Счастливые, шаг вперёд! Остальных расстрелять!

– Но я только чуть-чуть, для аппетита, – успокоил себя ветеран, – у меня же завтра проверка.

– Да? – «удивился» Игнат. – Может, перенесём мероприятие?

Но Коль Колич уже держал в руке стопку и отказывать себе в небольшом удовольствии не собирался.

– За что пьём? – спросил он, желая узнать причину встречи.

– Давай за настоящих друзей, к которым мы можем обратиться за советом, – предложил Игнат. – За тебя, Коль Колич.

Коротко коснувшись друг с друга, уже запотевшие от холодной водки стопки расстались со своим содержимым.

«Сейчас, как всегда, прозвучит первый монолог о долге и службе», – подумал Игнат, потянувшись за графином, но Коль Колич прикрыл ладошкой стопку, показывая пример самодисциплины, поскольку завтра на службу, а он должен соответствовать высокому званию инспектора.

– Вот нас принято называть «рядовыми инспекторами», – сказал ветеран, глядя на младшего коллегу, – а это же в корне неверно – называть «рядовыми» тех, на ком вообще-то держится глобальное государство. Даже не государство. Вся наша цивилизация держится на таких, как мы с тобой, Игнат.

«Как-то быстро старик захмелел, – мелькнула у Игната мысль, но потом уже с тревогой подумал: – А вдруг он искренен?»

А Коль Колич меж тем продолжал:

– Мы же с тобой, как атланты, держим на себе государство, а значит, и весь мир…

– Тогда мы просто не имеем права не выпить за Службу, – перебил Игнат, настойчиво отвёл руку, которой коллега закрывал свою стопку, и плеснул туда порцию водки.

Ветеран кивнул:

– Да, отказ выпить за Службу, как говорил мой первый наставник, приравнивается к предательству. – И, подняв стопку, добавил: – За Службу, за нас, рядовых инспекторов…

– За Службу! – снова перебил Игнат и, выпив, добавил: – За нас – это уже следующий тост. – И, наливая ещё по одной, произнёс: – Хороший тост, друг. Тебе слово.

Коль Колич посерьёзнел, даже подтянулся, как будто на месте Игната оказался кто-то из высшего руководства.

– Вот какова глобальная цель нашего с тобой служения и вообще всей Службы? – вопросил старый инспектор и, не дав собеседнику ответить, заявил: – Счастье. Счастье каждого человека, каждого гражданина. Мы, столь часто используя это слово, затёрли его, как очень старую монету. У той уже и номинала не видно, и ценность её вызывает сомнение, поэтому мы стараемся от неё избавиться при любом удобном случае. Так и слово «счастье» мы употребляем в ни к чему не обязывающих поздравлениях, тостах, пожеланиях. В результате то, что должно быть смыслом нашего существования, превращается в пустой звук. В пшик. И так бывает всегда, когда нет установленного порядка. А осчастливить всех можно, только если будет порядок. Здоровое общество состоит только из счастливых людей. А потому нужно всех несчастливых из общества изымать. – Ветеран Службы изобразил жест, показывающий, как вырывают сорную траву. – Несчастливые люди бесполезны. Даже вредны. Избавляться от них – это так же естественно, как удалять инфекцию из организма, когда исцеляешь его. Мы же не переживаем за убитый нами, допустим, вирус гриппа? Так зачем расстраиваться, если от общества изолируют какого-нибудь несчастного? По-настоящему человек может быть счастлив, только если его окружают счастливые люди. Так, значит, стоит пожертвовать единицами, когда нужно сделать счастливыми тысячи? Это даже не высшая математика. Это арифметика.

Игнат держал стопку и смотрел прямо в глаза Коль Количу, который не говорил, а вещал, и нужно было соответствовать его пафосу.

– За нашу Службу, которая делает общество счастливее! – закончил тостующий и выпил.

Игнат знал наизусть все дальнейшие речи ветерана. Но это нужное застолье, поэтому он настроился потерпеть. Дальше Коль Колич произнесёт ещё пару монологов о важности Службы и о месте его самого в ней. И, как обычно, за речью о счастье должен последовать пересказ легенды, как именно он, Коль Колич, спас алкоголь для потомков, поскольку состоял в комиссии, принимавшей решение о влиянии алкоголя на счастье граждан.

Игнат не ошибся. Коль Колич, закусив, показал глазами на свою пустую стопку, а после того, как собеседник её наполнил, посмотрел внимательно на содержимое и сказал:

– Сейчас, на пороге двадцать второго века, сложно поверить, но будущее водки когда-то висело на волоске и зависело от решения комиссии, членом которой являлся и я.

Ветеран с явным удовольствием вспоминал легенду, рассказанную им уже сто, а может, и тысячу раз. Слова, интонации, мимика отработаны, и теперь можно наслаждаться своей значимостью и ролью в истории.

– Тогда только приняли новую редакцию Положения о всеобщем обязательном счастье. И для реализации, не побоюсь этого слова, революционного документа создавались специальные комиссии. И меня включили в комиссию по определению влияния алкоголя на статус счастья. И я тебе должен сказать: ждёт эта тема талантливого писателя…

– Так и ты рассказчик хоть куда, – попытался Игнат вклиниться с целью хоть чуть-чуть сократить рассказ, но это не помогло.

Рассказчика уже подхватил творческий порыв и понёс через воспоминания, которые и так порядком надоели его собеседнику.

– Но реальность в данном случае много увлекательней любого придуманного сюжета. Все ожидали от нашей комиссии отрицательного вердикта и предрекали конец алкоголю. И состав комиссии, и общественное мнение – всё говорило об этом. Только одного они не учли – влияния отдельной личности на принятие исторических решений. И такой личностью оказался ваш покорный слуга. – Коль Колич прервался на секунду, изобразил поклон и продолжил: – Я избрал такую тактику: соглашался со всеми доводами большинства, выражая негативное отношение к предмету обсуждения, но настаивал на доскональном исследовании. А когда кто-то предложил перейти к голосованию, результат которого был предсказуем, я попросил провести эксперимент, дабы нас не обвинили в необъективности. Ну, и поскольку я предложил, мне и поручили этот эксперимент организовать. Даже председатель комиссии вызвался в нём поучаствовать. Я выбрал самый чистый виски, и, само собой, после приёма порции, которая, согласно учебникам, должна вызвать похмельный синдром, у всех появилось хорошее настроение. А на следующее утро все участники эксперимента вопреки ожиданиям оказались свеженькими и здоровенькими…

– За твою мудрость! – прервал Игнат товарища тостом, не спрашивая самое интересное: сколько алкогольное лобби заплатило члену комиссии за его подвиг.

Выпив очередную порцию, ветеран вспомнил – он до сих пор не услышал о причине застолья.

– А звал-то зачем? – спросил Коль Колич. – Никак жениться собрался?

– Да, – подтвердил Игнат.

– Правильно делаешь. Совет ветерана лишним не будет, – обрадовался старший товарищ. – Причина веская, а значит, можно ещё принять. – И сделал знак официанту принести тару побольше. Когда на столе появились нормальные стаканы, Коль Колич сам наполнил их до краёв и спросил:

– Ну, и кто она? В смысле, избранница.

Игнат чокнулся с ветераном и прикончил залпом свою порцию. Он постоянно прикидывал в уме, сколько ещё может выпить без последствий с учётом дозы лекарства, принятого во избежание опьянения.

– Так, когда есть избранница, о чём советоваться? – пожал плечами наш герой. – Я как раз и хотел спросить, как выбирать спутницу.

Такой подход растрогал старого инспектора, и тот чуть не прослезился.

– Это ты правильно сделал, – проговорил он, наливая себе ещё.

Через некоторое время Игнат позвонил в диспетчерскую и зачитал на автоответчик:

– Сообщаю об обращении инспектора Колосова Николая Николаевича о его плохом самочувствии. Ввиду невозможности найти замену в установленном порядке, беру на себя выполнение его работы по проверке семьи Ковалёвых завтра, четвертого апреля. Инспектор Потапов, третье апреля, две тысячи девяносто девятого года, двадцать два часа пятнадцать минут.

IV

Профессор Ковалёв Михаил Иванович считался, и не без основания, авторитетом в области вторичного использования энергии. В своё время диплом он защитил по изобретению устройства, которое вырабатывало оставшуюся энергию из непригодных, вышедших из строя аккумуляторов. Эту же работу после небольших правок аттестационная комиссия засчитала за диссертацию. Так Михаил Иванович в одночасье стал самым молодым доктором физики. И с тех пор он работал в родном университете, совмещая научную деятельность с преподавательской. Коллеги Ковалёва уважали, начальство ценило и даже вполне заслуженно прочили его в академики.

Но в молодости Михаил Иванович в числе других видных учёных подписал экспертное заключение о возможных негативных последствиях принятия Положения о всеобщем и обязательном счастье. Авторы письма не ставили под сомнение цели этого документа, они лишь выразили озабоченность негативными последствиями его применения при определённых обстоятельствах. Учитель Ковалёва называл этот документ «Счастливые, шаг вперёд, остальных – расстрелять».

Соответствующие службы провели беседы с авторами письма, и этим дело ограничилось. Но карьеры у подписантов не сложились. Вот и Михаила Ивановича, ведущего специалиста в своей области, имеющего непререкаемый авторитет в научном сообществе, до сих пор не произвели в академики.

Кроме работы, у доктора Ковалёва была семья: жена Елизавета Петровна и двое взрослых детей – дочь-студентка и сын-старшеклассник.

И можно бы даже назвать эту семью счастливой, но так говорить в описываемые времена стало непринято, ибо быть счастливым – это не право, а обязанность гражданина, согласно положению, о котором мы уже знаем. К тому же исполнение этой обязанности регулярно проверялось службой контроля. Хоть и проводилась такая проверка исключительно в интересах граждан, ее те же самые граждане побаивались. Но говорить о своих опасениях никто не решался, поскольку страх перед проверкой инспектор мог счесть фактором, отрицательно влияющим на индекс личного, следовательно, и семейного счастья. В случае если результат оказывался ниже минимального предела, следовали организационные выводы с целью повысить индекс счастья сомневающихся граждан или удалить их, как мешающих остальным счастьем наслаждаться.

Это и тревожило профессора Ковалёва. По его подсчётам, индекс счастья его семьи должен быть в норме. Пусть и на самой минимальной границе, но не ниже. И если не будет никаких непредвиденных обстоятельств, если учтут рекомендательные письма, которые обещали написать в университете, если сын не начнёт со своей юношеской горячностью спорить с инспектором о справедливости глобального государства, как на предыдущей проверке, то всё будет хорошо. Но профессор поговорит с сыном, и не повторится та ситуация, когда семья лишилась некоторых льгот, положенных учёному. Этим всё тогда и ограничилось, но в то время дочь Светлана училась в Академии контроля, и это приняли во внимание при подведении итогов проверки. Теперь такой страховки у семьи не осталось. Светлана перевелась в другой институт и отказалась обсуждать причины.

– Иначе, – объяснила она родным, – в противном случае на следующей проверке придётся врать не только мне.

День проверки службой контроля являлся для всей семьи выходным. Но Михаил Иванович с утра отправился на работу, где важный эксперимент близился к завершению. По дороге домой он наслаждался погодой – зима окончательно отступила, и солнце светило ярко, обещая только хорошее. А перед самым домом Михаил Иванович увидел радугу. Громадную, в полнеба.

Елизавета Петровна всю жизнь работала педагогом на два фронта: в школе воспитывала чужих детей, а дома – своих. Какая из этих двух работ сложнее, вряд ли можно сказать. Да и не бывает в педагогике простой работы, настолько высока ответственность за результат. Исключительно из этих соображений, отработав положенные двадцать пять лет, Елизавета Петровна приняла решение уйти на пенсию и заняться исключительно собственными чадами, на которых, пока работала, времени не хватало.

Теперь же, отдавая всю себя семье, она испытывала настоящее счастье. Конечно, признаться в этом она не могла, поскольку утверждение о теперешнем счастье, означало бы отсутствие такового раньше. А это тянуло на серьёзнейшее правонарушение. Все граждане глобального государства должны испытывать счастье постоянно, и иное не допускается законом. Несчастливый гражданин просто не имеет права на существование. Как раз для выявления таких индивидуумов и проводится регулярная проверка службой контроля. И сегодня такая проверка предстояла семейству Ковалёвых.