и пространство ограниченное, вокруг стенки, а здесь вон сколько воды, есть куда плыть – и никакой хлорации.

– Ну, доченьки! – крикнула отчаянно Лариса и бросилась в воду.

Она, как и ее девочки, прекрасно плавала. Алексей Трофимович ее тоже тренировал и говорил, что если бы она была моложе, то быть бы ей чемпионкой мира.

* * *

Обернувшись, Лариса увидела стоящих в растерянности на берегу ее девочек. Они стояли сиротами.

Ей так стало жалко дочерей и себя, что готова была разрыдаться. Что будет с ними, если с ней что-нибудь случится? Эта мысль обожгла, она тут же повернула назад.

– Ну, трусихи, – крикнула что было мочи, – давайте же, Ирина!