Недетская сказка

– Я раньше думал, что разбойники – свободный народ. Живут себе, поживают да добра наживают, – продолжал Ванька.

– Это ты про разбойников-душегубов, что ли? Ну есть такие, только они по глухим лесам рассредоточились, и атамана единого у них нет. Так, шантрапа всякая.

– И чем же эта шантрапа промышляет? – спросил Иван.

– Грабежи, убийства, изнасилования, да много чем. Бывает, в плен берут человека, а потом за него выкуп требуют. Бывает, что на деревню налёт устраивают. Скотину отбирают, провизию всякую и девок молодых, – ответил разбойник, вздохнув.

– А чего ты в душегубы не подался? – спросил с интересом Ванька.

– Мне спокойная жизнь дороже. Ну так как, платить будешь или лихоимцев звать?

– Держи карман шире, – ответил Иван, запрыгивая на телегу и вздергивая вожжи, – в другой раз дам в два раза больше, а сейчас ехать надо. Вон за мной какая очередь выстроилась, как бы не побили тебя за заминку.

И лоси взяли с места так, что у Ваньки дыхание перехватило.

– Прощай, свистун-подорожник! – успел выкрикнуть Иван и проснулся.

Перед самым отъездом Настя отозвала Ивана в сторонку и сказала:

– Путь нам предстоит опасный, и потому я предлагаю спрятать деньги понадежней.

– Я их в узелок завязал и на телеге в солому запрятал, – ответил Иван.

– Это не спасет. Деньги нужно всегда держать при себе, но при случае тебя могут обыскать, а значит, прятать нужно у меня под шерстью. Там искать никто не додумается, – ответила Настя.

– Как это? – не понял Ваня.

– Шуба у меня, сам видишь, богатая. Если приподнять шерсть у левой ноги, то там есть мешочек в виде кармана. Вот туда деньги и положим, – объяснила коза.

– Хитро придумано! – восхитился Иван, – пойду узелок принесу.

Закончив приготовления и попрощавшись с ревущей Авдотьей, Ванька с Настей тронулись в путь.

Первый экзамен

Назвать дорогами петляющие меж лесов и полей едва заметные накатанные тропы от деревни к деревне, можно было лишь с большой натяжкой. В период осенне-весенней распутицы и снежной зимы понятие «дорога» становилось бессмыслицей. Зато летом можно было погонять кое-где с ветерком, чем и пользовался «лошадный народ». Лоси, запряженные в легкую двухколесную телегу, ничуть не уступали лошадям в выносливости и скорости бега. На многочисленных кочках и ухабах тележку трясло, как в ознобе, но это был единственный недостаток передвижения к конечной цели – большому городу. Иван не пожалел соломы, сложив на телеге уютное лежбище для козы, не забыв и себе настелить тряпок на облучок, где он восседал за кучера. Эти нехитрые амортизаторы спасали Ванькину задницу и бока Насти от неизбежных ушибов и синяков. Ехали они от зари до заката, останавливаясь только на кормежку лосей и ночлег в деревнях, попадающихся на пути. Столь экзотический экипаж не мог не вызвать любопытства у людей, которые даже захудалую клячу рассматривали, как великое богатство. К тому же лошадей берегли, используя их в основном для вспахивания земли и перевоза тяжеловесной сельхозпродукции. Полюбоваться на красавцев лосей сбегались всем народом. Ванька рассказывал всегда одну и ту же легенду: «Еду продавать козу на ярмарку в город. Молочных оленят подобрал в лесу, когда их мать зарезали волки. Выкормил, выходил, и теперь они преданно служат в качестве тягловой силы. А что их двое, так бабы и по трое рожают». Со стороны было очень заметно, что врет Иван через силу, но Настя убедила его в безвредности этой лжи. Тем более что опровергать Ваньку никто не собирался.

Прошла неделя, и путешественники уже преодолели больше половины пути. Солнце клонилось к обеду, а дорога углубилась в густой темный лес, которому не было конца. Лоси сбавили темп, перешагивая торчащие корни и ломая рогами низко нависавшие ветви деревьев. Монотонное движение сквозь заросли нагоняло скуку и тревогу. Хотелось поскорее выбраться из леса на просторный тракт и спокойно вздохнуть. К несчастью, тропу перегородила сухая осина, ощетинившаяся ржавыми колючими сучьями. Ваня спрыгнул с телеги, решив попробовать сдвинуть дерево немного в сторону. Он наклонился и ухватил верхушку ствола, но в этот момент почувствовал, как что-то острое уткнулось в его спину. Одновременно Иван услышал грубый голос и ощутил тяжелую руку на своем плече:

– Не будешь дёргаться – дольше проживёшь. Оружие есть?

Свой нож Ваня оставил на телеге, подсунув его под тряпки, но в такой ситуации он бы не понадобился.

– Нет, – коротко ответил Иван.

– Один едешь?

– С козой.

– Ты дурак? Спрашиваю, один едешь?

– Один, а что, дураки всегда одни ездят? – ответил Ванька и обернулся посмотреть на спрашивающего.

Перед собой он увидел рослого замызганного мужика, заросшего волосами и бородищей.

– Дураки на печке ездят, а ты вон на лосях прикатил, – усмехнулся мужик.

– Ты, наверно, разбойник-душегуб? – совсем по-детски спросил Иван.

– Ишь ты, какой сметливый. Точно, я – душегуб, – грозно ответил мужик, – а ты кто будешь?

– Я кузнец-удалец, – в тон разбойнику ответил Ваня.

– Ну расскажи, удалец, как, выбравшись из люльки, ты побежал в кузню наковать своему бате железной лапши на уши. Люблю я сказки послушать, – рассмеялся мужик, обнажив гнилые коричневые зубы.

– Не хочешь, не верь, – обиделся Ванька, – от меня чего надо?

– Раз ты кузнец, то у тебя деньжата должны быть. Вот они мне и надобны, – посуровел душегуб.

– Денег нет. Я еду в город продавать козу. Ежели продам, то на обратной дороге деньги тебе завезу.

– Вот молодец! Люблю я честных людей! Значит, договорились. Ты едешь в город. Там продаешь козу, а когда вернешься, то деньги за проданную козу мне привезешь. Ну как тут не согласиться?

Разбойник свистнул. Послышался треск ломающихся веток, и перед Иваном предстали два мужика в таком же зверском обличье.

– Распрягай лосей! Козу сюда тащите и телегу хорошенько перетряхните, деньги, скорей всего, там припрятаны, – отдал распоряжение душегуб, – а мы с тобой, кузнец, прогуляемся в лагерь. Я тебе кое-что покажу.

Когда Иван с разбойником отошли от дороги на приличное расстояние, раздалось блеяние козы. Ванька вздрогнул, обернулся назад: «Настя!»

– Но, но, тише. Козу жалко? Сделаем жаркое, я тебе дам косточку поглодать, – проронил душегуб и кольнул Ваньку в бок тесаком.

Лагерь разбойников, обнесенный частоколом, был разбит на небольшой поляне, посреди которой стоял шатер, сотканный из разномастных тряпок. За шатром были четыре землянки, расположенные в ряд. Лаз в землянку накрывал козырек из сучьев и елового лапника. Рядом с крайней землянкой находилось стойло для лошади, сплетенное из лозняка и покрытое импровизированной крышей из соломы и веток орешника. В стойле стоял большой жеребец черной масти с белым пятном на лбу. Оставшееся свободное место на поляне занимала кухня-столовая с костровищем посредине и сосновыми бревнами, сложенными по периметру костра. Чуть поодаль чернела колода с воткнутым в нее топором и разбросанными вокруг поленьями. У костра кашеварила женщина с головой, замотанной цветной тряпицей, и одетая в грязные лохмотья. Что-то знакомое показалось Ваньке в ее силуэте, но его мысли были сейчас возле телеги, где он оставил Настю. На бревне у костра сидел разбойник и точил камушком свой тесак. Он так увлекся, что не заметил приближающегося Ивана и сопровождавшего его душегуба.

– Эй, Жало, зови Федоса! У нас пожива, – крикнул душегуб, сидящему разбойнику.

– Велика ли пожива, Грива? – спросил курчавый детина, вышедший из шатра на крик. – Ты хочешь сказать, что этот мальчонка сделан из серебра? А может, у него золотые яйца?

– Там Полено и Кувалда остались. Щас пошарят чуток, может, и золотишка надыбают, но зато у нас уже есть два приручённых лося, телега и коза, – виновато ответил Грива.

– Что-то я не слышал про ручных лосей, да еще упряжных. Может, ты чего напутал? – спросил Федос.

– Чего мне путать? Говорю же, два лося в упряжи тащили телегу с козой и этим дураком, – ответил Грива, показав пальцем на Ивана.

– Коза безногая, что ли, если на телеге раскатывает? А может, она инвалид прошлой войны? – сдвинул брови Федос.

– А леший его знает, почему ее на телеге возят. Наверно, чтобы не похудела перед продажей, – задумался разбойник.

Иван сразу смекнул, что Федос – главарь, и внимательно его оглядел. Атлетически сложенный, относительно молодой мужчина без бороды в чистой одежде, он явно отличался от других членов банды своим видом. Но главным отличием был кинжал с резной рукоятью и отливающим синевой лезвием, с выступающими узорами на поверхности, который был заткнут за пояс главаря. Такое оружие в Омутляндии не смог бы выковать ни один кузнец.