Пётр второй

Вдоль стен он поставил лавки, а у печи разместил полок, на котором потом не раз намыливал тела своей жёнушки и сыночков.

Печь-каменка была сделана тем же знакомым печником, но теперь весьма прогрессивно – с вмурованным в неё котлом для воды, с выходящей на крышу дымовой трубой, и с разогревающимися камнями для образования пара.

Во втором ряду усадьбы – скотном дворе – построек было не меньше.

Этот второй ряд построек соединялся с первым вспомогательными хозяйственными помещениями – поветями, сенниками, и навесами для выгула, под которыми был проезд в сад, огород, на поле и к речке Локница.

Можно было из хаты усадьбы, напоминавшей в плане букву «П» пройти в любое хозяйственное помещение, не выходя под дождь во двор.

Во втором ряду, в основном, были конюшня с тремя лошадьми, хлев (под одной крышей и в одних стенах – коровник, свинарник и овчарня) для четырёх коров, шести свиней, двух кабанчиков, и пяти овец, а также помещения для кур и гусей, под двускатной крышей которых размещался большой сеновал.

Накапливавшийся зимой навоз из хлева не вывозился, обогревая находившихся там домашних животных выделяемым им от брожения теплом. И лишь ранней весной, после схода снега, он вывозился на поля.

А завершался этот ряд в углу двора гумном (клуней) для сушки и хранения снопов – срубной постройкой с неплотно подогнанными брёвнами (для вентиляции) и крутой, низко спускающейся, четырёхскатной соломенной крышей.

Посреди этого гумна был глинобитный ток для молотьбы железными цепами, а по его сторонам имелись засеки.

Рядом с гумном самим Петром была сделана двух ярусная сушильня (евня) для сушки над печью-каменкой ещё не обмолоченных снопов.

А в саду, который рос сам собой, было восемь яблонь, три груши, несколько кустов красной и чёрной смородины, и крыжовника.

В огороде, за которым следовало картофельное поле и поле с зерновыми культурами, Кочеты, как и все крестьяне их деревни, выращивали капусту и огурцы, корнеплоды (морковь, репу и свёклу), лук и чеснок, петрушку и укроп, а так же горох и бобы.

Лошади в крестьянском хозяйстве были, конечно, не скаковые, а рабочие, выносливые. Они использовались для пахоты и боронования почвы, а также для перевозки грузов.

Зимой Пётр Васильевич запрягал свою тройку лошадей (реже пару) в им самим же сделанные сани с загнутыми, окованными железом, полозьями и с решётчатым кузовом, и семья разъезжала по окрестностям, по гостям, или на ярмарки в Пасынки или в Бельск-Подляски.

Когда они выезжали всей семьёй за ворота, сидящая сзади на овчине дощатого сидения, его жена Ксения с сыновьями, сквозь набегающий от быстрой езды холодный поток воздуха, кричала мужу:

– «Петя! Мы едем, ну, прям, как шляхтичи!».

– «Тата, давай хутчэй (быстрей)!» – подбадривал отца Борис.

– «Тата, глядзи (смотри) не перакулив (не опрокинь) вазок!» сдерживал задорно смеющегося отца Петя.

Зимой домашнюю скотину помимо сена подкармливали ещё овсом и мякиной с варёным картофелем.

Почти главной едой в их деревне всегда считалось молоко. Летом от коров Кочеты получали до пяти литров молока в день, а зимой лишь до трёх.

С овец Пётр Васильевич сам состригал шерсть, а после её обработки Ксения Мартыновна пряла из неё сукно, шедшее затем на одежду.

Для этого домашнего зимнего ткачества муж соорудил ей в правом ближнем углу горницы довольно сложный ткацкий станок (кросны).

На его деревянный каркас (ставы) Пётр Васильевич установил два деревянных вала (навои), на один из которых должны были навиваться нити основы, а на другой – наматываться полотно. Он смонтировал и два параллельных прутка (верхний и нижний), на них надевались рядами нитяные петли (ниты), сквозь которые протягивались нити основы.

От количества таких нитов зависел узор будущей ткани.

Сделал он и смонтировал и другие приспособления к станку, завершив его сборку монтажом рычагов и блоков для приведения в движение нитов.

После долгой наладки и опробования, станок заработал, а Ксения просто светилась от счастья, улыбаясь мужу:

– «Петя, а ты у меня оказывается большой мастер!».

– «Ды (да) вжо (уж), яки я майстар? Вось (вот) ты зараз будзеш у нас майстрыха. Усих абыходзиш (обошьёшь) и апранеш (оденешь)!» – не согласился он.

Но теперь Петру нужно было позаботиться об основном сырье.

Ведь для ткачества в домашних условиях был нужен, прежде всего, лён, а потом уже овечья шерсть и волокно конопли.

Но Кочеты лён пока не выращивали.

– «Купим у суседзяв. Лён у цябе будзе!» – успокоил он жену.

На каждом этапе обработки льна использовались свои инструменты и приспособления.

Сначала стебли собранного и высушенного льна вручную перебирались и сортировались женщинами.

Потом обивали льняные головки с семенами, для чего служил валёк (праник).

Далее лён мяли с помощью мялки (церницы), а волокно очищали с помощью трепала (трапла).

А чесали льняное волокно с помощью гребня, теперь уже с металлическими зубьями. Также обрабатывали и коноплю.

Обработка же овечьей шерсти была проще: после стрижки овец её мыли и чесали.

А пряли крестьянки вручную с помощью лопатообразной прялки (прасницы), сматывая готовую пряжу в мотки на вилкообразном мотовиле.

Белорусские крестьянки изготавливали ткани в домашних условиях на горизонтальном ткацком стане, в основе которого была четырёхугольная рама с навоями для пряжи и полотна.

Ткани для женской одежды изготавливались с узорами и клетчатые.

Из шерстяных это были андарак (разновидность юбки) и суконник, а из полотняных – спадница (нательные штаны) и палатняник (фартук).

Изготавливались также декоративные ткани: покрывала, скатерти и полотенца (ручники), а также простые ткани для хозяйственных нужд.

Из тканей крестьянки сами шили себе различную одежду и головные уборы.

Женские головные уборы и причёски сразу всем демонстрировали семейное положение и возраст крестьянки.

Гладко зачёсанные на прямой пробор, заплетённые от затылка в одну или две косы с вплетёнными в них лентами, свободно свисающие вдоль спины волосы, сразу выдавали девичью причёску.

Девичий головной убор не должен был закрывать собой макушку головы.

Поэтому девушки обычно носили венки или головные повязки (шырышки и скиндачки) из сложенного вдвое и завязанного на затылке, тонкого, хорошо отбеленного домашнего холста, шириной до тридцати сантиметров.

Венки же изготавливались на твёрдых лубяных обручах толщиной около десяти сантиметров, которые обшивались домашним холстом, снаружи которого нашивался, ярко разукрашенный цветными нитками, мишурой и бусами, налобник.

К основе венка крепились живые или искусственные цветы, зелёные руту и барвинок, и крашеные перья, а сзади – разноцветные ленты.