Чайный аромат. Проза

Иллюстратор Ирина Овсянникова

© Александр Непоседа, 2020

© Ирина Овсянникова, иллюстрации, 2020

ISBN 978-5-4474-5552-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Чайный аромат

Мастерская Ирины Овсянниковой.

В тот жаркий средиземноморский июль я вез партию отличного индийского чая и специй, закупленных у венецианских купцов, в Ирландию. Судно был новое, крепкое, быстроходное и легкое на воде. Одномачтовый шлюп, имеющий штаг для кливера, позволяющий использовать боковой ветер. Такое парусное вооружение удобно при управлении одним человеком. Все в нем было сделано руками английских кораблестроителей, и потому добротно, удобно для морских переходов, в чем я уже не раз убедился.

В уютный южно – французский городок Сет мы зашли для пополнения запаса питьевой воды, а заодно проверить подводную часть руля. Экипаж мой состоял из двух человек, веселого и бесшабашного испанца Алоиза, совмещающего должности рулевого и кока. И умеющего абсолютно все по части бортовой и парусной оснастки, боцмана Крона, свитого из округлых мускул – с бронзовыми скулами и шеей – рослого шведа. Выполнив запланированное в течение первой половины дня, я дал им сутки отдыха и видел, как накупавшись в море, переодетые в чистую опрятную одежду они двинулись в прибрежную таверну.

Я снял небольшую комнату с видом из окна на пристань, решив выспаться в эту ночь, слушая шум волн, но – не испытывая качки. Хозяин приказал подать мне обед; бургундское вино, сыр, зелень, отличный свиной окорок.

Расположившись за широким, грубо сколоченным дубовым столом на первом этаже, в углу тускло отливалась бронза над камином, плескались на окнах невесомые кружевные занавески, белые гребешки волн весело мчались в закатном солнце, доносились звуки шарманки, голоса гуляющих по пристани, утолив голод, потянулся за трубкой и табаком, лежащими рядом на столе, как распахнулась дверь и легко, словно дуновение утреннего бриза, вошла невысокая, стройная девушка, с широкополою шляпой в изящной руке, с небольшим кожаным саквояжем в другой и звонко крикнула хозяина.

Платье было ей к лицу, а маленькие чистые башмачки говорили мне о том, что их владелица решила отправиться в путь. Вышел хозяин, улыбнулся ей – она, скользнув по мне взглядом, начала что – то горячо шептать ему.

Я набил трубку, разжег, и молча, с восхищением, любовался вошедшей, ее изящностью, милым поворотом головы. Сквозь клубы дыма видел ее профиль, забранные в большой узел волосы на затылке, блеснувшую на шее цепочку. Весь ее порыв, нетерпеливость, вызывали у меня душевное беспокойство, в тот миг я и не предполагал, что этот вечер был лишь началом загадочных событий и наших приключений.

Когда уже стемнело, я вышел к причалу проверить швартовку своего шлюпа. Слева, пробивая даль лучом, кружась, бросал на волны свой свет высокий маяк с вершины каменистой конусной башни. Небо стремительно темнело, ветерок с моря мягко бил мне в лицо, и я внезапно услышал за спиной дробь каблучков, обернулся и снова увидел эту прекрасную незнакомку, спешившую ко мне.

– Простите, Вы могли бы выслушать меня? Мне необходима Ваша помощь!

Прогуливаясь от маяка до отеля и обратно, я внимал ее голосу, бретонскому языку, присущему северу Франции, проникаясь желанием выручить Джеми из создавшейся ситуации.

Впрочем, послушайте сами.

– Я три дня назад добралась в Сет из Марселя. Извините меня, я очень волнуюсь и ужасно боюсь.

– Успокойтесь. И начните с самого начала. Судя по выговору, вы родились не в Марселе.

– Да, спасибо. Пожалуй, действительно необходимо рассказать все по порядку.

И она, все также торопливо, сбивчиво – начала свое повествование.

– Родом я из Сен – Назера. Отец редко бывал дома, и воспитывала меня мать, но когда мне исполнилось девять – после ее внезапной смерти – жила у дяди Пьера, подружившись с его дочерью Луизой, моей ровесницей и младшим братом Бернаром.

Дядя владел виноградниками и производством вина. Поэтому нам всем троим, доставалось работать с лозой и мотыжить землю, подвязывать тяжелые созревающие грозди, и топтать созревшие ягоды в огромных чанах, проваливаясь по колено в золотистом ароматном соке. И помню, как отец обронил в разговоре со мной, что его родной брат – слуга Бахуса, и, погладив меня по голове, добавил, а ты Джеми – дьяволенок. Лишь в восемнадцатилетнем возрасте папа привел меня в наш дом. Предоставив мне все хлопоты по хозяйству и ведению дел. Ему принадлежали две торговых бригантины и небольшой док для ремонта обшивки судов. Убедившись в моем усердии, через год, обнаружив порядок в отчетности и чистоту в доме, он принял решение взять меня с собой для торгового рейса в Америку.

И эти дни были самыми радостными и счастливыми для меня.

Я часто вспоминаю день нашего отплытия. Яркое утро плавилось над пологими волнами, огромная толпа людей провожала нас, крики, прощальные взмахи рук, завистливые глаза моих подружек, запах моря, водорослей, гул ветра в вершинах мачт, крики чаек, стремительный уход палубы из под ног во время разворота и наконец – выход из бухты в открытый безбрежный океан.

Это был мой сон! Гудящие, выгнутые ветром паруса, серебристая водная рябь, бело – пенный бурун за кормой, легкая дрожь всего корабля, веселый скрип снастей, гулкое хлопанье волны под носом бригантины – не отпускали меня долгие годы, вернувшись теперь явью. И я никак не хотела уходить с палубы, пока отец не взял меня за руку, чтобы отвести пообедать.

В то злосчастное утро, когда я еще спала, стук в дверь и голос отца заставили меня проснуться.

– Джеми, доченька! Я запру твою каюту снаружи! Пираты! Мы будем сражаться! Ничего не бойся и никто не тронет тебя!

Я услышала звук запираемого замка, быстрые шаги, потом бешеный топот по палубе, крики, металлический скрежет и лязг клинков, выстрелы, стоны, тяжелые удары в борт нашей бригантины. Замерев от ужаса, я сидела на постели боясь пошевелиться. Через какое – то время раздался шум и восклицания на английском языке, я только поняла команду – «Осмотреть все!»

Словно очнувшись, я мгновенно оделась, обула башмачки, и только я прибрала свои волосы, как дверь распахнулась – и вошел чернобородый, с черным платком, завязанным на шее, в высоких ботфортах, Гран.

– Джеми! Малышка, твой дядя желает видеть тебя!

Он схватил меня за руку и потащил за собой, оказавшись на палубе, увидела своего бедного отца висевшего на рее фок-мачты и потеряла сознание.

Очнулась я в тесной, полутемной каюте, на топчане. Под потолком покачивался тусклый фонарь, дверь оказалась заперта, в углу стоял кувшин с водой, рядом лежало чистое полотенце. Сотни вопросов мучили меня. Куда мы идем? Что с бригантиною и отцом? Почему дядя? Откуда здесь Гран? Тот самый Гран, так часто навещавший дядю в его доме. Вдвоем они играли в кости. Сидя напротив друг друга, жадно глядя на выпавшие из кулака камни, набычившись – считая монеты. Гран всегда вскидывал вверх руки и тряс плотно сомкнутыми ладонями, откуда был слышен быстрый перестук камушек. Неужели они тогда задумали свое черное дело? Все это походило на сговор. Только вот мой дядя не вписывался в этот рисунок никак.

Умывшись, я вдруг поняла, насколько сейчас одинока, беззащитна и – расплакалась. Дверь распахнулась, и я увидела своего дядю Пьера, за его плечом усмехался Гран.

– Джеми! Извини за перемену в твоей жизни. Обстоятельства требуют твоей подписи вот на этой бумаге.

Дядя протянул мне лист, и я прочла, что право собственности на владение торговой компании моего отца завещано мне, и ниже – где я отказываюсь от всех прав в связи с отъездом в Америку. Оформлено нотариусом в Сен-Назере. Подпись и сургучная печать.

– Негодяй! Ты убил моего отца, и требуешь подписи? Прочь!

И тут же упала на топчан от удара Грана. Лицо мое пылало, левую щеку обволакивало жгучей болью, я почувствовала солоноватый привкус на губах.

– Хватит, Гран! Она все поняла! Дадим ей время на размышление. А потом доставишь ее в Марокко, продашь работорговцам, которые и довезут эту красотку до Америки!

И они захохотали!

Дверь захлопнулась, и слезы, слезы душили меня…

Я взглянул на нее, заметив слезы на глазах. Взял ее руку.

– Джеми! Вы, наверное, голодны? Пойдемте со мной, поужинаем вместе. И там Вы расскажете, что было дальше. Хорошо?

Она улыбнулась.

– Спасибо Вам. Идемте, я действительно устала и голодна.

Когда мы расположились за столом, и я распорядился подать нам ужин. Хозяин принес нам овощи и зелень, два великолепных жареных цыпленка, кувшин розового вина. И мы с Джеми принялись молча уплетать – она несколько раз пыталась продолжить свою историю злоключений, но я прикладывал палец к губам и – Джеми понимающе кивала головой. После этого я проводил ее на свой шлюп, открыл свою тесную, но уютную каюту, объяснил что, где и как, и пожелал спокойной ночи.

Поднялся на палубу, огляделся.

Городок уже спал, тепло светились окна таверны, и маяк пронизывал черноту ночи. Крон нес вахту, положив руки на леер, курил трубку. Я рассказал ему о нашей гостье, попросил передать это Алоизу при смене вахты в 4 часа после полуночи и отправился спать. Раскрыв настежь окно в своей комнате, долго лежал, слушал шум моря и думал о Джеми.

Никогда не было во мне столько сочувствия, столько желания поддержать, помочь, защитить от недругов эту хрупкую женщину. И вспоминал ее слова, сказанные в моей каюте.

– В Марокко мне удалось бежать. Трое суток я пряталась среди камней на берегу, чуть не умерла от жажды, с собой была только небольшая керамическая фляга, спасшая мне жизнь. На четвертые сутки я пошла в порт Эль – Хосейма, меня взяли на работу в маленькой французской таверне, и через неделю, узнав, что отдыхавшие в таверне моряки идут завтра в Марсель, попросилась уйти с ними. Так я оказалась в Марселе. В первый же вечер, на улице ведущей от порта в город я увидела Грана, издалека заметив его черную бороду – и юркнула в узкий переулок. Негодяй не заметил меня. А мне ничего не оставалось делать, как покинуть и этот город.

– Джеми! Вы поставили свою подпись на той бумаге?

– У меня не было выбора! Дядя сказал, что отдаст меня на ночь Грану! Я выбрала подпись.

Видимо на этих воспоминаниях я и заснул. Настойчивый и быстрый стук в дверь выхватил из сна в самый горячий миг – мы с Джеми ехали в повозке, я целовал ее руки, и она вдруг потянулась ко мне губами. Чертыхнувшись, я вскочил, накинул камзол и отворил дверь. Увидел Алоиза, его глаза возбужденно пылали.

– Он только что умчался верхом в Агд!

– Да кто? Черт тебя возьми. Будишь на заре и говоришь загадками!

Испанец не смутился, потер ладонью о ладонь.

– Идемте, я все расскажу!

Мы вышли с ним на пристань. Рассветало. Носились чайки, заполняя своими криками просоленный воздух, у причала покачивались корабли с оголенными мачтами от свернутых парусов, над водой белесыми клоками плавал туман. Поднявшись на шлюп, прошли на корму, я набил трубку табаком, долго раскуривал ее и только тогда позволил Алоизу продолжить.

– Крон сдал мне вахту, а я долго бродил по палубе, разгоняя сон. Потом заварил себе крепкий чай и пил, сидя на палубе, привалившись к борту. Он трижды прошел мимо, кося взглядом на наше судно, клянусь, что он знает о нашей гостье, а затем ушел к маяку, о чем-то говорил со смотрителем этого ночного фонаря. Потом сел на приведенного мальчиком коня и поскакал в Агд.

– И кто этот загадочный господин? Ты разглядел его? И как ты узнал, что именно в Агд?

– Пока я подбирался к маяку, он уже скрылся за поворотом, но я успел услышать, как смотритель говорил мальчишке, что до Агда нужно было взять подороже.

Испанец улыбнулся, потом изобразил выражение лица смотрителя при этих словах, и добавил.

– Как его не запомнить? Конечно! Он ловок, крепкий, чернобород, настоящий сорвиголова.

– Так! Вот что, славный сын Испании! Поднимай Крона! Выходим через час. Завтракать будем в пути. Я рассчитаюсь с хозяином, соберусь и вернусь. Девушка пусть спит. Ни слова ей о ночном госте! Она и так слишком напугана. Этот Гран преследует ее уже несколько дней, и, заметь, идет в верном направлении. Потому надо уйти без шума, крадучись как кошка по теплой крыше.

Постучав в дверь, я присел за столом, пытаясь угадать ход появившегося в моей жизни противника. Вышел заспанный хозяин, и я попросил присесть его напротив.

– Вас знаком человек по имени Гран?

Лицо его застыло, глаза сузились, рука дрогнула, и он убрал ее со стола, чтобы не показать своего страха.

– Он был здесь!

– Когда?

– До Вашего появления. Потом исчез.

– Дело в том, что он покинул Сет сегодня на заре.

– Я ничего не знаю, господин! Клянусь! Это страшный человек! Он связан с пиратами Атлантики, у них где-то прячутся суда в испанских бухтах.

– Хорошо! Вы мне ничего не говорили, а я ни о чем не расспрашивал!

Рассчитавшись монетами, я поспешил на шлюп. Мой экипаж уже ждал на палубе, Крон попыхивал свой трубкой, а Алоиз помчался отдавать швартовы. Подняв основной парус, мы бесшумно выскользнули в море. Солнце высветило уходящий от нас берег, отличный тугой ветер погнал нас к Гибралтарским воротам, но перед этим предстояло обогнуть Испанию, пройти мимо бесчисленных бухт, хранивших сейчас серьезную опасность. Встав за руль, я отправил Алоиза на камбуз, Крона попросил привести порядок на палубе – и работа закипела. Шлюп легко бежал по водной глади, судя по буруну за кормой, мы шли не менее 12 узлов.

Крон уже плескал воду на промытую палубу, с камбуза потягивало чем-то вкусным, как в это время я заметил впереди появившиеся паруса, прямо по нашему курсу. Корабль шел галсами, кладя корпус то вправо, то влево – практика хождения при боковом и встречном ветре. Я мгновенно представил слаженность команды – это требует определенной выучки – чуть позже разглядел через подзорную трубу флаг испанского королевского флота и, обрадовавшись хорошему началу дня, скомандовал Крону.

– Бегом на завтрак! Потом встанешь к рулю! Алоиза с сигнальными флажками – наверх!

Крон бросился в камбуз, появилась кудрявая голова Алоиза, и вот он уже пробежал к рундуку, укрытому парусиной, где лежит его «сигнальный алфавит» – так он прозвал флажки для связи на море.

Расстояние между судами сокращалось, я уже ясно видел его, а при поворотах – квадратные окна пушечных бойниц. Смотрелся он впечатляюще: трехпалубный восьмидесяти пушечный галеон «Жан Баптиста».

– Алоиз! Передавай! Просим лечь в дрейф! Есть важное сообщение! Опасность!

Испанец встал на носу шлюпа, вскинул руки и начал отчаянно жестикулировать. С палубы галеона взлетели вверх два вымпела: желтое перекрестие на красном и белый крест на синем поле, что означало

– «Принято» и «Я прекратил движение». На галеоне быстро сворачивали паруса, ложились в дрейф.

– Крон! Рулевым! Подходим не ближе 10 саженей. Алоиз к парусу! Все внимание!

Я бросился вниз, открыл свою каюту, Джеми еще спала, осторожно ступая, взял свой камзол, шляпу и вышел.

Мы сближались. Вырастали на глазах борта галеона, высокие мачты и зловещие жерла пушек, сверкающие в солнечных лучах.

– Лечь в дрейф! Убрать паруса!

За свою команду я был спокоен, знал, что все сделают как надо. Нашел взглядом капитана испанского судна, снял свою шляпу и поприветствовал его, в ответ он проделал то же самое.

– Добрый день капитан!

– Приветствую Вас!

– Мы идем из Сета, простояли там сутки по необходимости! Сегодня утром оттуда же ушел человек связанный с пиратами Атлантики. Их суда прячутся где то поблизости!

– Мы их разыскиваем! Два дня назад они разграбили торговое судно недалеко от Барселоны!

– Тот человек из Сета отправился в Агд! Возможно, это Вам подскажет что – нибудь?

– Обычная уловка бандитов! Во Франции они распускают слухи, что прячутся на берегах Испании, а у нас – во Франции. В действительности, все сложнее! Негодяи используют голубиную почту, в крупных портах отслеживают погрузку судов и сообщают таким образом пиратским командам. Это охотники за крупной дичью! Ваш шлюп для них не представляет интереса. Доброго Вам пути!

Возможно, капитан был и прав! Но – Джеми! Сказать ли ему об этом?

– Капитан! У меня к Вам просьба! Возьмите под свою защиту девушку! Она француженка, и ей угрожает опасность! Отец убит, теперь разыскивают ее. Тот человек, ускакавший сегодня на заре в Агд, идет за нею следом. И он видел наш шлюп!

– Принято! Готовьте ее к подъему на борт! Боцман! Спустить шлюпку! Возьмем гостью!

– Спасибо, капитан! Через месяц я буду в Барселоне и заберу ее! В долгу не останусь!

Я бросился в каюту, Джеми уже причесывала волосы, свежая, ослепительно красивая.

– Джеми! Пойдем со мной! Теперь тебя берет под защиту испанский королевский флот! Ничего не бойся, через месяц я вернусь за тобой! Возьми вот эти деньги и передай их капитану!

Она непонимающе смотрела на меня лишь мгновение, потом высветлилась, улыбнулась, и протянула мне руку, которую я не смог не поцеловать.

Мы поднялись на палубу. Крон уже стоял в шлюпке, где сидели на веслах два матроса, принял Джеми на руки и аккуратно опустил на сиденье. Сам же ухватившись за борт, подтянулся и встал со мною рядом. Шлюпка резко развернулась и стремительно полетела к борту галеона. Матросы завели концы, заскрипели тали лебедок – и шлюпка поплыла наверх, и через минуту Джеми уже стояла на высокой палубе.

– Свистать всех наверх! Поднять паруса! Курс прежний!

По палубе застучали башмаки матросов, разворачиваемые паруса захлопали радостным предчувствием полета, галеон дрогнул и плавно пошел в сторону солнца. Джеми махала мне рукой, а я, сняв шляпу, слушал, как гулко стучит мое сердце.

На выходе из Гибралтарских ворот мы попали в великолепный шторм. Атлантика показывала свой крутой нрав. Под серым тяжелым небом качался океан, ветер заворачивал ослепительно белые барашки на гребнях волн, пахнуло ледяной свежестью. Свернув паруса, мы втроем налегали на руль, не давая волне ударить в скулу. Я время от времени набивал трубки табаком, разжигал, одну давал Крону, вторую оставлял себе. Алоиз не курил, и улыбался нашей привычке. За этим занятием мы провели полдня.

Шторм угас постепенно, успокаивая свое дыхание. Отправив Алоиза приготовить сытный обед, подняв паруса и приказав Крону отдохнуть, взял курс на север. Справа, вдали виднелся португальский берег. На глади океана выписывались фантастические рисунки, зеркальные участки перемежались изумрудной мелкой волной, из – за туч выглянуло солнце, ветер дул ровным мягким потоком. Попутный нам, с Божьей помощью. Чувство тревоги не покидало меня. И мысли снова возвращались к Джеми.

– Обед готов, капитан!

Алоиз сверкал белозубой улыбкой. Я попросил позвать в камбуз Крона, закрепил руль, спустился в каюту, увидел примятую спящей Джеми постель, вынул из рундука тяжелую бутыль вина и поспешил к экипажу. На столе дымилась горячая похлебка с кусками мяса, нарезанный толстыми кусками хлеб, покрытый пластами сыра. Расселись тесно.

– Алоиз! Кружки!

Наполнил до краев внушительные кружки ароматным вином. Испанец разливал похлебку по чашкам, раскладывал ложки.

– Да храни нас Святая Мария!

Выпили дружно и принялись за обед.

– Существует опасность, кабальеро!

Я, насытившись, откинулся к спинке дубовой лавки, закурив, в сладкой истоме, разлившейся по усталому телу, обратился к своим друзьям.

– Они приложат все усилия, чтобы перехватить нас в пути! Гран уверен, что Джеми на нашем судне! Извините меня, что втянул вас в эту смертельную игру. Давайте все обсудим прямо сейчас. Просто я думаю, что трое мужчин могут постоять за женщину!

– Капитан! Мы знакомы не первый год. Я верю, что Вы поступили правильно!

Алоиз взволнованно произносил эти слова, и щеки его пламенели. Крон долго раскуривал трубку, пускал кольца дыма, любуясь ими. Улыбался чему-то далекому.

– Капитан! За такую девушку хоть в пасть дьявола, хоть на абордаж с чертями!

За что я люблю свой экипаж!? С этой минуты началась наша бортовая жизнь по графику. Вахта по четыре часа, меняя друг друга, имея право поднять всю команду по тревоге в любое время. Исполняя функции кока и рулевого в свой отрезок времени. Я проваливался в сон, лишь только коснувшись подушки, все еще хранящей тонкий обворожительный запах Джеми.

Но они все – таки просчитали нас! И это не было случайностью. На выходе из Бийскайского залива, там, где острым выступом выделяется городок Пенмарш, смотрящий своими сбегающими вниз улицами – в Кельтское море, к нам наперерез направился корабль. Крон поднял нас ударами рынды. В рассветной мгле я различил прекрасный фрегат, обладающий хорошим ходом и маневренностью. Несмотря на сильный боковой ветер, ложась в долгие галсы и искусно выполняя повороты, он приближался словно мираж. Взметнулось облако дыма на его палубе – и перед носом нашего шлюпа хлопнулось в воду тяжелое ядро.

– Свернуть паруса! Лечь в дрейф!

Скомандовав своему экипажу, я бросился за подзорной трубой. В чернеющем круге, увеличенном линзами и зеркалами, четко разглядел разношерстную команду пиратов.

Шли без флагов, вымпелов и других опознавательных знаков. В пол – кабельтовых от нас фрегат лег в дрейф, загремела лебедка, спускающая на воду шлюпку с шестью головорезами в ней, и только она коснулась морской поверхности – концы веревок были отброшены – раздалась зычная команда, и шлюпка ринулась к нам.

Алоиз и Крон, вооруженные палашами, и с мушкетами в левой руке – выжидающе замерли у борта. И в этот самый миг я увидел предводителя пиратского судна, он стоял ближе к носу корабля и с равнодушием наблюдал за действиями своих подчиненных.

Я взглянул на него через свою трубу, увидел совсем близко глаза, бритое лицо и обомлел.

– Матис!!!

Восторженно заорал я во всю глотку.

– Матис! Брат мой! Ты жив?

Он дрогнул, поднял свою подзорную трубу, я снял шляпу и раскинул руки.

– Бог мой! Арман?! Арман, черт тебя дери!!! Он помахал мне и, свистнув, что – то быстро сказал, обернувшись назад. С палубы ударил выстрел, шлюпка была остановлена и возвращена к борту фрегата. В нее спустился Матис, и двое матросов рванули весла.

Так я, после трех лет неизвестности, мучительных поисков, сомнений, догадок и предположений – в открытом море встретил своего брата.

Через час мы уже знали все друг о друге. Запершись в моей каюте, крепко обнялись, я разлил вино в серебряные высокие стаканы, выпили и – говорили без умолку.

Три года… Мы учились с ним в марсельской школе мореходства, отец отправил сначала меня, а через год приехал Матис. Он сразу освоил навигационные приборы, карты, лоции – без этого невозможно было представить мореплавание. По вечерам пропадал в портовых кабачках, завел десятки друзей и подружек, и я уже подумывал поговорить с ним о непристойном поведении и о проявленном к нему интересе полиции, как он внезапно исчез. Написав об этом в Париж, отцу и матери, я разыскивал его по городу и в порту, расспрашивал общих знакомых, обошел все кабачки на побережье Марселя – он как в воду канул. Теперь передо мной сидел возмужавший, загорелый, состоявшийся моряк. Дорогие перстни на тонких пальцах, рубиновый амулет на крепкой груди.

– Прости, Арман! Прости меня за то исчезновение. Помнишь?

Он вынул из кармана сложенный, истертый от долгого времени листок бумаги, протянул мне – «счастливые времена должны вернуться, законы мои будут управлять Францией, настоящее – ручается мне за счастливое будущее». Это было посланием, переписанным многими в те годы. Собрания масонов переживали свой бурный расцвет, что и вызвало полицейские гонения. Отец мне сообщал об этом. В Париже полиция взялась за владельцев гостиниц и ресторанов. Выходит – я проглядел своего младшего брата.

– Они пришли за нами прямо в кабачок! Стали выводить всех на улицу и сажать в тюремную карету. Я оттолкнул полицейского, вышиб окно и бежал! Всю ночь я скрывался в порту, а утром, с торговцами отправился в Америку. Пираты перехватили нас недалеко от Гибралтара. Приблизившись, сшибли пушечным выстрелом фок-мачту и предложили сдаться. Перепуганный возникшим пожаром на палубе, капитан – выкинул белый флаг. Бородатый флибустьер, стоявший на борту корабля особняком от шайки разбойников, увидев меня в форме гардештандарта, прокричал им.