Портрет Анны

– Живее всех живых, – улыбнулся Женич. – Ведь крутняк, правда?

– Еще какой! – восхищенно отозвался Илья.

Необычные краски, непривычный оттенок ее тела вызывали в нем тревожные ощущения. Крепкая жизненность наполняла ее чувственной страстью, тяжелый спелый плод был почти живым, казалось, что можно подойти и прикоснуться к нему, почуять экзотический запах.

Женич достал из сумки фотоаппарат, сделал несколько снимков и удовлетворенно сел на пол, потирая грубые ладони.

– Я собираюсь лечь спать, – по-деловому заявил Женич, любуясь своей картиной. – Ты заберешь ее или оставишь?

– Конечно, заберу, – выпалил Илья.

– Но она непригодна сейчас для ласк, – скептически произнес Женич и рассмеялся.

– Я буду на нее смотреть, мне этого достаточно.

– А меня даже никто и не спросит, что я думаю? – неожиданно включилась в разговор Катя.

– Не знаю, что и сказать, – растерялся Илья. – Пойдем домой, уже поздно.

– Не поздно, а рано, – поправил его Женич. – Половина седьмого.

– Самое время, чтобы плюхнуться в теплую постель, – Илья сменил тон и поднял с пола ее одежду.

– Я бы хотела сохранить в себе этот образ, – воодушевленно произнесла Катя.

– Думаю, это уже произошло, – многозначительно прошептал Женич и вышел из комнаты. В дверях он бросил небрежное «спокойной ночи» и пропал в одной из комнат мансарды.

III

– Я хочу, чтобы вы сделали именно так, – не унималась Маргарита.

– Не вижу в этом никакого смысла, – перебил ее Илья. – Зачем вам..?

– Мы, кажется, договорились избегать лишних вопросов, – оборвала его она.

– Хорошо, – взяв себя в руки, сказал он.

Она опоздала на полчаса, нервно поприветствовала его и прошла в мастерскую, как будто была ее хозяйкой. Все время, пока они готовились к работе, она молчала, ожидая, что Илья начнет спрашивать ее или предлагать свои идеи, но и он непринужденно молчал, доставая кисти и раскладывая краски у палитры.

Когда Маргарита разделась, он заметил, что без одежды она выглядит гораздо моложе своих лет. Подтянутая стройная фигура вполне могла принадлежать двадцатипятилетней девушке, в меру заботящейся о своем теле, знающей, что оно не должно потерять природную естественность. Она легла на раздвинутый стол и почувствовала его пристальный взгляд, похожий на взгляд животного, готовящегося совершить прыжок.

– А что, если действительно предложить ей такой вариант? – подумал он, обойдя ее сзади. – Все равно она не просто так пришла ко мне, у нее явно есть планы, что дальше делать с этой работой.

– Вы готовы? – тихо спросил Илья.

– Да, можно начинать, – с уверенностью ответила Маргарита.

Он взял в руки две кисти и еще раз присмотрелся к ее обнаженному телу. Уже в тот момент, когда она стянула майку и трусики, стало понятно, что он не обращает внимания на ее разрез между ног, не пытается подойти ближе и дотронуться до ее твердых сосков, – она была всего лишь инструментом, и это злило ее. Она успела привыкнуть, что мужчины готовы были броситься на нее, когда она медленно освобождалась от нижнего белья, съедали глазами ее голое тело. А он просто изучал формы ног, линии плеч, ассиметрию ее лица и скрытую невинность, о которой не подозревала даже она.

Уже через два часа он почувствовал полное опустошение. Краска была слишком густой, ложилась неравномерным слоем, да и разлом на светотень нарушал общую композицию. Он попросил Маргариту встать, повернуться, затем напрячь мышцы спины, чтобы проследить за изменением пропорций. Они сохранялись, несмотря на смещение поверхности.

– Давайте прервемся ненадолго, – предложил Илья.

– Хорошо, только я надеюсь, что мы закончим сегодня? – недоверчиво спросила она.

– Я тоже на это надеюсь, иначе завтра придется все заново начинать.

– Такого варианта у вас просто нет, – официальным тоном предупредила его Маргарита.

– Не волнуйтесь, я постараюсь успеть, – уверил ее он.

Она подошла к окну, немного наклонилась вперед и положила руки на широкий подоконник.

– Вы давно тут живете? – прервав молчание, спросила она.

– С тех пор, как эта квартира досталась по наследству моему отцу. Это произошло еще до моего рождения.

– А где сейчас ваш отец? Вы живете один?

– Отец живет отдельно, – сухо сказал он, не желая вдаваться в подробности.

– Наверное, у вас часто бывают женщины в гостях? – предположила она.

– У меня в принципе часто бывают гости, среди них есть и женщины.

Маргарита взглянула на его отражение в окне.

– И вы рисуете их всех?

– Иногда я их рисую, иногда они меня.

– И быстро они избавляются от одежды, если вы их попросите?

– Честно говоря, мы занимаемся искусством и не устраиваем здесь оргии, – раздраженно заметил он.

– Что вы, я ничего подобного, нет, – оправдывалась она. – Но рисунок на теле предполагает, что оно будет голым, разве не так? – невинно улыбнувшись, спросила Маргарита, устремив на него широко раскрытые глаза.

– Я впервые занимаюсь боди-артом, – нехотя признался Илья. – Вы новый опыт для меня.

– Наверное, это почти то же самое, что быть первой женщиной у мужчины? – без смущения спросила она.

– Возможно, – односложно ответил он. – Надеюсь, этот опыт будет одинаково приятен и полезен для нас обоих.

– Я и не сомневаюсь, – хитро улыбнулась она и снова посмотрела вдаль.

– Вы будете кофе?

– Пожалуй.