Anamnesis mali. История беды

Впрочем, далеко отползти он не успел: фонтанчики крови становились всё короче и короче, – через несколько секунд неудачливый налётчик упал лицом вниз на гранит, вяло дёрнулся пару раз, – и затих.

– Сэми! Что стряслось?! – из магазина выскочил Пётр с рулоном в руках, – Ты вся в крови! Да тут всё в крови! А это кто?!

– Он хотел угнать машину… и ударил меня, – замороженным голосом объяснила девушка, не в силах оторвать взгляд от лежащего на мостовой тела.

– Ты… ты его…

– Я его убила, – кивнула Саманта.

– Как?! Чем?!

– Ручкой… шариковой. В шею.

Пётр запрыгнул на водительское сиденье, швырнул назад карту и повернул ключ зажигания:

– Едем. Потом расскажешь подробности. Если захочешь.

– Но… надо же полицию… наверное. Объяснить всё…

– Нет времени. Да и полиции сейчас не до этого. Он напал на тебя, ты защищалась. Сэми, в нынешней ситуации действует только один закон: закон джунглей! Наша задача – выжить, понимаешь?! Любой ценой. И сделать то, чего никто, кроме нас с тобой, сделать не сможет! Пойми, только мы можем остановить всё это! Только мы! – Пётр остервенело топнул по педали газа и машина с пробуксовкой рванулась вперёд, – Едем.

Выбравшись за город, они съехали с дороги и остановились. Разложили новую карту и нанесли на неё первый пеленг. Постояли немного на холме, прощаясь с раненым городом внизу. И поехали дальше – на юг.

    15 июня, Нероград, отделение кардиореанимации, 16—45.

– Давление на нуле! Дыхание агональное!

В отделение вкатили каталку с очередным постадавшим. Сбоку нёсся доктор Симакин, пытаясь на ходу нащупать пульс на сонной артерии страдальца.

– Клара, готовь интубацию и подключичку! Что с ним? – это уже Симакину.

– Закрытая черепно-мозговая травма. Нейрохирург в приёмном посмотрел, снимки сделали, – и решили пока к вам. А он в лифте давление уронил и дышать стал забывать. Пульс вроде есть… пока.

В подтверждение сказанного пациент громко захрипел и перестал дышать. Совсем.

– Клинок! – не глядя, я протянул руку назад и почувствовал, как в ладонь ткнулась холодная рукоятка ларингоскопа.

Через несколько секунд Кларочка уже присоединяла трубку, торчащую из трахеи страдальца, к «гармошке».

– Дыши пока! – я сунул дыхательный агрегат в руки Симакину, – Петрович, там Ромин ещё не одумался? Дышать сам не начал? Пора бы уже, тут на его ИВЛ очередь.

– Ща погляжу! – Ванька унёсся из палаты.

– Кларик, поставь ему пока маннитол в вену! – я кивнул на новоприбывшего.

Сестра кивнула и принялась высвобождать руку бедняги из рукава.

– Задышал Ромин! – Петрович вернулся, толкая перед собой освободившийся дыхательный аппарат.

– Молоток! – неведомо, кого, похвалил я, – Подключай нашего нового гостя. А то доктора Симакина, поди, в приёмном заждались, а он всё тут прохлаждается!

Упомянутый Симакин недобро посмотрел на меня, но промолчал. Так же, молча, сунул ненужную уже «гармошку» в руки Петровичу и гордо покинул отделение.

– Паша! – вскрикнула вдруг Кларочка.

– Что?

– Вот… – как-то растерянно сказала девушка, приподнимая правую кисть нашего нового пациента и демонстрируя её нам.

Мы с Петровичем оторопело уставились на исцарапанную руку. На безымянном пальце которой красовался перстень в виде ромба с мальтийским крестом. Выложенным мелкими алыми камешками…

– Это он?! – просипел я внезапно севшим голосом.

– Ага… вроде, – не слишком уверенно ответил Иван.

Кларочка только тихо шмыгнула носом.

Я присмотрелся к новичку: так, брюнет с проседью, лет сорока пяти. Что там ещё говорил Зотов о своём госте? Прихрамывает на какую-то ногу? Ну, поскольку клиент лежит без сознания, понаблюдать за его походкой мы, естественно, не можем… Как, впрочем, и за тем, что он курит: в ориентировке милейшего Ильи Сергеевича, помнится, фигурировали сигареты «Собрание» чёрного цвета. Но зато перстень… Вряд ли подобные вещи настолько широко распространены, чтобы оказаться у первого же подобранного где-то на улице терпельца.

– Точно – он! – констатировал я.

Повисла тяжёлая пауза.

– И что делать будем? – Петрович не выдержал первым.

Я пожал плечами:

– Понятия не имею… Для начала, наверное, надо бы опознание провести.

– Это как?!

– Ну, предъявить тело с перстнем нашему новому другу Илье Сергеевичу: пусть подтвердит, что это тот самый персонаж, о котором он говорил.

– Да и так понятно, что тот! – горячился Петрович.

– Скорее всего, тот! Но окончательно в этом мы сможем быть уверенными лишь тогда, когда сам Зотов нам это подтвердит.

– Так пошли, прикатим его сюда! Пусть подтверждает, чего зря время терять?!

И в самом деле, чего тянуть-то? Я кивнул:

– Согласен, времени у нас как-то не особо много. Пошли за Зотовым.

Илью Сергеевича мы застали в совершенно непотребном виде: закатившим глазки, усыпанным крупными каплями пота и похрипывающим.

– Упс… – констатировал Петрович и ухватил Зотова за запястье, – Пульс не определяется.

Илья Сергеевич согласно хрипнул и уронил голову на грудь.