Земля мертвых

– Пару колдунов поймали, воевода! Василий с полонянинами послал.

– Прости мя Господи и помилуй. Обереги, обереги с них срежь немедля! Зачаруют чухонцы, взоры отведут, морок нашлют… Прости мя, Господи, от нелюди проклятущей!

Погожин подумал, что сейчас явно смотрят не на него и слегка приоткрыл глаза. Неподалеку гарцевал на сером коне молодой парень в белой рубахе. На миг милиционер понадеялся, что хоть этот нормальный – конь повернулся, и стала видна сабля у него на ремне, продолговатый щит и подвязанный к седлу шлем.

Мужчина продолжал сидеть на щите, задумчиво пощипывая короткую черную бородку, а испуганно причитал дедок лет пятидесяти, тоже наряженный в кольчугу с металлическими полосами на груди и с мечом на боку. Беспокойство у старика вызывали двое хиппи со связанными за спиной руками. Жмущиеся друг к другу, с длинными, кое-как подвязанными патлами, увешанные множеством цветных кисточек, брелков, бисерных ленточек, амулетиков и еще каких-то мулек, они и вправду напоминали каких-то странных дикарских шаманов.

– Срежь, – распорядился мужчина.

Парень соскочил с коня, вынул засапожный нож и принялся деловито «чистить» пленников. Падающие на траву разнообразные украшения дед торопливо сметал к небольшому костерку еловой веткой.

– Волосы, волосы, – тихо напомнил он. – Ибо: «бритва не касалась головы моей[77 - «Бритва не касалась головы моей» – цитата из популярнейшей книги средневековой Руси «Ветхого Завета», книга «Судьи» Глава 11. Жители земли русской в шестнадцатом веке ухитрялись не просто цитировать Библию, но и составлять целые письма из одних цитат. И, что интересно, понимали друг друга.]».

Осип усмехнулся и несколькими решительными движениями обкорнал хиппи их патлы. После того, как пучки волос затрещали в огне старик наконец-то успокоился и продолжил свежевать тушку небольшой косули.

– Подсоби, – мужчина со щита поднялся, подтолкнул одного из хиппи к березке и споро привязал тонким ремешком.

Затем парень сбил с ног второго хиппи, быстрым движением скрутил ему ноги. Выпрямился, явно довольный собой.

– Хорошо, ступай, – разрешил мужчина.

Парень ловко запрыгнул в седло, погнал коня в лес. Погожин проводил его взглядом и заметил неподалеку еще нескольких пасущихся лошадей.

Тем временем мужчина, явно бывший старшим в банде психов, подошел к привязанному к дереву хиппи, внимательно посмотрел тому в глаза:

– Откель ты, чародей?

– Что вам от меня нужно? – неуютственно повел хиппи плечами. – Кто вы такой?

– Засечник здешний, – снизошел до ответа мужчина. Имени, правда, не назвал. Станислав воспользовался тем, что на него никто не смотрит, и немного распрямил тело, меняя неудобную позу.

– Как твое имя, человече? – продолжил допрос главный псих.

– Гена… Евгений я… Сладков… – запинаясь, ответил хиппи.

– Из каковых земель?

– Здешний я, питерский. То есть, из города Санкт-Петербурга, улица Софьи Ковалевской, дом двести сорок, квартира с-сто шестьдесят третья.

– Никак ганзеец? – удивился от костра старик. – А брешет по нашему знатно.

– Санктпертербург, – задумчиво повторил мужчина. – Не помню такого города. Может, франкского племени лазутчик? Или ливонцы новую крепость учинили? Где город твой? – снова обратился он к хиппи. – За морем он, или за окияном?

– Так… Здесь же, – дернулся пленник. – Т-тут он.

– Колдовское место кличет, воевода, – перекрестился дед. – Может, подземных бесов он соседом был. Ты, на груди у него посмотри, воевода. Может, ладанка там есть, али амулетка заговоренная.

Мужчина взялся за ворот темно-синего бадлона, рванул к себе, разодрав его до пояса. По костлявой груди хиппи побежали крупные, издалека заметные мурашки. На шее пленника, на тонких коричневых веревочках, болталось сразу несколько амулетиков. Воин сгреб их все, рванул, поднес к лицу, с интересом осмотрел покрытый изящной вязью зеленый деревенский кругляшек. На губах его расплылась улыбка понимания:

– Сараци-ин… Откель на брегах Невы, чужеземец? – связку побрякушек мужчина поднес к самым глазам ничего не понимающего паренька. – Какой извет замышляли?

– Не-не-не… – чувствуя неладное замотал головой хиппи. – Э-ю-эт-то сь-сью-юуф-ф-фи-и-ю по-одар-рили.

– А бает по-нашему, – поддакнул дед. – Видать, нашей грамоте его учили.

– Кто тебя приветил, чародей? Кто на Неву привел? – пальцы воина крепко сдавили горло хиппи. – Новгородцы?

– Н-нет… Не я… – прохрипел в ответ пленник.

– Кто, говори?! На государя извет замыслили?! Новагорода бояре?

– Нет, ничего! Мы только так. Травку покурили, с чуваками железными потусовались.

– На кого траву воскуривали?! – еще больше взбеленился закованный в латы псих. – Какой извет творили?! Кто привел, кто место указал?!

– Не знаю, – испугался хиппи. – Ничего не знаю!

– Новгородцы? Бояре Новагорода? Посадник? Кто?!

– Не-е… – отчаянно пытался угадать нужный ответ хиппи. – Я сам. Я один. Случайно.

– Один? – удивился столь наглой лжи воин, и отступил в сторонку: – Агарий, лапой его погладь.

Дед вытащил из-под себя еловую лапу – сидел он на целой охапке, сунул в костер, дал огню затрещать смолистыми иголками, после чего торопливо поднялся и мелкими движениями, словно охаживая приятеля веником в парной, прошелся горящей веткой хиппи по груди. У того едва глаза на лоб не вылезли. От боли он даже закричать толком не смог, издав всего лишь какой-то хрип.

– Ну, знаешь новгородцев? Кто на Неву тебя вывел? Кто в Северную пустошь привел? Кто крамолу измыслил?

Хиппи тяжело дышал широко раскрытым ртом.

– Отвечай! – воин безжалостно хлестнул плетью по обоженной груди.

– Не-ет!!! – наконец-то смог завопить пленник. – Нет, не знаю никого! Никого не знаю! Не надо больше! Не-ет…

– А кто вывел тебя сюда? Как? Колдовством прельстил? – мужчина еще раз ударил пленника. – Кто? Имя назови!

– Я-я! – заплакал хиппи. – Не знаю я-я…

– Новгородцы вывели? Имя назови! Агарий, пройди еще лапой.

Пленник начал орать так, что у Погожина заложило уши.

– Отвечай, милай, – ласково посоветовал дед, потряхивая на груди хиппи горящую еловую лапу. – В допросную избу привезут, там жалеть ужо не станут. Там больно тебе станет, там енто умеють.

– Имя назови! – потребовал воин, отстраняя старика. – Кто из новгородцев измыслил государя чародейством свести?

– Не знаю, – в голос заплакал хиппи. – Никого не знаю…

– Воевода, – окликнул главного психа старик. – А как, поежели не бояре из Новагорода извет задумали? Поежели иной боярин тутошний? Чародеев почто на Неве спрятали, в пустоши Северной? Неужели вкруг Новагорода чащоб тайных нет?