Спутник следопыта

Если вы пройдетесь зимой по следам, то убедитесь, что белка ищет свои запасы так же, как искали бы их вы, то есть роясь всюду, где только по условиям места можно предположить о их существовании, а близ сушеных грибов иной раз она проходит, даже не замечая их. Как бы то ни было, но, порыскав некоторое время, белка наедается досыта. К весне, когда снег глубок и рыться в нем трудно, ей приходится иной раз поглодать кору. Насытившись, зверек отправляется к гнезду. Теперь смотрите. Возвращаясь, белка чаще поднимается на деревья и идет «верхом», нередко делает петли и вообще непрочь запутать свой след. Потерять его в таких условиях очень легко.

Но если вы будете внимательны и настойчивы, то ныряющий след приведет вас к укромной чаще леса, где из старого сорочьего гнезда торчат клочья мочала – беличья перинка.

Выгнать белку из такого гнезда нетрудно, но если она скроется в одно из бесчисленных дупел огромного дуба, никаким стуком поднять ее невозможно. Чувствуя себя в безопасности, белка спит крепко.

Так, появляясь в лесу по утрам, иногда и вечером, а в снежную и ветреную погоду совсем не покидая гнезда, проводит белка зимние дни. Белки хвойных лесов, питаясь мелкими семенами сосны и ели, большую часть дня проводят вне гнезда: чтобы насытиться, им нужно разгрызать большое количество шишек. Они реже, чем белки лиственных лесов, спускаются на снег, и часто лишь бесчисленные чешуйки шишек, рассеянные под деревьями, выдают присутствие зверька.

Если белка кормится на вершине ели, срезанные чешуи и крылышки семян равномерно рассеяны под деревом и лежат в стороне от обгрызенных стержней шишек. Но случается, что белка использует еловые шишки, уже бывшие в лапах клестов, сброшенные птицами на снег или землю. Клесты съедают только небольшую часть семян. По моим наблюдениям и подсчетам, после работы клестов в каждой шишке остается от 45 до 150 семян. Такие «клестовые шишки» белка сгрызает, сидя где-нибудь у комля дерева или на пеньке. Тогда она оставляет в одной кучке множество чешуи, тонкие стержни, легкие крылышки и мелкие темные оболочки семян, выеденные в виде бочонка. (Клестовые шишки имеют то отличие, что птицы отрывают их с частью ветви и хвоей. Около половины шишек, сброшенных клестами, имеют зелень хвои. Белка же отгрызает шишку у самого основания, без хвои.)

Рис. 45. Большая кучка крупных «орешков» белки в «голодный год» – при питании грибами и другими объемистыми, грубыми кормами (е. в.). Окр. Москвы. Декабрь 1944 г.

Рис. 46. Еловая шишка из «станка» большого пестрого дятла (е. в.).

Рис. 47. Еловая шишка, сброшенная клестом и разгрызенная под снегом рыжими лесными полевками. Чешуи срезаны далеко от стержня шишки и погрызены на мелкие кусочки (уменьш. на ?). Московская обл. Весна 1941 г.

Рис. 48.а, б – стержни еловых шишек, погрызенных белкой; в – стержень еловой шишки, сброшенной на землю клестами, которую сначала грызла белка, а затем лесные полевки; г – стержень, обработанный лесными полевками (е. в.).

Рис. 49. Шишки даурской лиственницы, справа – белкой, слева – погрызенные красными полевками (е. в.).

Рис. 50. Части пихтовых шишек, погрызенных белкой. Шарьинский р-н Костромской обл. Сентябрь 1930 г.

Рис. 51. Части сосновой шишки, погрызенной белкой (е. в.).

А вот те шишки, над которыми поработал большой пестрый дятел, в отличие от клестовых, почти не содержат семян, и белке с ними делать нечего. Клесты-еловики приносят большую пользу белкам, а вместе с тем и охотничьему хозяйству, сбрасывая несчетное число еловых шишек на землю. Шишки, оставшиеся на елях, за зиму высыхают, в феврале-марте открывают свои чешуйки, и за весну из них вылетают почти все семена. На снегу и земле их склевывают птицы, находят мыши, и хороший еловый урожай для белки погибает.

Рис. 52. Сосновая шишка, только что раздолбленная большим пестрым дятлом. Высохшие шишки сильно раскрывают чешуи и имеют «взъерошенный» вид (е. в.).

Рис. 53. Веточка ели, срезанная белкой при поедании почек; справа оболочки почек, из которых содержимое вынуто зверьком (ум. на 1/3). Окр. г. Москвы, ст. Кудиново. Зима 1930/1931 г.

А в шишках, сброшенных клестами на землю, семена сохраняются больше года, потому что эти шишки лежат на влажном ковре мхов, плотно смыкая чешуи. Отыскивая эти «кислые шишки», белка имеет ценный корм в течение весны, лета и осени года, следующего за еловым урожаем. Ведь ель после большого урожая год или два совсем не дает шишек. Значит, клесты снабжают белку кормом на самое трудное для нее время.

Рис. 54. Скорлупки орехов лещины, вырытых белкой из снега (ум.). Окр. Н. Новогорода. Декабрь 1916 г.

Рис. 55. Среднего размера шишка сибирского кедра (е. в.).

Рис. 56. Шишка сибирского кедра, поеденная белкой ранней осенью, когда орешки еще не вынимались. Белка отгрызла чешуи шишки и наружные половинки скорлуп; внутренние половинки остались у стержня (е. в.).

Все это мне удалось выяснить, широко применив изучение следов всех лесных животных, конкурирующих между собой при использовании елового урожая.

Бывают годы, когда белки разыскивают старые, сброшенные клестами шишки даже следующей зимой. Но иногда их бывает трудно доставать. Если поздней осенью сильно оледенеет снег, шишки вмерзают в приземный слой и становятся недоступными для белки.

В тайге, при хорошем урожае шишек кедра, много корма для белки запасают кедровки; их кладовые она разоряет очень часто. На зимних следах белки встречается тогда много прикопок, сделанных зверьком, достававшим глубоко запрятанные орешки. По-видимому, чутье у белки достаточно тонкое – она уверенно прокапывает ход через толщу снега и на земле почти всегда находит небольшую кучку орешков. Обычно в тех же участках тайги встречаются и прикопки самих кедровок, на первый взгляд сходные с беличьими. Отличия лунок зависят от того, что кедровка копает клювом, разбрасывая снег на обе стороны, а белка подгребает его лапами под себя и отбрасывает назад. На дне выкопанной конусовидной норки или лунки находится небольшая ямка во мху, а кругом разбросаны клочки мха и скорлупки нескольких орешков. Сходные следы выкапывания желудей оставляют сойки.

В широколиственных лесах европейской части страны основной корм белок – желуди и лесные орехи. Осенью они собирают и прячут запасы, но сравнительно недалеко от своих гнезд и от плодоносящих деревьев. В этом отношении для белок, живущих в лиственных и смешанных лесах, большую услугу оказывают сойки. Эти птицы всю осень, от начала сентября до конца ноября, собирают желуди и разносят их по всему лесу. Сойки предпочитают прятать запасы под кровом хвойных деревьев, где снега обычно накопляется меньше, чем под лиственными деревьями. Это выгодно для сойки – здесь ей легче доставать свои запасы. Но еще более выгодно для белок. Зимой белки охотнее живут среди хвойных деревьев, где лучше защита от ветра в холодные морозные дни. Получается, что сойка как будто специально приносит желуди в места обитания белки. На первый взгляд кажется, что белка «обворовывает» чужие запасы, но дело оказывается гораздо сложнее. Каждый запас сойки содержит обычно 5–7 желудей, то есть ту порцию, которую эта птица обычно приносит в своем подъязычном мешке. При достаточно глубоком снеге белка чутьем легко находит кладовые сойки, но достает далеко не все желуди. По следам легко определить, что белка съедает на месте только 3–4 желудя. К концу зимы, когда сойки уже с трудом добираются до своих запасов, они часто проверяют снежные норки, проложенные белкой, и с «триумфом» достают себе еще 2–3 оставленных ею желудя. Этот пример наглядно показывает, насколько сложны бывают взаимоотношения обитающих вместе животных. Конкуренция в одно время года сменяется взаимопомощью в другое. В результате виды хорошо уживаются в непосредственном соседстве друг с другом. Не столь просты также отношения животных к породам деревьев, семена и плоды которых они съедают в огромном количестве. В Сибири, например, кедровок долгое время считали вредными птицами, так как нередко они растаскивают кедровые орехи раньше, чем в тайгу придут сборщики орехов. Но ведь только за счет этого «растаскивания», за счет огромного количества маленьких «запасов», которые делает кедровка, и в дальнейшем далеко не все использует зимой, происходит распространение и возобновление кедра. Такое же значение имеют и запасы желудей, сделанные сойкой. Они не только обеспечивают кормом в трудное время года самих соек и белок, но и служат основным и единственным путем распространения дуба.

В годы, бедные семенами и орехами лесных пород, белка с осени часто роется в земле, делая небольшие лунки. Покопавшись в таком месте, иногда удается найти в земле под слоем мха и хвоей круглые, как лесной орех, плодовые тела грибов из группы трюфелей. Охотники Севера знают эти грибы и зовут их «паргой», «парушкой»[41 - Этот вид называется оленьим трюфелем (из рода элафомицес).]. «Белка паргу роет», – говорят они. Этот гриб белка чует даже через пяти-восьмисантиметровый слой земли и такую же толщу снега. Выброшенные зверьком, искавшим паргу, клочки мха и комья гнилых листьев издали чернеют на снегу. (Паргу охотно выкапывают и зайцы-беляки.)

Однако постоянный корм белки в голодные зимы не парга, а грибы (корневые опенки), лишаи, кора и в особенности еловые почки. Чтобы достать почки, белка срезает кончик еловой ветки 6–8 см длиной и кормится, держа его в лапках. Множество таких веточек настрижет она за день, прежде чем набьет себе желудок. Под большими елями тогда лежит на снегу целый зеленый ковер. Я насчитывал до трехсот обрезков веточек на 1 м

и до нескольких тысяч под одним деревом. «Нынче белка на еловой лапочке», – говорят в таких случаях охотники-промысловики[42 - Иногда лапочки ели в большом количестве опадают на снег после гололедицы. Обмерзшие надломленные ветки отрывает и сбрасывает ветер. Такие «лапочки» с первого взгляда отличаются от срезанных белкой. Они очень разнообразны по размерам, и почки их целы, не выгрызены.].

Если белка кормится на почке, лишайниках и грибах, значит, основного корма у нее нет – зверек голодает. На другой год после такой голодной зимы белок обычно бывает очень мало. Они вымирают зимой и плохо размножаются следующим летом. Следопыт может предсказать это заранее.

Совсем другая картина после обильного елового и кедрового урожая. Если зимой клесты поют и весело дерутся в вершинах елей, если множество кедровок пирует в тайге, а погрызенные белками шишки часто попадаются на глаза, к осени следующего года нужно ждать большого «урожая белки» и успешной охоты.

В урожайные годы белка в поисках пищи бегает меньше, чем в голодные, и следы ее значительно короче. Длина беличьей тропы зависит также от времени года и условий погоды. Особенно много бегают белки в феврале-марте, когда у них начинается брачный период. (При хорошем урожае корма и мягкой зиме весенний гон может начаться даже и раньше.) Меньше всего бегают белки в зимние морозы; в это время они иногда по нескольку дней подряд отсиживаются в гнездах.

Рис. 57. Недозрелая кедровая шишка, поклеванная кедровкой ранней осенью, когда орешки еще не вынимались (е. в.).

В большинстве лесных районов Союза охотятся на белку только осенью, пока не выпадет глубокий снег, мешающий собакам-лайкам бегать по лесу. В некоторых местах охотятся за белкой и среди зимы, обычно уже без собаки. Охотники сами распутывают следы зверька и стараются найти «гайно» – теплое гнездо белки, сделанное из ветвей и лишайников. Замечательно искусны в этом деле охотники-эвенки (прежде их называли тунгусами), кочующие на промысле по лесам Восточной Сибири и Якутии.

Рис. 58. Схематические зарисовки следов белки, сделанные охотником-эвенком. 1) След белки, идущей по кругу. 2) След белки, делающей тропу в две стороны, приходящей в гайно и уходящей из него по деревьям. 3) След белки, делающей прямую тропу и пробирающейся к гнезду по деревьям. 4) След белки, делающей тропы во все стороны от гайна. Гнезда обозначены кружочками[43 - Петри Б. Э. Указ. соч. (см. л. 1 вклейки).].

«Почти все тунгусы, за немногими исключениями, хорошо разбираются в следах белки, – пишет этнограф Б. Э. Петри[44 - Петри Б. Э. Указ. соч. с. 38–39.]. – Русские их совершенно не умеют различать. «Кто следы знает, тот всю зиму промышляет» – говорят тунгусы. В это время года беличий промысел требует от охотников много сообразительности, навыков и знаний. Эти знания передаются из поколения в поколение. Отцы учат детей на практике, показывая им, как отыскивать белку в гайне. Приведу здесь рассказ старого охотника-тунгуса Мосюка его собственными словами, записанными мной с почти стенографической точностью: «Белка всяко хитрит. Кто ее учит? Откуда она знает, что человек ее по следам искать пойдет?[45 - Запутывание следа перед гайном – уловка, выработавшаяся под влиянием преследования хищниками – соболем, колонком и др.] Который человек следы понимает, тот белку добудет, кто не понимает, тот простым (с пустыми руками) домой придет. Самая хитрая по кругу ходит: утром выйдет, круг даст и вечером к дереву придет; на утренний след пойдет, а с него на дерево в гайно. Человек ищет, по кругу ходит, деревьев много – не найдет. Другая белка с гайна по деревьям идет, скачет, следу не дает саженей на десять, которая на двадцать. Потом на снег спустится и тропу делает. Тропа сначала прямая в обе стороны идет, по ней лишний след не даст, саженей на пятьдесят прямая тропа идет; потом много троп сделается – корм ищет. Назад опять по тропе белка идет, с тропы на дерево и поверху в гайно. Тут понимать надо, куда сытая белка шла, куда голодная. Это надо примечать, тогда путь белки поймешь, в гайно попадешь. Кто не понимает, тот день проходит, ничего не добудет. Эти две белки самые хитрые. Третья белка не шибко хитрая. Тропа ее прямо идет. Следы все на тропу собираются. Тропа к дереву идет, а с дерева дорога поверху в гайно. Эту белку легко найти. Другая белка с осени сорок сажен с тропы по деревьям идет. Тут по соринкам узнаем. Когда пороша выпадет, в лесу чисто станет, а белка с дерева на дерево скачет, где царапнет, где ветку тряхнет – соринки падают: по ним верхнюю дорогу белки видишь. Ну а погода придет (ветер), сору много упадет – тогда не видно, который белка роняла. Четвертая белка – самый последний дурак. От гайна тропы во все стороны делает: по какой ни пойдешь, прямо к дереву придешь. Эту всякий найдет. С осени белки много хитрят; весной, как тепло будет, дни дольше станут, перестают белки хитрить: устают, что ли? Нет у них больше хитрости; с дороги каждая белка прямо в гайно идет. Когда белку в гайне найдешь, посохом для лыж шоркать по дереву надо – белка из гайна выскочит, шибко боится; раза два пошоркал – выскакивает. Тихонько шоркаешь, она голову из гайна высунет, более шоркнешь – более вылезет, тогда стреляешь».

Рассказывая Б. Э. Петри об отыскивании белок, тунгус даже нарисовал схемы расположения троп в разных случаях и следы белки на «жировке» по отношению к местоположению гайна. Мы приводим здесь эти схемы из цитированной книги, посвященной описанию охоты и оленеводства эвенков тутуро-очеульской группы.

Бывают годы, когда осенняя кочевка белок затягивается на зиму; тогда следы многих зверьков тянутся по первому снегу через леса и поляны в одном направлении на многие километры. Переселения белок еще плохо изучены, поэтому подробные наблюдения за ними по следам очень ценны и интересны.

Летяга. Дымчато-серая, с черными выпуклыми, как пуговицы, глазами летяга несколько напоминает белку, но легко отличается от нее. Хвост летяги короче и одет не столь длинными волосами, уши не имеют кисточек, характерных для белки зимой, голова тупоносая, на боках складками лежит летательная перепонка, растягивающаяся при полете между передней и задней конечностями каждой стороны тела. Белка – дневной, а летяга – ночной зверек, очень скрытный и, пожалуй, наименее изученный среди всех лесных грызунов. День она проводит в дуплах, старых беличьих и сорочьих гнездах, иногда в покинутых ульях, висящих на деревьях, и даже в скворечнях, если они поставлены вблизи леса. Вечером, в сумерки, летяга покидает свое убежище и отправляется на кормежку, перебегая по ветвям, или, распластавшись в воздухе, бесшумно перелетает с дерева на дерево. Обычно она планирует косо вниз от вершины одного к комлю другого дерева, иногда оставляя на снегу легкий отпечаток всего тела. Так, проводя большую часть жизни у вершин, она путешествует по деревьям, редко и неохотно спускаясь на землю. Поэтому следы летяги на снегу встретишь не часто. По длине они обычно не превышают 10–20 м, начинаются и кончаются у ствола дерева. Прыжки летяги коротки, рыхлый лесной снег она сильно бороздит ногами.

Рис. 59. Отпечаток четырех лапок летяги на прыжке в рыхлом снегу (е. в.). Группа отпечатков имеет форму трапеции, как у белки, но сами отпечатки заметно меньше, прыжки короче. Общий вид следов летяги на прыжках. Шарьинский р-н Костромской обл. Март 1935 г.

Гораздо чаще, чем отпечатки лап на снегу, выдает место пребывания летяги ее помет. Обычно он лежит где-нибудь у комля дерева большой кучкой, так как летяга прилетает по многу раз кряду на одно избранное место. Иногда эти кучки помета встречаются и высоко над землей, в широких развилинах сучьев у ствола. Помет летяги по размерам и форме напоминает бурундучий, но легко отличается от него своим ярко-желтым цветом.

Рис. 60. Помет летяги на снегу у комля дерева (е. в.). Шарьинский р-н Костромской обл. Март 1935 г.

Рис. 61. Сережки ольхи поедены летягой (е. в.). Шарьинский р-н Костромской обл. Октябрь 1931 г.

В зимнее время летяга кормится преимущественно почками деревьев, сережками ольхи и березы, отчасти семенами ели и лиственницы.

Летяга встречается только в северной половине лесов Европейской части Союза и всюду в тайге Сибири (особенно много летяг в Уссурийском крае). Чаще, чем в чисто хвойных, она встречается в смешанных лесах, где много березы, ольхи и старых дуплистых осин, обычно у лесных речек и ручьев с большими зарослями ольхи.

О распространении и образе жизни этого зверька известно так мало, что необходимо использовать всякую возможность для его изучения.

Бурундук. Похожий на маленькую белочку, полосатый, длиннохвостый бурундук – один из самых привлекательных зверьков северного леса. Дневной по образу жизни, подвижный, смелый и крикливый, он часто сам привлекает внимание человека; наблюдать его легко. Не раз в Уссурийской тайге я спокойно зарисовывал бурундуков, бегавших у меня по ногам.

Сибирская тайга населена бурундуком повсюду от Урала до самого побережья Тихого океана (за исключением Камчатки). На западе он встречается только в лесах северо-восточного угла Европейской части Союза.

Бурундук предпочитает светлые, разреженные участки леса с обилием полян и поваленных деревьев, густые кустарники у рек и опушки. Особенно много бурундуков в смешанных лесах Дальневосточного края; к западу от Урала он уже становится редким. Бурундук проводит зиму в норе, но не впадает в глубокую спячку, как его более крупные родичи. По временам просыпаясь, он кормится семенами, орехами, желудями и костянками ягод, запасенными еще с конца лета. Эти же запасы выручают бурундука и ранней весной при обычном для этого времени недостатке корма.

Рис. 62. Бурундук (ум.).

Рис. 63. Шишка аянской ели, погрызенная бурундуком, и его помет (е. в.). Нижне-Амурская обл. Август 1928 г.

Рис. 64. Шишка кедрового стланика, погрызенная бурундуком в августе, когда орешки не вынимались (посередине), и осенью, когда они извлекались целиком (справа) (е. в.).

Рис. 65. Орешки корейского кедра: слева – погрызенные красными лесными полевками («бочоночки»), справа – расколотые бурундуком (ув.). Приморская обл. Июнь 1928 г.