Тетради 2002—2005 годов

ХР-файлы из ДОС-кодировки – на счет два-три
выдохни и задержи в себе прощание нарисованное углем в подъезде
а потом тебя будут учить писать и говорить как будто сгорает кошка
напоенная керосином – ты всегда любил рыжих —
нам простится многое – если мы свяжем нить
тоновых и импульсных наборов а после еще и выживем
итак понажимай на клавиши проверь свой e-mail
edinstvennayia @ s kotoroy ti govorish – eto mouse/&&&

Опоздавший на рейс из Майданека №3128925

И покуда Второй по ночам все 14 лет
наблюдал за тобой сквозь свои прозрачные веки —
грелись птицы в Майданеке. Одуревшие от сигарет
ждали выдоха легкие и отзывались чуреки.
И отсюда меня танцевать как Урай, и отсюда
Скоротающий снег скрепит пальцы в единой щепоти:
у взъерошенных всей-то судьбы – не дождаться простуды
и наполнить собою Майдана холодные соты
Выпей имя свое. Из весенней невнятицы цифр
вылетают снежинки в зажатый меж печью и камерой воздух
нарисуешь на вене лиловой свой скрученный шифр
и продвинешься далее в этом пути на свободу.
Вот и первый уже вылетает из теплой трубы отпускающей нас
Чтобы в стаю войти и лететь за мертвой водою
И тебя напоить, и согреть своим пеплом за час
До поры, когда мир распрощается с нашей влагой живою.

Водный ангел

Рассеченное облако
падает в небо,
оставляя круги и следы.
(Эта память
так похожа на пепел,
что всякая треба
пролетает сквозь перья,
чтоб в теле растаять

замутненной причиной).
Слетает спиралью
переспелый твой снег
с перезревшего стебля —
человеческих хроник
внематочна радость,
да и наши мозги
мельче рыбьего кегля —

это ангелы входят
и щупают лица
полумертвых прохожих
(их тонкие руки
проникают вагины
и женщин светиться
обучают плашмя,
не любя, но от скуки).

В этот бред ты поверишь
(поскольку не верить
не училась с рожденья):
твой ангел смертелен
и жесток, потому что
нейтрален, а жженье,
что пройдет сквозь промежность —
верный путь гонореи.

Ты посмотришь ему
под русалочий хвост и
если сможешь, то дашь
своей крови царапать
вялый голос о воздух
(чтоб дождь не начался
он учился два года
из месячных падать

своей женщины. Это
не правда, а рифма —
и синицы стрекочут,
и выпи молчат.
Наши дыры нас трахнут,
в ледышки заточат —
ты попробуешь снега,
чьи губы горчат).

Обнимая ладошкой
вместилище тихих
ангелочков с лицом
облысевших старух,
ты прислушайся:
в чреве их – черные дыры
угнездились до срока,
растерев слабый слух

твоей нежности. Ты
просканируешь память.
Мы сбываемся ниже
приоткрытых лобков,
разбирая свой стыд
на детей, чтоб не ранить
наших высохших