Тёмная комната мистера Новака

Мистер Новак не дал ему закончить фразу.

– Я знаю, в каких случаях употребляется подобное выражение! Меня рассмешило то, что об этом мне говорит существо, которое само пользуется чужими масками! Нет, мистер Вир, это на вас нет лица, а у меня оно есть, и я ни на что его не променяю! Ни на дорогие безделушки, ни на трон властителя картонного мира, ни на «это ваше» вечное бытие!

Какое-то время оба молчали. Роберт машинально поддёрнул рукав рубашки и, взглянув на своё запястье, вспомнил, что все металлические предметы перед отправкой у него изъяли, включая и наручные часы.

– Сколько у нас осталось?

– Немного. – Вир выглядел настороженным, он словно чего-то ждал. – Значит, вам не понравилось?

– Простите, месье Вир, но я скажу вам правду. Мне кажется, что я провёл время впустую. Меня совершенно не увлекла идея вашего мира. Я разочарован.

– А что вы хотели здесь увидеть?

– Не знаю… Мир будущего. Летающие машины, космические корабли, многоуровневые мегаполисы, роботов, людей… Кстати, месье Вир, у меня к вам действительно имеется вопрос. Вы позволите?

Казалось, Вир ждал и боялся именно этого. После некоторой паузы он как-то неуверенно произнёс:

– О чём вы хотели спросить?

– Скажите, а где люди? Те, которые не согласились последовать за вами? Что стало с ними?

По реакции Вира было заметно: эта тема ему неприятна.

– Ничего, в общем-то. Они ушли.

– Как? Куда… ушли? Ведь их же должно быть очень много! Сотни тысяч, если не миллионы! Так куда же они могли уйти?!

– Простите, я неправильно выразился. Конечно же, они никуда не уходили. Правильнее сказать, они остались. Остались в своём, реальном мире. А впрочем… Вы хотите их видеть? – Вир как-то поскучнел, осунулся. – Ну хорошо, глядите. Только уверяю вас: там нет ничего интересного.

* * *

Стены исчезли. Роберт снова погрузился в дневной свет. Его лицо ощутило прикосновение тёплого воздуха, пропитанного знакомыми запахами. Мистер Новак стоял на обочине дороги. Перед ним простиралось зелёное поле, усыпанное скоплениями белых и жёлтых цветов. Пахло клевером, полевыми одуванчиками, подсыхающим после дождя асфальтом и мокрой ржавчиной, покрывающей остовы высоких металлических опор. Цепочка решётчатых вышек тянулась к городу, где терялась среди серых бетонных коробок. Провода на вышках были оборваны, дорога изобиловала трещинами, заполненными пучками жухлой травы, а со стороны города доносились приглушённые расстоянием какие-то лязгающие звуки. Над плоскими крышами, поросшими щетиной перекошенных телевизионных антенн, поднимались клубы дыма. Поискав глазами, Роберт увидел людей. На выезде из города стоял автобус. Его борта были сильно потёрты, краска отслаивалась, а некоторые окна оказались закрыты листами из непонятного серого материала. Внешне этот автомобиль напоминал автолайнер эпохи мистера Новака, и для середины двадцать третьего столетия он был, мягко говоря, староват. Задний капот автобуса был поднят вверх, передняя дверь раскрыта настежь. У двери стояли несколько человек. Роберт внимательно к ним присмотрелся. Люди как люди. Ничего необычного. Двое постарше что-то оживлённо обсуждали друг с другом, двое помоложе дурачились и пихались, а остальные молча поглядывали в сторону открытого капота. В некоторых окнах он заметил прильнувшие к стёклам лица.

«Скорее всего, произошла поломка и пассажиры ждут, когда водитель с ней разберётся», – решил мистер Новак. Словно в подтверждение его догадки крышка капота громко хлопнула, из-за автобуса вышел человек в синем комбинезоне, махнул рукой – и небольшая группа быстро втянулась в салон. Защёлкал стартёр, выхлопная труба чихнула копотью, двигатель взревел, и автолайнер тяжело сдвинулся с места. Нехотя набирая скорость, дымя и поскрипывая, уставший от дорог раритет приближался к Роберту. Пожелтевшая табличка за пыльным лобовым стеклом гласила: «Вильнюс – Брюссель, через Варшаву, Берлин». В глазах водителя, которому предстояло преодолеть полторы тысячи километров за рулём древнего корыта, читалось сомнение: «Стоит ли подбирать ещё одного пассажира с риском заглохнуть здесь окончательно или всё-таки лучше проехать мимо?»

Роберт поднял руку. Автолайнер не остановился. Когда облако выхлопных газов рассеялось, Роберт тяжело вздохнул и произнёс:

– Кто бы мог подумать, что через двести с лишним лет человечество будет выглядеть вот так?

– Вы совершенно правы, мистер Новак. – Это снова был Вир. – Бетонные коробки, допотопная техника, ржавые оковы вместо абсолютной свободы.

Роберт провожал взглядом удаляющийся автобус.

– Что стало с их прогрессом? Эта разухабистая дорога, оборванные провода… Такое ощущение, что человечество остановилось в своём развитии.

– Так и есть: отказ от лучшего неизбежно ведёт к худшему, и теперь они добровольно прозябают.

Роберт не хотел верить в это худшее. Он цеплялся за малейшую возможность убедить себя в обратном.

– Но эти люди в автобусе… я видел их лица, пусть мельком, но и мгновения мне хватило, чтобы понять главное. Они улыбаются, грустят, строят планы, радуются дороге или скучают от вынужденного безделья, – но они сохранили настоящие чувства! Я думаю, они сделали правильный выбор. – Роберт развёл руками, – Они сохранили настоящий мир, они сохранили всё это – солнце, небо, цветы!

– А ещё болезни, страдания, смерть… – Вир покачал головой, – Так же, как и вам, мы предложили им нечто большее – сделать шаг вперёд, на следующую ступень развития. И вы оказались правы: многими мы были отвергнуты. Всё, что не является движением вперёд, есть деградация, поэтому, мистер Новак, этот автобус везёт их в прошлое. Навсегда. Без возврата.

Роберт задумался, затем посмотрел на город.

– Я хочу пойти туда! Мне нужно с ними поговорить!

Вир запротестовал:

– Это невозможно, я и так показал вам больше, чем уполномочен. Контакты между людьми настоящего и гостями из прошлого строжайше запрещены! Тем более что в отношении технического развития ваше прошлое на несколько порядков превосходит их настоящее.

Но Роберт не слушал его – он уже шагал вниз по дороге к серым бетонным многоэтажкам.

Вир только пожал плечами и произнёс:

– Простите, но я не могу этого допустить!

Город исчез. Роберт успел сделать ещё несколько шагов, прежде чем упёрся взглядом в полупрозрачную матовую поверхность. Он хмуро оглядел выросшую перед ним стену, затем хлопнул по ней ладонью и обернулся.

– А чего это вы так испугались? Того, что я перекинусь с кем-то из них словом и всё пойдет не по протоколу? Или того, что я узнаю, чего знать не должен? Например, правду о виртах? Правду от людей, сделавших не ТОТ выбор? – Мистер Новак не отрывая глаз следил за реакцией своего оппонента. Вир с театральным испугом замахал руками.

– Да полноте вам, не ищите в моих действиях следов заговора! Вирусы – вот главная причина. Строгий карантин. Вас слишком многое разделяет. Вы можете убить их, сами того не желая… Ну, или они вас.

Он внимательно посмотрел на Роберта и сокрушённо покачал головой.

– Вы мне не верите. Вам не понравилось увиденное, но я повторяю: это их выбор! Никто никого ни к чему не принуждал!

Мистер Новак усмехнулся:

– Нас разделяет не так много, как вы думаете, всего каких-то двести с хвостиком лет – мелочь по сравнению с тем, что история человечества насчитывает тысячи лет. Не забывайте, месье Вир, у меня с этими людьми одна история, и, может быть, я смутно представляю себе картину будущего, но я точно знаю, к чему всегда стремилось человечество! – Роберт указал пальцем куда-то за пределы ограниченного стенами зала. – Эти люди должны были лететь к звёздам! Открывать новые миры! Они должны были совершать научные открытия! Побеждать болезни и старость! А вместо этого они плетутся из пункта А в пункт Б на ржавом корыте, и вы мне говорите, что это их выбор?! Для жителей двадцать третьего столетия это то же самое, как если бы мне, человеку двадцать первого века, предложили совершить тот же маршрут верхом на лошади! Неужели, вы думаете, я поверю в то, что они сами заморозили своё развитие? С чего бы это?! – Роберт покачал головой. – Нет, месье Вир, здесь что-то нечисто. И, возможно, виной этому ваша духовная революция. Это она разделила человечество на два лагеря – на людей и виртов. И пока одни наслаждаются солнечными картинками, другие стараются начать свою историю заново. Я не знаю, как вы это сделали, но теперь почти уверен: вы загнали половину человечества в резервации, отлучили их от технологий, лишили прогресса и поставили себе на службу! Не удивлюсь, если для утоления своего духовного голода вы к тому же ещё и питаетесь их снами и мыслями!

Вир слушал не перебивая, затем хлопнул в ладоши и иронично воскликнул:

– Ну, нагородили! Поверьте, всё не так. Во-первых, между нами нет никаких контактов. Мы знаем о них, они знают о нас, и точка. Никто никого не эксплуатирует. Во-вторых, вся планета с её ресурсами по-прежнему принадлежит им. Какая же это резервация? Нам ничего от них не надо, всё необходимое мы можем создать сами. И, наконец, третье – да, нам пришлось защищаться! Как только мы попытались выступить легально, поднялась невообразимая паника, они стали собирать экстренные советы по безопасности, на которых решали, что с нами делать. Истерия быстро распространилась по миру. Многие страны ввели военное положение. Весь свет ополчился против нас! Мы были объявлены вне закона. Началась травля. После того, как нас попытались уничтожить, мы были вынуждены ответить. Сначала пришлось обрушить их глобальную сеть. Это явилось первым предупреждением. Они не вняли голосу разума – тогда мы перешли в масштабное наступление. Нами были выведены из строя все, даже самые защищённые суперкомпьютеры. Мы уничтожили все базы данных, вывели из строя все электронные системы, вплоть до детских игровых приставок. Мы лишили их любой возможности навредить нам. Оружие физического уничтожения нас не интересовало. Только то, что связано с виртуальным пространством. Для всех, кто продолжал бряцать своими электронными побрякушками, мы навсегда закрыли дорогу в будущее, которое по праву должно принадлежать только виртам – существам высшего порядка! – Что-то новое проявилось в облике Вира. Его голос стал твёрже, движения – резче, а на лице не осталось и следа от былой доброжелательности. Он продолжал: – Конечно, человечеству пришлось вернуться в эпоху примитивной электроники. Пришлось реанимировать списанную на металлолом технику, заново применять устаревшие технологии, давать вторую жизнь забытым вещам. А кто сказал, что должно быть иначе? Всё дело в том, что человечество к тому времени уже достигло предела своего развития. Дальше земная цивилизация в том же виде существовать не могла. Она себя изжила. Ну посудите сами: экология планеты необратимо уничтожена, духовное разложение, межнациональные конфликты и религиозные распри достигли глобальных, мировых масштабов. Ужасающее перенаселение и, как следствие, непрекращающиеся войны за зоны влияния, за ресурсы, за власть. Бесконечная битва за гнилую плоть материального мира, который фактически был уже мёртв и разлагался. Дальше человека ожидало только полное уничтожение как вида! Но так было до тех пор, пока не появились вирты. Это мы прекратили войны и объединили человечество. Нам пришлось вызвать удар на себя, но мы спасли мир! Да-да, не улыбайтесь, Роберт. Человеку с его ненавистью к ближнему оставалось совсем чуть-чуть. Его история катилась к атомному закату. Не забывайте про тот колоссальный потенциал взаимного «сдерживания», который наперегонки наращивали крупнейшие государства, а затем помножьте его на неуёмные амбиции правящих элит и возведите всё это в квадрат веры в свою исключительность. Что получите? Правильно – Третью мировую! Последнюю!