Избранное. Том 1

Не хотелось уходить. Вместе с братом Тимофеем я побывал на прощанье на молебне и поставил свечи за упокой души всех своих умерших ближайших родственников, которых помнил, поименно записав их имена на бумаге. И отчего-то, когда вышел из монастырских стен и шел к электричке, все казалось мне, что кто-то – то ли помянутые мною родственники из своего далекого далека, то ли чей-то иконный лик, большой и невидимый, – освещал мне путь добрым и теплым светом…

…И за все это, за радостную встречу, приблизившую меня к моим предкам и ко всему русскому, я был благодарен земляку Григорию Журавлеву, заставившему по-новому взглянуть в гулкое наше прошлое.

«Мне повезло прикоснуться…»

Сразу после опубликования моих заметок «Утевские находки» в областной газете «Волжская коммуна» в сентябре 1992 года, где было помещено несколько найденных мной уникальных фотографий, я начал получать письма от знакомых и незнакомых людей. Люди искренне пытались помочь в поиске важных для меня сведений либо просто размышляли над нашим прошлым и будущим.

Мимо судьбы Григория Журавлева нельзя пройти равнодушно. Вот выдержки только из одного письма художника-оформителя Николая Ивановича Колесника (это письмо интересно хотя бы уже тем, что свое мнение высказывает художник):

«Григорий Журавлев по своей профессии близок мне. Я понимаю, что видеть краски, чувствовать пространство, уметь создать образ – это не все. Необходимо еще умело владеть кистью. Художник-иконописец, преодолевая недуг, отыскал силы, чтобы развить в себе талант, которому суждено остаться в веках. Ведь эти иконы воистину нерукотворные.

Да вот беда наша в том, что мы порой проходим мимо таких человеческих судеб. Этому еще раз свидетельствует случай с сельским музеем, который, видимо, имеет свои корни в разрушительной стихии, направленной против христианских святынь еще тех далеких послеоктябрьских лет. Я один из тех, кто видел фотографию Григория Журавлева. Первое, что идет на ум: сила духа этого человека, очевидно, была так сильна, что она превозмогла все. Трудно сказать, что стояло на первом месте – борьба за существование или потребность выразить себя. Но его иконы написаны с большим старанием и умением. Об этом говорит фотография иконы «Утевская мадонна». Я решил сделать копию ее, пользуясь фотографией, но это оказалось не так-то просто. Сразу почувствовал, что написана она мастером высокого класса. По нескольку раз я принимался за эту работу и все не находил нужных оттенков. Порой ловил себя на мысли, что эта работа мне просто непосильна. И какова была моя радость, когда не без участия коллег по работе копия картины была вставлена в багетовую рамку и предстала на суд зрителей, которые узнавали из моего рассказа, кто автор подлинника и какова его судьба. Я был счастлив. Я чувствовал, что мне повезло прикоснуться к чему-то очень большому и вечному.

Таков он – Ваш земляк, Григорий Журавлев.

Знаете, у меня есть свои так называемые «настольные книги». Они порой бывают в нескольких томах, а порой – небольшой книжечкой или газетной полосой.

Для меня материал о Журавлеве выполняет задачу тех больших томов, которые дают возможность черпать силы для творчества».

…Современники Журавлева тоже не были глухи к его таланту. Многие жители Самары и губернии делали заказы на его работы. Теперь (газета «Самарские губернские ведомости», № 1, 1885 г.) известно, что Самарское земское собрание назначило Журавлеву за его труды пенсию в размере 60 рублей в год. Когда же он написал икону св. Николая Чудотворца и обратился к губернатору тайному советнику Свербееву с просьбой передать икону Его Императорскому Высочеству Государю Наследнику Цесаревичу, его просьба была удовлетворена. Государь Наследник Цесаревич принял икону Григория Николаевича и пожаловал художнику сто рублей.

Талант художника был признан.

Возможно, нам предстоит еще встреча с иконой св. Николая Чудотворца, и мы порадуемся ей, как порадовались, когда предстала перед нами на иконостасе Самарской Петропавловской церкви икона святого князя Александра Невского, писанная Григорием Журавлевым.

Из писем отцу Анатолию

Разные письма приходят к отцу Анатолию. Пишут и верующие и атеисты. Адрес на таких конвертах простой: «Нефтегорский район, с. Утевка, Православная церковь».

Вот бесхитростные строки одного такого письма о судьбе священника Троицкого храма. Написала их жительница Самары Конькова Анастасия Андреевна:

«Здравствуйте, отец Анатолий! Прочитала я «Утевские находки» в газете «Волжская коммуна» и узнала из них, что судьба отца Гавриила, который был последним священником перед закрытием Троицкого храма, Вам неизвестна. А мне довелось с ней познакомиться. Я ехала в деревню и встретила его свояченицу – Антонину. Она мне и рассказала о его судьбе.

Когда он вышел из заключения, то не мог найти нигде работу. Помер голодной смертью. Антонина жила с дочкой отца Гавриила, у него было их трое: Вера, Надежда, Любовь. Антонина померла пять лет назад.

Так хочется побывать в своем храме. Сердце разрывается. Большое Вам спасибо за описание в газете, я много узнала новостей и радостных и горестных. Рада, что открыли Божий храм. Рада, что позаботились так о Григории Журавлеве. Он это заслужил.

Может, газета попадет дочкам отца Гавриила, они бы все подробно написали. Они ведь где-то в наших местах, в Самаре».

А вот другое письмо. Пишет его Ветчинова Екатерина Иосифовна, дочь Иосифа Семеновича Проживина, по уличному Лубошного, проповедника, которого забрали прямо в церкви вслед за отцом Гавриилом, осудив на десять лет.

«Он был очень набожный человек, читал проповеди, собирал народ, ездил по всему Утевскому району. Забрали его, забрали все иконы и книги. Посылаю пятьсот рублей, чтобы помянули его за упокой и в праздники Божественные прошу упоминать его имя.

Батюшка, я считаю, что мой отец заслуживает, чтоб его крест был около церкви, за которую он погиб. Ведь мама моя рассказывала, что когда она ездила к нему в Кузнецкую тюрьму, он ей сказал, что ему предложили при всем народе отречься от Бога и тогда его выпустят на свободу. Отец отказался. Вскоре его не стало».

Сколько таких писем еще придет в Утевский храм. А сколько верующих и неверующих не успело написать своего письма священнику.

Вот короткая, но прожигающая душу справка: почти четыреста тысяч священнослужителей с родителями, женами и детьми были в нашей стране уничтожены в период с 1917 по 1924 год.

А сколько покалечено судеб родственников этих погибших.

Какая бухгалтерия в силах это подсчитать?!

Повиниться надо бы перед ними на миру, да как это сделать?..

Незаживающая рана

О том, как я искал эту книгу, можно написать маленькую повесть. Но речь пока не о том… Я с волнением держу в руках небольшую, размером примерно 18?30 см, в хорошем переплете, в зеленой обложке, книгу и не решаюсь открыть ее.

Она издана Самарской государственной думой и выполнена в Самарской губернской типографии в 1894 году. Посвящена созданию храма Спасителя. Книга так и называется «Во имя Христа Спасителя». Кафедральный соборный храм в городе Самаре. В ней сорок семь страниц. Я давно знаю, что там есть упоминание о нашем земляке-художнике, но книга переходила из рук в руки, как и большинство журавлевских икон, оставаясь неуловимой…

И вот, наконец, на двадцать девятой странице читаю:

«…Иконы в иконостасе написаны на цинке в мастерской Сидорского, в Петербурге, а одна, именно икона Св. Алексия митрополита Московского, написана по поручению, в то время бывшего губернатора, А. Д. Свербеева (ныне сенатор) крестьянином села Утевка, Бузулукского уезда, Григорием Журавлевым, лишенным от рождения рук и ног, пишущим иконы, держа кисть в зубах. Словом, с Божию помощью. К задуманному сроку нижний храм строящегося собора был окончен к 7-го января 1892 года, Преосвященным Владимиром, Епископом Самарским и Ставропольским (ныне Высокопреосвященный Экзарх Грузии, Архиепископ Кахетинский и Карталинский), был торжественно освящен, во имя св. Алексия митрополита Московского, покровителя г. Самары и в годовой день кончины Преосвященного Серафима, над его могилой действительно возносилась бескровная жертва».

Итак, получается, что написать икону покровителя г. Самары св. Алексия митрополита Московского самарский губернатор А. В. Свербеев поручил не Сидорскому в его мастерской, а Журавлеву.

Поскольку храм был освящен в 1892 году, а книга вышла позже, в 1894 году, то становится очевидным, что икона была написана и должна находиться в храме. Так еще раз крылом своего таланта издалека, из прошлого, художник-самоучка коснулся нашей с вами, дорогой читатель, родной истории. Книга посвящена истории строительства в Самаре Кафедрального собора, одного из крупнейших в России.

Меня поразила та неторопливая, основательная манера изложения, которая характерна для книги. Какой материал брали, какой кирпич, бутовый камень, раствор, чей проект и так далее. Все изложено в тексте. Видно, храм строился на века и книга писалась, исходя из того же.

Но вот храма нет, взорвали-таки рассчитанную на вечность красоту, и книга очень долго никому была не нужна. Во всей Утевке один белобородый старец Сергей Илларионович Трегубов (Дятлов) берег ее, и только после смерти его, в сущности, никому не нужная, как щепка на водной стремнине, прибилась у Любы Распутиной. И хорошо. Не пропала.

В книге, которая была написана сразу после возведения храма, на первой странице есть его фотография. Он прекрасен. Нет в нашей Самаре сейчас таких сооружений. С некоторой опаской я мог бы поставить если не в ряд, то хотя бы около, здание любимого мной драматического театра!

Мне показалось интересным проследить судьбу тех людей, которые были вплотную связаны с нашей губернской историей, в данном случае с Кафедральным храмом Самары, хотя это уже за рамками темы, но одна судьба меня поразила. Ее я узнал чуть позже и, конечно, из других источников.

Печальна судьба нашего самарского храма Спасителя. Увы, такой же скорбной судьбы не избежал и Преосвященный Владимир, Епископ Самарский и Ставропольский, который освящал храм в свое время.

Святитель Владимир (в миру Василий Никифорович Богоявленский) родился 1 января 1848 года. Отец его был священник. В 1874 году он окончил Киевскую Духовную Академию и в течение семи лет преподавал в Тамбовской семинарии. Известно, что в 1888 году был возведен в сан епископа Старорусского викария Новгородской епархии. В 1891 году получил назначение в Самарскую епархию.

Если верить газетным архивам, митрополит Владимир оказался первым среди расстрелянных русских православных архиереев. Это произошло в Киеве, куда он был переведен на кафедру митрополита Киевского, 25 января 1918 года.

Перед смертью святитель благословил своих убийц и сказал:

«Господь вас да простит».

Когда-то, в год освящения нижнего храма Христа Спасителя, 12 февраля, при открытии в Самаре епархиального Братства, при служении Божественной литургии в Алексеевской церкви Преосвященный Владимир в слове своем определил главную задачу христианского Братства как духовное совершенствование и воспитание в людях сострадания и взаимной любви.

Он и перед лицом насильственной смерти остался верен Богу и своим идеалам.

А как живем мы с вами?

Я совсем недавно был на заводе, где рабочие взялись изготовить надгробный памятник на могилу Григория Журавлева, по нашему замыслу он должен в миниатюре напоминать контурами храм Святой Троицы.

Спрашиваю:

– Все по проекту?