Очерки. Том второй

Первая ночёвка в Яблоново

Маршрут крестного хода пролегает от Пантелеймонова храма курорта «Кука» до озера Иргень, где некогда находился миссионерский стан, и стояла большая Знаменская церковь.

Первая остановка крестного хода по традиции совершается на станции Кука, что в километрах десяти от санатория (все расстояния я приблизительно измеряю на Гугл-карте). Там на зелёной травке, под черёмухами, возле здания железнодорожной станции на первом большом привале есть возможность спокойно перекусить, пока всухомятку, из своих дорожных запасов. Правда, водитель грузовичка успевает до нашего прихода сюда заварить в ведре чай, к которому ещё предлагает хлеб, консервы и жареный минтай. После такого, на скорую руку, обеда (по времени это как раз обед) крестный ход продолжает путь. Батюшка Андрей остаётся на какое-то время, чтобы покрестить желающих сельчан. Крестить в основном приводят детей молодые мамашки. Тут же ошивается какой-то пьяный тип, который называет священника «батей», но в целом ведёт себя не агрессивно, и мы оставляем батюшку на станции. С ним остаётся и его помощник Александр.

Грузовичок с нашими вещами догнал нас на полпути к следующей остановке – станции Яблоново. Из кабины вышел отец Андрей и продолжил с нами путь уже до самого посёлка. В посёлке мы сразу проходим к зданию школы. Я даже не вижу, кто нас встречает и распоряжается всем хозяйством. Мужчины начинают разгружать машину, переносить увесистые рюкзаки через чёрный вход в здание. Мужской половине предложили на выбор два больших класса, из которых мы выбрали «Русский язык», женщины расположились на втором этаже. Мы сразу стали обустраиваться: освободили стол от стоящих на нем горшков с цветами и выставили на него все свои иконы – получился целый иконостас, по бокам стола поставили хоругви. Кабинет находился, видимо, в стадии ремонта: половина пола застлана старыми наглядными пособиями с правилами русского языка. Я раскатал свой туристический коврик, бросил на него спальный мешок – вот и моё место, можно ложиться отдыхать. Снимаю берцы, достаю из рюкзака пляжные тапочки – уф! – хорошо-то как! Народ нашёл умывальник прямо в школе, а я вместе с однокурсником Сергеем Бурлака (у него фамилия не склоняется) идём умываться на колонку. Как приятно сунуть распаренные и уже немного стёртые ноги под ледяную упругую струю!

После ужина (отварная картошка, салат, сайра) – отбой. Первый день крестного хода закончен.

Второй день пути оказался не менее труден и продолжителен. Крестному ходу предстояло взойти на Яблоновый хребет. День выдался жаркий, солнце нещадно палило. Но зато на вершине перевала, у Поклонного креста нас ждал Константин Шлямов со своей семьёй и приятелем Николаем, тоже с семьёй. Они специально приехали сюда раньше на электричке, чтобы к подходу крестного хода приготовить чай и угостить крестоходцев пирожками и булочками, которые напекла супруга Кости Марина. Поистине они сделали большое дело: нелегко от электрички принести на гору, кроме прочих вещей, ещё и несколько пятилитровых бутылок с водой. Но Шлямовым не привыкать – они народ кочевой. Они ещё и коляску прогулочную с собой взяли, в которой мирно посапывал младший Шлямов – Родион. После отдыха и чаепития, Костя рассказал участникам крестного хода о значении точки мирового водораздела – Великого Истока, где собственно и состоялась эта встреча.

Кстати, Костин приятель Николай решил присоединиться к крестному ходу со своей 6-летней дочкой Вероникой.

Вторая ночёвка. Сохондо

Вторая ночёвка прошла в посёлке Сохондо. Перед Сохондо зашли на маленькое озерцо. После купания и отдыха отправились дальше. На мосту перед самим посёлком я обнаружил, что обронил на озере свой телефон. Лежал на бережке, и он у меня выпал из кармана брюк. Хорошо, что на озере оставался ещё отец Андрей с машиной. Я позвонил ему, и он быстро нашёл на безлюдном берегу мой мобильник.

В Сохондо мы ночевали в сельском клубе. Здесь уже не делились на мужскую и женскую половины – все разместились в одном большом пустом зале. Некоторые женщины, правда, успели занять места на сцене и за кулисами, ну а остальные расположились, как говорится, в партере. Батюшка и несколько человек с ним, в том числе и я, решили всё-таки спать в небольшом холле, где стояла печь и биллиардный стол, накрытый белой непромокаемой синтетической тканью. Место для ночлега под этим столом занял Сергей Бурлака, остальные расположились кто где. У отца Андрея, кстати, очень удобная раскладная кровать. Она сделана по принципу раскладной матерчатой табуреточки, но из очень добротных дюралевых деталей, которые скрепляются в очень прочную конструкцию. Вся кровать складывается в компактный чехол длиной менее метра. У кого-то имелись зимние спальники, а кто-то обходился простым пледом, который заменял матрас. Одна женщина на зависть всем взяла большой полутораспальный надувной матрас.

Пищу готовили на печи, в малюсеньком отдельном помещении. Ужин всё тот же: «родненькая картошечка», салат и рыбные консервы.

Одна проблема – не хватало воды. Колонки и водопровода рядом не наблюдалось. Кто-то сказал, что в Сохондо, вообще, с водой сложности, так как посёлок стоит на линзе вечной мерзлоты. Поэтому и температура тут вечерами резко падает. Здесь даже черёмуха не вызревает. Суровое место. А живут люди! Умыться всё-таки удалось. Как и в прошлый мой крестный ход соорудили на улице умывальник: прибили к столбу пластиковую бутылку с обрезанным дном и пробкой. Если пробку чуть-чуть открутить, то течёт очень тоненькая струйка воды, которой можно кое-как смыть с лиц дорожную пыль.

Ноги, конечно, многие уже смозолили. Зал клуба напоминал лазарет. Все лежали, сидели на своих спальных местах, кто-то бинтовал ноги, кто-то клеил пластырь… У меня хоть и удобная обувь – ни жала, ни натирала, но на подошвах от длительно ходьбы всё равно вздулись волдыри, которые горели огнём. Утром Саша, водитель автобуса, сказал: «У кого мозоли, идите на улицу, пока роса!» Я как раз проснулся, вылез из своего мешка и вышел из клуба на свежий воздух. О, какое блаженство побродить по холодной обильной росе! Многие последовали моему примеру, и то здесь, то там крестоходцы расхаживали по траве с засученными штанинами.

Иргень-озеро

После завтрака пошли с молитвой дальше. Следующий пункт – озеро Иргень. Перед ним прошли ещё мимо посёлка Ягодный. На нас в Ягодном равнодушно взирали работники лесопилки, мужчины, копошащиеся возле трактора – народ в посёлке рабочий. Озеро показалось как мираж. Все, кто в первый раз пошёл, обрадовались: дошли! Но старожилы (или староходы?) сказали спокойно: ещё долго идти, километров 6—7… Вообще, в степи, в чистом поле очень интересный зрительный эффект получается: далёкие объекты кажутся ближе, чем на самом деле. Вот и сама деревня Иргень, её отдельные домики уже хорошо видны, но по мере движения в их сторону они нисколько не приближались. Так же и человек, идущий по степи тебе навстречу – за ним можно полчаса наблюдать, а он всё далеко, будто топчется на месте…

Потом вышли на грунтовую дорогу и пошли вдоль берега озера, заросшего кустарником. Один наш крестоходец (тот самый Николай, приятель Шлямова), не выдержал и побежал к нему (то ли купаться, то ли просто посмотреть ближе?), скрылся из виду. На берегу попалась одна компания отдыхающих, с палаткой, машиной. Со стороны деревни к ним подъехал на мотоцикле в синих клубах выхлопа ещё один человек… А мы идём мимо бодрым шагом – человек пятнадцать идут группой впереди, остальные растянулись. Я тоже отстал, и как ни старался догнать голову крестного хода, это оказалось мне уже не по силам.

Наконец показалась голубая беседка часовни, огороженная штакетником, а недалеко от неё посреди широкого поля – микроавтобус и грузовичок с вещами – это наш будущий стан. Вился синий дымок от костра.

Конечная точка крестного хода достигнута. Теперь надо разбить лагерь, ужинать и отдыхать…

Так закончился третий день пути.

Лагерь на Иргени

Наконец путь осилен. Можно сбросить с себя вещмешок и разуться. Крестоходцам предстояло поставить палатки и готовиться к ночлегу в поле. Почти у всех участников крестного хода свои палатки. У меня неплохая 3-местная палатка с тентом, очень быстро ставится. Отец Андрей рекомендовал установить палатки, придерживаясь какого-то порядка, но только он сам, Сергеич, ещё один мужчина и я поставили свои палатки красиво в одну линию, а остальные навтыкали абы как. Возле палатки священника установили хоругвь с изображением Богородицы, на которую он повесил икону Иргенских мучеников и свой священнический крест.

Скоро разбили лагерь, в центре его запылал костёр, на котором готовился ужин, из деревни привезли дрова и воду. Наша стоянка располагалась посреди поля, в метрах 20 протекала река Хилок, а до самого озера достаточно далеко.

После вечерней молитвы можно ложиться спать. В первую ночь поднялся сильный ветер, от которого моя палатка ходила вся ходуном, и я боялся как бы её не снесло. На другой день ветер стал ещё сильнее, мою и Сергеича палатки почти прижимало к земле, когда как другие палатки выдерживали напор ветра.

– Да, неудачная у нас конструкция, – заключил Сергеич, – буду знать, в следующий раз другую возьму.

Он долго ходил вокруг своей палатки, силясь понять, в чем дело, подходил и осматривал соседские палатки. Наконец, сказал:

– Всё ясно. Всё-таки более устойчивые, у которых каркасные дуги продёргиваются прямо через тент, а не прикрепляются к нему с помощью крючков, как у нас с тобой…

Но мы всё равно несколько укрепили наши временные жилища, подвязав к каркасу специально предусмотренными тесёмками внешний тент, а Сергеич ещё и переставил растяжки на подветренную сторону. Вот такие нюансы походной жизни.

Раз я уж заговорил о палатке, скажу, что палатка – замечательная вещь. Всё-таки какое-никакое – это твоё личное пространство. От ветра защищает прекрасно (на дожде не приходилось ещё её испытать). Обе ночи на Иргени выдались довольно прохладными, особенно вторая. Я спал в спортивных брюках и в куртке на синтепоне в лёгком спальном мешке, который рекомендован до +10 – 0 градусов. Вполне тепло. Во вторую ночь пришлось сверху накидывать ещё и брезентовую плащ-палатку.

На следующий день на Иргени занимались приведением в порядок часовни. Лично я дёргал траву и вырубал лопатой крапиву, а потом красил коричневой краской подсвечник «За здравие» и пару столбиков. Потом коричневая краска закончилась. Женщины красили заборчик в голубой цвет. Мужчины обновляли крышу.

Само место очень живописное – зелёное поле, синяя река, на горизонте тёмные волны сопок. Но особенно красиво небо. Здесь оно широченное, нескончаемое, одинаковые облака, кажется, что висят недвижно на нем на одной высоте и тянутся к самому горизонту. Живописен закат. Оба увиденных мной заката казались абсолютно разными и по-своему великолепными.

В первый вечер, несмотря на свежий ветерок, мы с Сергеичем пошли купаться в Хилок. Вода замечательная, бодрящая после длинного и утомительного пути.

Загадочное место

Меня спрашивают, проводились ли на Иргени какие-нибудь раскопки? Не знаю. Говорят, что неизвестно даже место, где находилась малая церковь, хотя именно в ней захоронены святые мученики Симеон, Киприан, Иосиф и Василий. В 1877 году эта церковь сгорела, на её месте воздвигли другую, тоже небольших размеров церквушку. Сейчас лишь приблизительное известно местоположение большой церкви. В начале 90-х годов ещё не знали, где оно, но с течением времени из земли начал выступать фундамент Знаменской церкви. Любопытно, что по всему периметру старой кладки росла густая тёмная крапива. Поэтому современную часовню установили именно там, с восточной стороны, где находился предполагаемый алтарь. От деревянных построек не сохранилось никаких следов.

Место, где находились избы казаков, пришедших сюда с воеводой Афанасием Пашковым, остаётся неизвестным. Говорят, что замученные Пашковым казаки жили прямо в башне и похоронили их там же. В исторических источниках упоминается, что острог имел четыре башни, окружённые жилыми избами. Причины, по которым мученики жили в башне, а не в избе, остаются неясными. Исследуя гугл-карту, я сделал предположение о расположении малой церкви.

Во время моего последнего паломничества я нашёл металлический предмет. Я задумывался о его возможном назначении и возрасте. Однако, в итоге пришёл к выводу, что найденная железяка не имеет никакой археологической ценности, поэтому оставил её на месте, сделав лишь фотографию.

Крестоходцы

Теперь попытаюсь рассказать о людях, которые ежегодно идут в крестный ход. По наблюдениям отца Андрея количество крестоходцев с каждым годом остаётся одним и тем же – около 40 человек. Один раз как-то пошло 52 человека – но это максимальное число. Нынче – 33. Когда нас всех переписали возле Пантелеймонова храма в Куке и прозвучало это число, отец Андрей улыбнулся:

– В чешуе, как жар горя, тридцать три богатыря!

Потом к нам присоединились ещё пять человек: Николай со своей дочкой Вероникой, ещё один мужчина, которого я уже видел в крестном ходу в 2009 году, а также мой приятель и соратник Сергеич с сыном Колей (приехали вечером на электричке в Сохондо). Итого – 38 человек. А если со священником и двумя водителями, то 41. Человек 14 из этого числа – мужчины, остальные – женщины. И пятеро детей – две девочки и трое мальчишек.

Сам я держался в стороне от всех, в разговоры и в дискуссии не вступал – вообще, крестный ход не место для каких-либо лишних разговоров. Хорошо знали меня только Олег Якушев и Сергеич. Да ещё встретивший нас на Яблоновом хребте Костя Шлямов кое-что поведал обо мне крестоходцам: что я казак, что я блогер… Когда он обо мне рассказывал, я скромно лежал под берёзой на травке и только голову приподнимал, чтобы обозначить своё присутствие – ведь народ хотел видеть того, о ком рассказывает Костя.

Не знаю, кто впервые пошёл в крестный ход, кто во второй, третий раз. Якушев, например, принял участие в 14 шествиях на Иргень из 15, а Сергеич, вообще, не пропустил ни одного. Для меня это молитвенное путешествие стало третьим.

Отрадно, что абсолютно все, кто пошёл, этот крестный ход его достойно выдержали. Многие очень сильно стёрли ноги, но, несмотря на боль, вставали и шли, когда поступала команда начинать движение. Мужчины помогали женщинам нести их увесистые сумки, которые они неосмотрительно взяли с собой в первый переход. Несколько мужчин несли хоругви, постоянно меняя друг друга…

Немного хлопот доставили мальчишки, которые мало понимали для чего их взяли в крестный ход. При каждой возможности они порывались занять место в машине, чтобы проехать какую-то часть пути. Те кого, не брали, устраивали сидячие забастовки. Но это мелочи. Но и они в последний день присмирели, стали вести себя лучше.

Поразил меня приятель Шлямова Николай, который решился присоединиться к крестному ходу со своей дочкой 6-летней Вероникой. У них ни палатки, ни тёплых вещей, ни подходящей обуви не имелось, но они дошли до конца, а отец Андрей ещё и покрестил в Хилке Веронику.

Молитва

Закончу я свой рассказ о крестном ходе на Иргень тем, с чего начал. С вопроса: зачем это всё, вообще, нужно? И опять отвечу на него так – каждый сам определяет для себя смысл этого шествия.

Есть, наверно, и общий смысл Иргенского крестного хода. По преданию трое воинов являлись бурятским пастухам в этих местах и просили их помнить, что это место святое и что люди не должны забывать его. А когда однажды церковное начальство запретило сюда крестные ходы, то в последующие годы начались засухи, неурожаи, падеж скота и прочие беды. По требованию народа крестные ходы опять возобновились, и все несчастья прекратились. Поэтому каждый из идущих на Иргень чувствует себя ответственным, что он выполняет очень важное богоугодное дело, посвящая это шествие памяти Иргенских мучеников.

И потом, крестный ход – это ещё и попытка стать ближе к Богу, некий подвиг, то есть подвижничество. Вспомним, сколько народу пришло в Москве поклониться Поясу Богородицы. Многие и многие тысячи. Люди сутками стояли в гигантской очереди, терпя всяческие неудобства и усталость. Хотя недалеко в соседнем храме свободно хранится такой же пояс (его часть), но такого паломничество туда не наблюдалось. В чем тут дело? Да в том, что терпя какие-то лишения, человек совершает жертву во имя Бога, трудится и физически и духовно. В этом смысл. Так и крестный ход – это отказ от благ цивилизации, ежедневных удобств, жертва во имя Божие.

Я уже писал, что всю дорогу крестоходцы пели Иисусову молитву. Каждый день совершались вечерние и утренние совместные вечерние молитвы, читались молитвы перед вкушением и после вкушения пищи. Два раза молебны проходили в вагоне-церкви во имя Святителя Николая, а также в приходе Покрова Пресвятой Богородицы пос. Яблоново. Этот приход существует с конца прошлого года, отремонтирован и содержится силами сельской общины. Батюшки там нет, однако есть возможность поставить свечи, помолиться. Порядок поддерживает староста. Батюшка отец Андрей изготовил для прихода иконы, на которых изображены святые, которым молятся в большинстве случаев. Само помещение небольшое, в нем постоянно надо топить печь, потому что здание сложено из тонких брёвен. И хотя люди говорят, что здесь до революции жил священник, отец Андрей с этим не согласен. Скорее всего, здесь размещался гостевой дом, в котором, возможно, останавливался на время приезжающий священник.

На Иргени большинство крестоходцев исповедались, а на другой день причастились. Молитвы перед причастием совершались как общие, так и отдельно многие читали, уединившись в сторонке. Кульминацией крестного хода на озеро Иргень – это чтение Псалтири у костра. Ближе к полночи все усаживаются вокруг костра с Псалтирью, зажигают свои фонарики и ровно в двенадцать начинается чтение, которое длится до самого утра, пока Книга не закончится вся. Не все, конечно, высиживают всю ночь, я ложусь, посидев у костра часа полтора, потом иду в палатку и долго ещё слышу негромкие голоса.