И лишила головы
Того гуся… без балды.
И то сыну объяснив,
От греха враз оттеснив:
Не?чего тебе пока.
Мал ты на таки дела.
Чем всё зло в себе копить,
Научился бы любить.
Вон, возьми, погладь ты кошку,
Усадив её к окошку.
Потом к праде?ду подойди —
На печи лежит, ети!
И разгладь его бородку.
Не давай вот только водку,
Как попросит он тебя,
Свою любовь к тебе неся.
Попроси лишь рассказать,
Как в войну, в какую рать
Он хотел давно податься,
Чтоб «зелёным» не скитаться.
Расспроси ты и у деда.
Вон у печки лёг без пледа.
Да накрой его слегка,
Подоткнув плед под бока.
Расспроси ты и его,
Как рука его… того.
Как он чувствует себя,
Столько лет свой крест неся?
Будь поласковее к люду,
И к скотине, тогда буду
Добрым я тебя считать,
Как родная твоя мать! —
Подошла она к Емеле,
Голову склонив к постели
Свёкра, что храпел во сне,
Сны видавши о весне.
И припала к груди сына.
Хоть и не была красива,
Но любил Емеля мать!
(Зачем такое мне скрывать?)
Детство так прошло Емели.
Годы быстро пролетели.
В школу он теперь ходил —
Интересным находил.
Взялся сразу он за гуж.
В любом деле стал он дюж.
Стал средь лучших в классе вскоре,
Развиваясь на просторе.
В классе пятом он дошёл…
В о?трочество так вошёл.
Раздался? Емеля вширь,
Стал почти что богатырь.
За его спиной широкой,
От доски скамье далёкой
Второгодник-друг сидел:
В общем, парился без дел.
От безделья и от дури,
И в мозгу от всякой хмури
Второгодник стал страдать,
И проказы выдавать.
Звали все его Валера,
Но в глаза, а так: «холера».
Был ленивым он в учёбе,
Хоть не глупым слыл он вроде?
Симпатичный ведь дурак
Хулиганить стал мастак.
Девки все вокруг гурьбой.
Их он щупал по одной.
Подставлял он Емельяна,
Намекая на болвана,
Что болтался меж колен,
Пока хозяин не у дел.
Так толкнёт к Емеле девку —
Не целованную целку.
Налетит млада грудями.
Её ж встретит он мудями,
Тут же этого смутясь,
Естество выда?ть боясь.
Та ж, краснея, отойдёт.
У Емели же встаёт.
А другого звали Шурик.
Рыжим был, по сути дурик.
За одной с Емелей партой