Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства

Потому что в такой стране ассортимент товаров – производимых и привозимых – грандиозен, и занимаются производством и доставкой всей этой товарной номенклатуры десятки тысяч людей. Иными словами, государственная казна наполняется не из одного источника, она не моноресурсна, а натекает из сотен мелких и средних источников – пополняется сотнями тысяч налогоплательщиков, тысячами профессиональных групп, примерно равных по своему вкладу. Их очень много, их всех под одну гребенку не причешешь, поскольку у них у всех разные интересы и условия работы. Приходится с ними договариваться, лавировать. Мелкому и среднему бизнесу не нужна никакая централизация, напротив, бюрократия может только повредить, дезорганизовав своими неумными распоряжениями поставки и производство. Тут нет нефтяных или зерновых магнатов, которые кормят страну и которых власти могут легко нагнуть (или, напротив, богатые олигархи могут купить власть и начать диктовать условия всей стране, что понятно: кто кормит, у кого в руках ресурс, тот и хозяин; кто платит, тот заказывает музыку).

Есть люди, ввозящие в нашу условную древнюю республику зерно из Египта. Есть люди, которые привозят оловянное сырье из Британии и медные слитки из Анатолии, есть стекольщики, обеспечивающие республику налоговыми поступлениями за счет экспорта во весь мир своей прекрасной продукции. Есть люди, производящие оружие… В Древнем Риме, например, была целая отдельная индустрия по производству специального черного соуса из рыбьих внутренностей. Назывался он гарум. Римляне этот соус просто обожали, и потому италийское побережье в некоторых местах покрывали бесконечные ряды огромных бетонных чанов, где разлагались (по-научному ферментировались) рыбьи внутренности и рыбья мелочь. Вонища, говорят, стояла невероятная! Но деньги эта вонь приносила немалые… Кстати, специализировался на производстве гарума, в частности, город Помпеи.

Короче говоря, в развитых торговых странах экономика базируется на производстве и доставке тысяч разных товаров, за которыми стоят интересы разных групп людей. В таких условиях власти зависят от сотен и тысяч сопоставимых по величине источников наполнения государственной казны и вынуждены со всеми считаться, уживаться, договариваться. А по сути, это сами люди, само общество внутри себя договаривается, меняя властные фигурки под свои интересы. Вот это взаимосогласовывание и называется республикой, что в переводе с латыни означает «общее дело» (res publica).

Со временем такие договоренности оформились в политические институты демократии – выборность власти, независимую от власти судебную систему, политические свободы граждан, поскольку все граждане республики имеют равные права, могут голосовать, избирать и быть избранными на руководящие должности, если убедят избирателей в своей полезности.

Из этого понятно, что демократическое общество устроено гораздо сложнее обезьяньей стаи или восточной деспотии. Но даже в восточных деспотиях были огромные торговые центры, которые пользовались относительной свободой. Порой торговым городам удавалось сохранять определенную самостоятельность даже во времена иноземных завоеваний, когда цари-завоеватели оставляли мегаполисам некоторую независимость в принятии решений. Так, например, финикийские города Тир, Сидон, Библ в рамках Персидской империи имели автономию. А жители Вавилона объясняли ассирийскому царю-завоевателю: «Даже собака становится свободной, когда входит в Вавилон».

Большие города требуют свободы! А уж свобода влечет за собой разнообразие жизни и толерантность, то есть терпимость к иным взглядам, одеяниям, непривычному поведению чужеземцев, незнакомой пище. Вне подобной терпимости тесное проживание особей одного вида попросту невозможно. Ведь мы животные, а у животных отмечен эффект повышения внутривидовой агрессии при повышении скученности. У людей же эта агрессия подавляется культурно-экономическими механизмами, которые понижают агрессивность и позволяют мирно сосуществовать в тесноте огромного города сотням тысяч и даже миллионам людей. Деревенское же, традиционное сознание, порожденное информационно бедной средой, отличается нетерпимостью, консервативностью и подозрительностью ко всему новому, непривычному: деды наши жили без ентого, и мы проживем!..

В школе на уроках истории нас всех учили, что в Европе примерно двести лет тому назад приключились буржуазные революции. Действительно, по мере прогресса, когда новые изобретения и технологии запустили в жизнь тысячи тысяч новых сложных товаров и производственных цепочек, когда вокруг этого появилось облако обслуживающих городских профессий (юристы, инженеры, журналисты, рекламщики, исследователи и пр.), общество настолько усложнилось, что на первый план вышло промышленное производство вещей, а производство еды в деревне перестало быть главным и отошло на второй план. И вместе с ним отошли в прошлое царившие дотоле «динозавры» – крупные землевладельцы. Интересное было время! По всей Европе вспыхнули буржуазные революции, которые полностью переформатировали общества, заменив единовластную монархическую модель управления моделью республиканской. Аристократы-землевладельцы по главе с главным землевладельцем – королем – потеряли свои привилегии, положенные им по праву рождения, все граждане стали равны и гораздо более свободны. А стало быть, главой страны в теории мог теперь стать каждый – и уже не по праву рождения, а путем выборов. Получившие всю полноту юридических прав деловые предприимчивые люди (буржуа) открывали тогда тысячи новых производств, внедряли сотни изобретений, и эту эпоху назвали эпохой Промышленной революции.